Часы
Благодаря «оскаровской» гонке многие уже знают, что «Часы» Стивена Долдри оживили на экране одноименный роман Майкла Каннингэма, что, со своей стороны, оживил Сейчас написанный в 20-х годах прошлого века роман Вирджинии Вулф «Госпожа Дэллоуэй», что первоначально также именовался «Часы». В это же время, именно в первой половине 20-ых годов XX века в новом тогда мастерстве кино «Гамлета» в первый раз срежиссировала дама (саму роль принца Датского до Асты Нильсен играла на сцене Сара Бернар).
Логично исходя из этого, что новый фильм по детским датским вопросам «как быть», «кем быть» и «с кем быть» полностью уже связан с дамами. Это конкретно госпожа Вулф, пишущая собственный роман в первой половине 20-ых годов двадцатого века и заканчивающая с собой в 41-м (оскароносная Николь Кидман с приклеенным носом), некая госпожа Браун, просматривающая его в 52-м (Джулианна Мур), и некая Кларисса Воган, оживившая саму Клариссу Дэллоуэй еще сорок лет спустя (Мерил Стрип). Любая из них в фильме живёт по одному дню, как и госпожа Дэллоуэй, которая так и не наложила на себя руки.
Кадр из фильма
Вот этого знания бы достаточно, «Часы» – именно тот случай, в то время, когда лучше руками не трогать. Проект столь многоступенчатый, что прикоснёшься – трудиться не будет. Любой сам волен разбирать конструкцию, дабы сам и нёс ответственность за рынок. Достаточно уже тех, у кого все сломалось, другими словами кино решительно не пришлось по нраву, и они также в этом вольны.
К тому же пишущая эти строки сразу после просмотра обратилась к нескольким сотрудникам с вопросом: «А кто из трех лично для вас – основная героиня?», и женщина Настя ответила: «Николь Кидман», женщина Оля: «Возможно, Мерил Стрип», а для пишущей эти строки смелой конкретно есть Джулианна Мур (что не означает, словно бы остальные неправы). Фильм предлагает вопросы на любую натуру, любой темперамент либо возраст, либо статус – меньше, на то, из чего при всем жажде не выпрыгнешь.
В случае если кому-то он не предлагает по большому счету ничего, это значит только, что эта натура исходит не из сомнений, а из внушений, аутотренингом занимается. Флаг ей в руки.
Кадр из фильма
Наряду с этим нельзя не упомянуть, что вряд ли фильм у нас в принципе войдет в моду. У нас, как в любой стране вечнозеленых помидоров, принято в наше время улыбатьсяи казаться радостным. Появляться несчастным считается неприлично, стране это не по карману. Америка побогаче и разрешила себе хотя бы немного открыть створку в незнаемое, в непонимание как вечный двигатель, прошу прощения, смерти и рождения.
Щелочка мала, без промедлений окупился только очень средний бюджет «Часов» в 25 млн. американских долларов, но она имеется, да и «оскаровская» мода была как бы с гарантией. У «последних вопросов» в этом фильме безукоризненная упаковка, голливудский товарный вид, что их вовсе не снимает, а, напротив, делает повседневными, общеупотребительными. Это, скорее, хороший символ, помимо этого, об упаковке не возбраняется потрепаться.
Кадр из фильма
Один упрек, но, уместен сходу: через чур много диалогов, что порою доводит их до скуловоротных банальностей («жизнь нужно осознать, полюбить и отвергнуть»). Никакая адаптация литературы либо для тупых неимеетвозможности не учитывать, что звучащее слово на фоне изображения выпирает существенно посильнее, чем написанное слово на фоне написанного слова. Но это, пожалуй, и все, что не вышло в адаптации.
Все другое вышло. За счет того, что роман Каннингэма сравнительно не так давно стал бестселлером, а роман Вирджинии Вулф в далеком прошлом стал классикой, фильм имел возможность позволить себе высказать предположение, что они кем-нибудь, да прочтены, а если не прочтены, то хотя бы предполагаются: «Что-то такое имеется, и эта тетка-лесбиянка когда-то утопилась». Благодаря «чему-то» в любой этот момент имеется источник, и фильм свободен его развивать, а не только копировать.
Благодаря «когда-то» в любой этот момент имеется культура, и фильм смог развиваться в культуре, а не только в шоу-бизнесе.
