Джо райт: «для меня роман толстого прежде всего о любви»
Джо Райт — это в собственном роде феномен. В 32 года сняв дебютный полнометражный фильм «предубеждение и Гордость» — возможно, сотую экранизацию известного романа британской писательницы Джейн Остин, — он попал в яблочко. Об этом свидетельствуют награды и положительные отзывы различных ассоциаций критиков, четыре оскаровские номинации и шесть номинаций Английской академии кино и телевизионных искусств BAFTA, одну из которых («Многообещающий новичок») он все же взял.
Второй полнометражный фильм многообещающего режиссера — «Искупление». Эта экранизация одноименного романа Иэна МакЮэна собрала еще больше призов, в числе которых «Оскар» за лучшую музыку и шесть номинаций в различных категориях, включая «Лучший фильм года». Ни у одного фильма, претендовавшего на «Оскар», не было для того чтобы количества номинаций в том году.
BAFTA признала фильм лучшим из всего, что было сделано в 2007-м.
Следующие две картины режиссера — «Солист» и «Ханна» — взяли смешанные рецензии. Но юная Сирша Ронан получила пара номинаций от различных ассоциаций критиков за только высокое актерское мастерство, которое она показала в последней ленте.
В 2012 году Джо Райт воображает на суд зрителей новую экранизацию «Анны Карениной» Льва Николаевича Толстого. С момента появления информации об этом проекте люди с большим удивлением поднимали брови: «„Анна Каренина“? Для чего? Худышка с манерами ребёнка Кира Найтли в ключевой роли? Какой кошмар!
Блондин Вронский? Куда катится данный мир?!» Премьера картины прошла в Лондоне 5 сентября этого года. Множество журналистов взглянули фильм на фестивале в Торонто, и посыпались восторженные отзывы: «Лучшая экранизация романа Толстого на сегодняшний сутки!», «Визуальная конфетка!», «Потрясающие актерские работы!» и так потом.
В России фильм выходит в широкий прокат 10 января 2013 года, и зритель, прекрасно привычный с романом, сможет оценить его самостоятельно.
КиноПоиск имел возможность встретиться с режиссером в Лондоне практически незадолго до премьеры и учавствовать в беседе за круглым столом, где остальных журналистов интересовали те же самые, что и нас, вопросы. Джо Райт мало изменился с момента отечественной последней встречи к фильму «Солист».
На прошлых интервью он держался более сдержанно и смотрелся мало смущенным огромным числом внимания к нему, не смотря на то, что, казалось бы, прошел через опробование бронзовыми трубами с «Гордостью и Искуплением» и «предубеждением». На вопросы журналистов он отвечал как бы нехотя и односложно.
На протяжении новой встречи с ним в Лондоне мы увидели, что он держится пара в противном случае — более расслабленно и в то же время более с уверенностью. Он с явным наслаждением отвечал на вопросы, и чувствовалось, что тема беседы ему занимательна (вдобавок стало известно, что режиссер — громадной поклонник Тарковского и Сокурова, он вычисляет «Русский ковчег» феноменом и крайне важным фильмом).
— Из-за чего «Анна Каренина»? Так как в отечественный стремительный век вопросы самостоятельности и женской эмансипации не так уж актуальны.
— (Джо засмеялся, услышав данный вопрос.) Отчего же? Возможно, где-то это все еще и актуально. Сознание людей изменяется не так скоро, кроме того принятые законы не неизменно в этом оказывают помощь.
Но мой фильм совсем не об этом. Вопросы устройства общества меня не особенно тревожили, в то время, когда я думал об этом романе. Еще меньше меня интересовала политическая подоплека.
Для меня роман Толстого в первую очередь о любви.
— Прекрасно, я перефразирую: из-за чего ты сделал вывод, что фильм на базе хорошего литературного произведения будет увлекателен современным зрителям?
— Я думаю, вследствие того что данный роман в первую очередь был серьёзен для меня самого. К моменту, в то время, когда я начал искать новый проект, мой возраст доходил к сорока годам, я думал жениться, завести детей. В то время, когда я начал подготовительный период, то был уже женат, а моя супруга ожидала отечественного первенца.
