Нил бломкамп: «обязательно сниму „район № 10“»
Воображаем интервью с режиссером Нилом Бломкампом, чья вторая полнометражная работа «Элизиум: Эдем не на Земле» сравнительно не так давно вышла в прокат. Его прошлая картина «Район № 9» была восторженно встречена и критиками, и зрителями. При очень скромном бюджете в 30 миллионов долларов Бломкамп создал весьма зрелищный и убедительный фильм, собравший в прокате 210 млн.
Воздействие «Элизиума» разворачивается в 2154 году. Сильные мира этого живут на орбитальной станции «Элизиум», где нет ни бедности, ни заболеваний. Остальные же представители человечества вынуждены выживать на практически негодной для жизни Почва. Но обстановка может измениться, в то время, когда несложный заводской служащий в исполнении Мэтта Дэймона, несколько год совершивший в колонии, приобретает в следствии инцидента смертельную дозу радиации.
Единственный его шанс на спасение — попасть на «Элизиум».
— Как показалась эта история?
— Тяжело сообщить. Совершенно верно уже и не помню, как это произошло. Я весьма желал снять научного-фантастический фильм о богатых и бедных, о неравенстве в благосостоянии.
Эта мысль где-то у меня в подсознании. Помимо этого, я был практически одержим работами Сида Мида — живописца, что создал множество рисунков и эскизов для различных научно-фантастических фильмов. В 1980-х он изобразил для National Geographic макет космической станции, за базу которой забрал настоящую разработку НАСА называющиеся «Стэнфорд Торус».
Он нарисовал дизайн данной станции изнутри так, как бы все в том месте смотрелось. Данный рисунок был у меня с детства, мне он неизменно весьма нравился. В 2010 году я начал думать, как возможно раскрыть идею социального неравенства в научно-фантастической картине.
Данный рисунок висел у меня в офисе, и я поразмыслил, что было бы здорово применять его.
— По окончании успеха «Района № 9» что было самым тяжёлым в работе над «Элизиумом»? Тебя не мучил синдром второкурсника?
— К счастью, я не ощущал этого давления. Как любой творческий человек, я делаю то, что мне близко, то, что хочется выразить. В противном случае в чем суть? В случае если же в ходе работы ты вспоминаешь, чего от тебя ожидают окружающие и как оправдать их надежды, значит, ты делаешь это не для себя, а для них. Я о таком не думаю. Я руководствуюсь тем, что мне весьма интересно.
На пример, следующий проект, что я задумал, — это безумная комедия с рейтингом NC-17 и с бюджетом в 5 млн долларов. Я не знаю, как это быть может, но как раз к этому у меня на данный момент лежит душа.
— Из-за чего тебя так завлекает жанр научной фантастики? Ты видишь в нем метод поднимать определенные неприятности, сказать о них?
— В душе я в первую очередь живописец, а не режиссер. Я весьма обожаю всевозможные визуальные штуки. В детстве все мои любимые фильмы были как раз в этом жанре.
Меня завлекало внешнее оформление. «Чужие» Джеймса Кэмерона либо «Бегущий по лезвию», над которым трудился Сид Мид, — эти фильмы уносят зрителя совсем в другие миры с помощью броских визуальных ответов. Ты оказываешься как словно бы на второй планете, и мне это нравится. С возрастом я осознал, что с помощью разных приемов в этом жанре возможно под другим углом наблюдать на многие темы, каковые увлекательны мне и вторым людям.
В детстве же тебя завлекают совсем другие вещи, ты не вспоминаешь о подтексте. Так что, будучи режиссером, я ощущаю себя максимально комфортно как раз в данной среде, где я могу большое количество времени уделять зрительным эффектам и в то же время задавать интересующие меня вопросы. Но я не ограничиваюсь лишь научной фантастикой.
Мне близки и хоррор, и фантастика, и фэнтези — все жанры, где возможно максимально применять воображение, не скатываясь в изображение рутинной судьбе.
«В душе я прежде всего живописец, а не режиссер»
— Тебя не стращала возможность трудиться с Джоди Фостер, которая имеет обширный опыт не лишь как актриса, но и как режиссер?
— Нет, я не был напуган, и в этом громадная заслуга Джоди. Ее уровень таланта и профессионализма доходит до вздора. В том смысле, что он полностью не мешает работе. С Джоди не появлялось никаких неприятностей. Она приходила на площадку раньше, чем было необходимо, и ожидала указаний и делала как раз то, о чем я ее просил. И так было любой съемочный сутки.
Так, она сняла с меня большой груз ответственности, за что я ей безмерно благодарен. Джоди совсем лишена эгоизма и всей данной голливудской очень. Я ее весьма обожаю за талант и профессионализм.
— Ты упомянул голливудскую звездность. Уж не по этому ли критерию ты проводил кастинг? Говорят, что Мэтт Дэймон также славится собственной неиспорченностью.