Вместо сенсации приклеенного носа мы имеем реально иную Николь Кидман. Только несколько мгновений приклеенность видно, но в целом на экране случилось превращение. Зная, как Кидман выглядит, и зная, что под лицом ее госпожа Вулф – второе лицо, в кино, однако, мы знакомимся как раз с госпожа Вулф: сутулой, чумовой, весьма умной и одновременно с этим наивно-истеричной в полном согласии со своей раннемодернистской эрой.
Это присутствие в самих лицах личной темы и культуры для любых последующих размышлений коснулось фактически каждого исполнителя из «Часов». Наподобие перечисляешь имена – Мерил Стрип, Джулианна Мур, Эд Харрис, Джефф Дэниэлс, Стивен Дилэйн и Миранда Ричардсон, Тони Колетт и Джон Си Рейлли, Клер Дэйнс и Эллисон Джэнни – а про себя перечисляешь мысли.
Легко режиссер Стивен Долдри искал в исполнителях не одно «жанровое» уровень качества (бонвиван, инженю, резонер, субретка), а круг мыслей, уже выраженных Каннингэмом по мотивам уже выраженного Вулф. Другими словами тонкость тут офигительная.
Кадр из фильма
При главенстве культуры ретро-стиль 20-х, 50-х или полностью «говорящие» интерьеры сегодняшней американской интеллигенции получаются не просто как само собой очевидно, в то время, когда речи быть неимеетвозможности о том, дабы кто-то в 20-х курил через мундштук современную сигарету «More» (как в новом фильме Эльдара Рязанова). Проработка костюмов, машин, освещения и мебели перестает быть самоцелью, что и есть залогом ее подлинности.
Это всего лишь эманация тех либо иных настроений, значительно более материальных, чем правильно-ретро-модные матерчатые босоножки госпожа Браун на соломенной танкетке. Она ехала травиться, и полное материальное благополучие всех эр на экране только уточняет нюансы того, что вправду происходит. Личное поведение – это и менингитка на голове Эда Харриса, и сырое мясо, которое режет прислуга, отчего госпожа Вулф в полной мере имело возможность бы стошнить.
Выкинутые в помойку запеченные крабы, каковые еще утром шевелились в раковине – может, единственный на целый фильм смелый поступок Мерил Стрип.
Кадр из фильма
От таковой уверенности Долдри в том, что он делает, кроме того фразы, чья чрезмерность упомянута, иногда становятся афоризмами – в то время, когда нелепость слов компенсируется их уместностью. Николь Кидман: «Любой летальный псих в праве сам решать, что для него лучше». Джулианна Мур: «У меня не было выбора». Мерил Стрип: «В то время, когда я у него – все в противном случае, и оттуда вправду все другое – весьма глупое, тривиальное. Нет-нет, я не тебя имела ввиду».
По мере того как отношения преобладают над всеми материями, происходящее на экране может позволить себе совсем уж невообразимые вещи. Проходит все больше гротеска – Эд Харрис на подоконнике, раскрытие домашней тайны – в этот самый момент кроме того мешает умиротворяющий финал. Бабушка с внучкой, как и «закольцованная» утопленница – уже не конечный итог.
Может, стоило на «технический» гротеск и сделать тройную экспозицию Стрип, целующейся с любовницей, бабушки с внучкой, утопленницы и дабы они все меркли, меркли на затихающей музыке Филиппа Гласса. Хороший композитор. Но, в общем, эффект – и обрезать, уйти от выводов, от «понимания совокупности средствами самой совокупности», что все равно нереально, в соответствии с еще теореме Геделя.
Но по практически всем параметров упаковка – на ура, и лишь сущность помешает «Часам» собрать столько же денег, сколько, например, «Часу пик» с Джеки Чаном. Сущность имеется, простите, болтать о ней – дураков нет, и единственное, на что могу намекнуть со своим темпераментом-статусом-возрастом, это вот что. Мерил Стрип при Эде Харрисе – зеркальное отражение Стивена Дилэйн при Николь Кидман. Они обрамляют, придавая ей тем самым сил, ответ Джулианны Мур.
Оно, она стали двигателем, «автором» того нового романа, что, будучи напечатанным уже «Сейчас», думается неинтересным и нескончаемым. Дальше светло.