Все это привязывало меня самого к роману Толстого на весьма личном уровне. Толстой поднимает универсальные темы в «Анне Карениной»: любовь, измена, верность, а в случае с Левиным — кроме того поиски себя. По-моему, эти темы в романе так интимны и универсальны, что будут актуальны неизменно, вероятнее.
А что касается социального и политического устройства того времени, то мне данный нюанс был занимателен лишь с точки зрения понимания храбрецов. Не нужно искать в моем фильме никаких социальных параллелей. Меня интересуют другие вещи.
«Любовь между Вронским и Анной разрушительна и обречена»
— Другими словами возможно заявить, что данный фильм — итог кризиса среднего возраста?
— Возможно сообщить и так, но я не разглядываю мою жизнь в так несложных формулировках. (Усмехается.) Мне думается, что независимо от возраста мы все думаем о семье, о верности и любви, любви и измене. Кризис либо нет, но любовь постоянно присутствует в жизни каждого человека.
— Не всегда семья и любовь — это одно и то же…
— (Джо мягко радуется и отрицательно качает головой.) По-моему, любовь и семья — это одно и то же. Мой опыт говорит мне, что любовь в итоге формирует семью, то имеется базу для семьи. Моя семья — это продолжение моей любви.
Одно без другого не существует в моем представлении.
— Другими словами ты вычисляешь, что любовь в первую очередь связана с семьей? Либо любовь — это все-таки страсть и приключение?
— О, в моем представлении, вне всяких сомнений, любовь связана с семьей. По-моему, путь Левина к любви и через нее к семье совершенен. На мой взор, любовь между Вронским и Анной разрушительна и обречена, у таковой любви нет будущего. Их объединяет плотская, чувственная любовь, она одержима и навязчива.
Такая любовь не приближает нас к истине. Она отдаляет, уводит нас от нее.
— Но как раз такую любовь нам значительно чаще воображают с экрана, а не ту, что ведет к семье.
— Да, к сожалению, это так. Левин сказал об обжорстве (речь заходит о чревоугодии как об одном из семи смертных грехов — Прим. авт.) в любви. По-моему, как раз в таком нюансе мы подходим к любви в современном нам обществе, со стороны ненасытности ею.
Во всяком случае, в западном обществе, более мне привычном.
— Как я знаю, фильм первоначально вспоминал как самый простой…
— Да, сценарий был написан как простая адаптация хорошего литературного произведения. В ходе разработки проекта я всегда думал о том, как представить храбрецов данной истории, чем их возможно выделить из череды им аналогичных. Я отправился на поиски подходящих для съемок дворцов в Англии и России, но меня не покидало чувство, что я иду проторенной тропой, осознаёшь?
Как будто бы я пробую сделать то, что уже много раз было сделано до меня. Столько денег было израсходовано на поездки! Я не забываю, что в один из дней я лежал на диване в легкой депрессии от всего этого и считал, что с оставшимися деньгами для данной картины я не смогу сделать ничего из того, что вспоминало первоначально.
И тогда мне пришло в голову: а что в случае если сделать целый фильм в одном месте, в студийном павильоне, дабы оставшиеся деньги бюджета были видны на экране? (Смеется.) Мне и прежде хотелось выполнить подобный опыт, но я не верил в собственных силах. Я поразмыслил, что пришло время для чего-то нового, я , что это верное ответ.
— Такое ответ предполагает только режиссерский фильм, нет?
— Занимательная идея. В какой-то степени это правильно. Но мне думается, что не во всем. Таковой подход снабжает простор и для актеров. Ты в значительной мере надеешься на актеров, дабы передать чувство времени и места. Эта мысль пришла во время чтения Мейерхольда, что верил, что мысль стилизации содержится в отказе от внешнего, поверхностного, в создании обобщения и условности.
По-моему, это открывает довольно широкие возможности для актеров, и я пробовал дать им эту возможность.
— Какого именно сорта опыт тебя интересовал?
— Я видел в романе Толстого две главные линии — историю любви любви и историю Анны Левина. И в случае если история Анны придуманная, то история Левина носит как бы автобиографический темперамент, так он близок самому автору. Толстой, как известно, всю собственную жизнь писал мемуары, но не продолжал записей во время работы над «Анной Карениной».
