Человек без прошлого
Человек приехал в громадный город, его ударили по голове, и он пришёл в сознание в полном беспамятстве — не помнит, кто он, откуда, и как его кличут. И начал человек собственную жизнь с полного и полного нуля. Эту сказку говорит фильм режиссера Аки Каурисмяки «Человек без прошлого».
Кадр из фильма
Каурисмяки единственный из финских режиссеров, что весьма известен в мире. Он изысканный лесоруб, гурман кислых щей, денди бомжовых окраин. В стихийно сложившейся таблице стилей мирового кино он выбрал собственный — сплел его, как циновку, из стиля многих родных ему по духу титанов.
В обдуманной окостенелости его кадра возможно отыскать следы упрочнений Брессона, в мимической замороженности его актеров – воспоминание о трагикомическом гении Бастера Китона, в безжалостном сюре тупых гэгов – ностальгию по непритязательному кино чаплинской поры. Его картины неизменно об аутсайдерах и изгоях, их эстетика нарочито топорна, юмор первобытен, артисты заданно неартистичны — таковой финский нео-нео-неореализм, лишь, в сравнении с итальянским, поразительно заторможенный, практически остановившийся. В нем имеется лунатический драйв, которому поддаются кроме того самые изощренные синефилы, балдеющие от кино «стильного».
Кадр из фильма
В «Человеке без прошлого» в антураже столь же бытовом, сколь и надземном Каурисмяки говорит откровенную сказку. В том месте имеется собственный пожилой мальчик-с-пальчик, что пробует выбраться из чёрного леса, напрягая невинный мозг и по крупицам восстанавливая забытый маршрут. Имеется Бармалей, что всех плохо пугает, а в действительности выясняется лучше хорошего.
И имеется Фея из Армии спасения, она же Врач Айболит, она же Железный Человек из Страны Оз и исходя из этого отнюдь не красивая, а похожая на сушеную воблу, категорически лишенную личных возможностей; ее надежды загнаны в глухую подкорку, закрыты в сейфе ее склепанного из жести тела. У храбрецов нет судьбы и биографий их малоизвестны, это ежики в тумане, из которого вырисовывается то лошадь, то лягушка, дабы тут же провалиться сквозь землю. Они образуют маленький человеческий остров в пустыне тотального равнодушия.
И в случае если перед нами Финляндия, то в том месте нет правительства, управляющих страной, нет работ, каковые снабжают какой-нибудь порядок, нет никого, кому было бы дело до барахтающихся в болоте судьбы существ. Имеется лишь несмазанный бюрократический механизм и еще Армия спасения — такая же беспросветно одинокая кучка людей, каковые по долгу работы обязаны помогать и исходя из этого время от времени способны одолеть собственную обледенелость и посмотреть на ближнего людской оком.
Кадр из фильма
А в то время, когда два ока сойдутся на линии одного взора, может кроме того появиться любовь. У данной любви нет никаких оснований, не считая самого факта: двое увидели друг друга. Увидев, остолбенели, чуть оттаяли и вот уже инстинктивно желают быть совместно. Легко — быть.
Это страна, где нет не только секса, но и страстей по большому счету.
В том месте один человек неимеетвозможности растолковать второму собственную проблему. И потому данный второй неимеетвозможности ему оказать помощь. В том месте люди как бы говорят, но друг друга не слышат.
В том месте общая обезболивание.
Над всем этим миром витает юмор Аки Каурисмяки. Он витает примерно так, как топор над куренком, — не легко и громоздко. Но публика смеется, в то время, когда человек живет в мусорном баке и чем-то в том месте жутко занят. Публика смеется, в то время, когда основное пугало Бармалея — ужасный пес с людоедским именем Ганнибал — выясняется нежной субтильной сукой. Публика скоро обучается ограничиваться крупицами живого вещества в этом разреженном — эмоционально и ритмически — пространстве фильма.
Она обучается быть аскетом — быть может, кроме того желает этого по окончании полнозвучного голливудского пира для глаз. Исходя из этого премьерный люд в зале Киноцентра хлопал в ладоши фильму стоя, чего в кино практически не бывает.
Кадр из фильма
Его изумило, что разъятая на атомы жизнь была таковой безыскусной.
На Кинофестивале в Каннах 2002 года актриса Кати Оутинен, играющаяся офицера Армии спасения, взяла Пальмовую ветвь за лучшее выполнение женской роли. Данной акцией Канн продолжил собственный глуповатый, по-моему, спор с Голливудом, сейчас принципиально давая актерские призы «антизвездам» либо, как при с «Розеттой», неактерам. Картина считается одной из сильнейших в Европе.
Это первый финский фильм, что номинирован на «Вручения Оскара» и первый, что пробился в российский прокат, еще более непробиваемый для европейского кино, чем американский.
Отечественный «Ежик в тумане» поведал, в сущности, то же самое. Но меньше и теплее.