— Быть может, частично ты права. Мы снова возвращаемся к тому, о чем я уже сказал. Время от времени я совсем забываю, что я режиссер. Мне хочется трудиться над какой-то классной идеей, а не тусоваться со звездами. И в собственных рвениях я стараюсь окружать себя людьми, каковые мыслят подобным образом. В данный раз мне весьма повезло с актерами. В большинстве случаев ты ищешь людей, каковые подходят для конкретного персонажа.
Но с «Элизиумом» оказалось так, что актеры не ограничивались лишь игрой. Мы все стремились к одной цели, и это очень сильно облегчало работу. Мэтт довольно часто говорит о том, что необходимо помогать режиссерам.
На пример, в то время, когда до заката остается 5 мин., а ты говоришь актеру: «Чувак, мне необходимо, дабы эту сцену ты сыграл по-второму, в противном случае у нас не окажется дубль», — вместо того дабы скулить, он окажет помощь и сделает как раз то, что ты просишь.
— В последнее время многие научно-фантастические фильмы, к примеру «Обливион» и «Элизиум», показывают Почву опустошенной, уничтоженной. А люди наряду с этим переселяются в космос. Из-за чего как раз таковой подход так популярен среди сценаристов сейчас?
Ты думаешь, что мы вправду обречены и непременно планета превратится в свалку?
— Да, я думаю, мы обречены, и со временем Почва превратится в помойку. Но я не знаю, из-за чего эта тема так популярна у сценаристов. Быть может, тут мы сталкиваемся с цикличностью, и это легко дух времени.
Я живу в собственном мире и делаю то, что весьма интересно мне.
— Будет ли «Район № 10»?
— Я бы весьма желал снять продолжение, и у меня уже имеется подходящий сюжет для этого. В то время, когда ты трудишься над чем-то, а позже на два-три года делаешь паузу, то не неизменно возможно выяснить, в то время, когда ты вправду готов возвратиться к этому материалу. Ты должен быть творчески готов.
на данный момент я занимаюсь проектом называющиеся «Чаппи» и всецело им поглощен. Он займет года два, по окончании чего я бы желал возвратиться к «Району № 10». Я совершенно верно знаю, что сделаю это, легко пока не знаю в то время, когда.
«Я не ставлю перед собой цель снимать политические фильмы»
— Как мы можем тебя подтолкнуть?
— Ну, я бы не отказался от пирожного либо бокала вина. (Смеется.) На самом деле мне не необходимо воодушевление либо помощь. Легко необходимо время.
— В «Районе № 9» с очень скромным бюджетом тебе удалось создать необычный и весьма убедительный мир. А тут у тебя было намного больше свободы для всех твоих фантазий благодаря большому бюджету. Как это отразилось на твоей работе?
— Что самое занимательное, отличие была не так уж громадна. Хоть бюджет «Элизиума» в четыре раза превышал бюджет «Района № 9», в сравнении с поставленными задачами отечественные возможности были очень скромными. Съемочной группе по большому счету казалось, что у нас совсем нет денег. Но для меня было все равно здорово взяться за таковой амбициозный проект.
Мне хотелось снять более зрелищное кино, чем «Район № 9», дабы зрители погрузились в данный мир. На разработку ушло два года. В неспециализированной сложности данный проект занял четыре года.
Мы создали множество визуальных эффектов и декораций. Я весьма горжусь тем, что в итоге оказалось. На мой взор, картина весьма убедительно отправляет зрителя в 2154 год и показывает отечественную версию будущего.
— какое количество у вас было съемочных дней?
— Около девяноста. Но так вышло, что постпродакшн начался еще до начала съемок, по причине того, что мы начали создавать Таурус и другие строения заблаговременно.
— То имеется корректировали вы параметры уже по ходу?
— Да. Любой зрительный эффект, что ты создаешь, именуется активом. Ты можешь для любой сцены заблаговременно подготовить актив, и, в то время, когда сцены отсняты, они добавляются в созданной картине, которую передают живописцам. И они уже, в собственную очередь, все подгоняют и дорабатывают.
Так что начали мы уже в январе 2012-го. Как раз тогда начались съемки.
— В твоих фильмах имеется место политике?
— Я не ставлю перед собой цель снимать политические фильмы. Я только говорю о тех вещах, каковые меня тревожат, о мире, в котором мы живем, о неравенстве, которое я замечал в Южной Африке. Общество постоянно делится на слои, будь то классовое, либо расовое, либо любое второе деление. И это весьма интересно.
Данный фильм — он о бедности и богатстве, где большинство людей находится за чертой бедности, только немногие состоятельны. Не уверен, что зрители заметят тут политический подтекст. Цели таковой я не ставил.
— Ты рос в Южной Америке. На тебе это очень сильно сказалось?
— Пологаю, что во многом вследствие этого меня интересуют подобные вещи. Среднего обитателя Канады вряд ли интересуют те же вопросы в той же степени, что и меня. Это отличает такие страны, как ЮАР либо Бразилия. В том месте имеется прослойка весьма богатых людей, в то время как большая часть живет за чертой бедности.
И данный контраст я замечал ежедневно.
Создатель Наталья Хиггинсон