В то время, когда его задали вопрос, из-за чего это так, он ответил: «Если вы желаете почитать мои мемуары, просматривайте историю Левина». Так что опыт заключался в том, что жизнь Левина была автобиографична для Толстого, исходя из этого мы поместили ее в настоящий мир, а вот Вронский и Анна появились в мире как бы мнимом, так как являются придуманными храбрецами.
— Как студия отреагировала на твое ответ сделать фильм в стиле театральной постановки?
— Непременно, все это тревожило и тревожило не лишь представителей студии, но и меня и Тома. Я лично был легко в кошмаре от собственной смелости. (Смеется.) Но Тим Беван и Эрик Феллнер (продюсеры, создавшие компанию Working Title — Прим. КиноПоиска) неизменно меня поддерживали в моих начинаниях и знали, как подбодрить меня. Они верили в мою идею, а я проделал огромную исследовательскую работу.
Действительно, в то время, когда я сообщил о скачках и о том, что 17 лошадей должны прогалопировать через сцену, они лишь покачали головами и сообщили: «Вот на это было бы весьма интересно взглянуть». (Смеется.) То же самое сообщил и Том, которого с его широким опытом в театре и кино, казалось бы, поразить нереально.
«В случае если история Анны придуманная, то история Левина носит автобиографический темперамент»
— Что ты можешь сообщить о выборе Аарона Тэйлора-Джонсона на роль Вронского? Было пара необычно видеть его кудрявым блондином…
— В то время, когда я просматривал роман, то постоянно представлял Вронского значительно моложе. Анна, кстати, именовала его мальчиком-солдатом. И, помимо этого, он влюбляется в Анну совсем по-детски, как ребёнок. Я вспоминаю себя в 18 лет, в то время, когда, заметив ухмылку девчонки, вычислял себя уже влюбленным и спешил брать ей цветы.
Вронский испытывает юную любовь, щенячью кроме того, в случае если желаешь. Он импульсивен, как будто бы он ребенок, в особенности в самом начале, нежен и привязчив, как щенок. В то время, когда тридцатипятилетний мужчина по окончании первой встречи преследует даму везде, это больше похоже на навязчивость. В то время, когда то же самое делает парень — это романтика. Я сходу выбрал Аарона.
В нем имеется данный мальчишеский, юношеский романтизм, что я искал для Вронского. По предлогу кудрявого блондина… (Смеется.) Я воображал себе идею золотой молодости, возможно, пара практически. Мне хотелось, дабы Вронский блистал в собственной молодости.
Золотой цвет волос в полной мере соответствует и его возрасту, и его положению в обществе. Тут возможно отыскать пара метафор, в случае если захотеть.
— Из-за чего такие необычные танцы? Простой вальс у тебя выглядит весьма уж вычурно.
— Я желал создать фильм-балет, но без фактически балета. Меня постоянно поражала физическая сторона общения между людьми, то, как отечественные тела говорят без слов, высказывая отношение друг другу, эмоции и наши чувства. Танец есть как бы продолжением общения между храбрецами. У меня был красивый хореограф.
Сиди Ларби Черкауи. Он имел возможность бы куда лучше меня растолковать целый символизм танцев и по большому счету перемещения в отечественном фильме. Сиди принимал самое активное участие в создании картины с самого начала, еще до того момента, как начались фактически репетиции и съёмки с актерами.
Он создал фактически целый замысел перемещений от сцены к сцене. Сиди проделал большую работу. Он был на съемках с актерами ежедневно, репетируяи помогать им. У меня с ним было полное согласие с самого начала. Мы оба прекрасно себе воображали, к чему стремимся, и это существенно облегчает рабочий процесс. Сиди трудился кроме того с теми актерами, кто не принимал участия в танцах.
Мы стремились к тому, дабы любой актер доходил к собственной роли с учетом физического нюанса, перемещения, пластики.
«Вронский импульсивен, как ребенок, нежен и привязчив, как щенок»
— В фильмах о современности у тебя нет амурных историй. Лишь в костюмных фильмах ты говоришь о любви. Это значит, что для тебя любовь присутствует лишь в прошлом?
— Забавный вопрос. Я ни при каких обстоятельствах не вспоминал над этим. (Смеется.) Ни в коем случае. Любовь постоянно присутствует в моем внутреннем мире.
Ты знаешь, я ни при каких обстоятельствах не принимал мои фильмы как костюмные, я видел их больше романтическими сказками с архетипами. Исторический фон для меня есть, вероятнее, мнимым миром, в котором легче представить себе храбрецов, чем в современном нам окружении.
— Ты как-то сказал, что любой фильм для тебя — это возможность продолжить образование. Чему научил тебя данный фильм?
— Я определил довольно много о Толстом, о России и театре. Любой фильм я начинаю с вопросов. Я желаю обучаться неизменно, безостановочно.
Возможно, дело в неудовлетворенности моим образованием. (Смеется.) Я так как дислексик, кроме того не смог взять диплом об окончании школы . Возможно, исходя из этого меня тянет к экранизации литературной классики? Это собственного рода попытка восполнить пробелы в образовании.
В этом проекте мне повезло трудиться с Томом Стоппардом, что стал для меня наставником и учителем.
— Кстати, ты просматривал другие киноверсии «Анны»?
— Да, лишь одну — с Гретой Гарбо. Достаточно давно. Фильм мне показался достаточно свободным от романа. Я обожаю Грету Гарбо.
Она создала незабываемый образ. Красивый фильм, но в нем мало неспециализированного с романом Толстого, вернее, с тем, что он пробовал сообщить этим романом, как мне думается. Но я ничего не наблюдал намерено.
Я знаю, что Том просмотрел, думается, все, что было снято по этому роману. Я же не желал никакого, кроме того косвенного, влияния на меня.
— Из-за чего ты выбрал Киру Найтли на ключевую роль?
— Во-первых, по причине того, что желал снова с ней трудиться. Я, фактически, и затевал все это с мыслью о ней. Я кроме того не думал о том, дабы искать кого-то еще. Во-вторых, я прекрасно знаю Киру как актрису. Мне нравится, что она полностью бесстрашна.
Значительно чаще актеры, в особенности актрисы, опасаются играться непривлекательных храбрецов. Они считаюм, что зрители начнут ассоциировать их с храбрецами и не будут обожать, а ты знаешь, как актеры желают быть любимыми и обожаемыми. (Радуется.) Кира, в отличие от многих, неизменно верно оценивала зрителя, как я знаю. Она верит, что зритель в полной мере в состоянии отличить фактически Киру от ее героинь.
— Возможно ли назвать Киру твоей музой?
— Я не совсем совершенно верно себе воображаю, что такое муза в современном понимании. (Смеется.). Но в случае если уж и сказать об этом, то моей музой есть, вероятнее, моя супруга. Профессионально мы с Кирой весьма близки, это правильно. Помимо этого, она, как никто второй, осознаёт мешанину в моей голове.
Она совершенно верно, что в моей голове происходит, и может посмеяться нужно мной, в то время, когда мне это необходимо.
— Думаешь, пришло время Киры взять «Оскар» за лучшую роль?
— Я пологаю, что работа Киры заслуживает признания на всех уровнях, не лишь академиков американских либо английских. (Радуется.) Я буду радостен за нее.
— Как ты относишься к тому, что у фильма достаточно важная потенциальная возможность быть номинированным на многие награды, а также и на «Оскар»?
— Это заставляет меня ощущать неприятную вакуум в желудке. Все эти ожидания носят какой-то нездоровый оттенок, по-моему. Я живу в Лондоне, по причине того, что почувствовал, что жизнь в Лос-Анджелесе может тебя в итоге вынудить больше думать об индустрии, чем об мастерстве. Я жил в том месте год и почувствовал возможность таковой перемены на себе.
В какой-то момент я поймал себя на том, что мне было принципиально важно, как меня принимают и что обо мне думают. Это не хорошо. Я возвратился в Англию, дабы держаться от всей данной ярмарки тщеславия в стороне и и дпльше заниматься любимым делом.
Создатель Наталья Хиггинсон
