Джулия, нефть, джулия, нефть
На Берлинском кинофестивале всех тревожат дети – их рожают, их похищают, над ними издеваются, их выручают. Грандиозная «Нефть» Андерсона – жёсткое исключение из правила.
Берлинале в текущем году помешался на детях. Политика, думается, отошла на второй план. Дети в конкурсных фильмах рождаются и не рождаются, теряются и находятся, похищаются похитителями и похищаются у похитителей, дети обожают собственных своих родителей и их же ненавидят, дети сбегают и возвращаются, дети плачут и смеются. Еще одна картина о детях – и эмблему фестиваля смело возможно будет поменять: вместо одного медведя неизвестного пола с задранными кверху лапами печатать медведицу с медвежонком.
Так милее.
Берлин-2008: Тилда Суинтон (© Рейтерс Photographer/Рейтерс)
В китайском фильме «Вера в любовь» /Zuo you/ (2007) Вана Сяошуая жена и муж, каковые в далеком прошлом развелись и обзавелись новыми семьями, пробуют спасти жизнь дочери, больной раком. Лучший выход в их ситуации – родить второго неспециализированного ребенка, что будет для девочки совершенным донором. В обеих семьях, конечно, назревает скандал.
Дело усугубляется еще и тем, что больше двух детей средней китайской семье иметь не положено, а это указывает, что приемный папа девочки ни при каких обстоятельствах не сможет завести с женой собственного малыша.
Если не учитывать последний пункт, это кино с таким же успехом имели возможность снять во Франции, Испании либо Англии – да где угодно. Подобные моральные задачи весьма обожает решать европейский артхаус. Китайская картина ничем от него не отличается (проклятая глобализация!), разве что актеры значительно более сдержанны, а сексуальные сцены с их участием для выбранной темы достаточно целомудренны (ну тут все ясно – китайская цензура не спит).
Не так долго осталось ждать китайцы, разумеется, начнут снимать кино про кризис среднего возраста.
В «Садах ночи» /Gardens of the Night/ (2008) Дэмиэна Харриса девочку по имени Лесли в восьмилетнем возрасте похищают два ублюдка, каковые селят ее в одной комнате с чернокожим мальчиком и иногда вывозят к взрослым дядям для разнообразные забав. В то время, когда Лесли вырастает и вместе с товарищем по несчастью удирает от похитителей, она уже и не грезит о том, дабы возвратиться к себе, ее в полной мере устраивает получать на судьбу проституцией и воровством.
Совсем беззащитное кино с невыразительными актерскими работами (не смотря на то, что несколько раз в кадр – разумеется, по неточности – попадает лицо Джона Малковича) завершают титры с сухой статистикой: в Соединенных Штатах пара миллионов беспризорников, многие из них подвергаются сексуальному насилию. На пресс-показе до титров, действительно, мало кто досидел.
В «Джулии» /Julia/ (2007) Эрика Зонки алкоголичка в исполнении Тилды Суинтон похищает мальчика, за которого собирается взять выкуп в два миллиона долларов. За время странствий по недорогим мотелям где-то на границе с Мексикой она успевает так к нему привязаться, что, в то время, когда ребенка забирают мексиканские гангстеры, она готова дать им не только деньги, но и жизнь.
От сотрудничества Зонки и Суинтон ожидали многого, но в этом дуэте на фестивальный приз наработала лишь актриса – режиссер остался не у дел. Авторы фильма всячески подчеркивали, что он не имеет никакого отношения к «Глории» /Gloria/ (1999) Джона Кассаветиса, но уж лучше бы они и правда делали ремейк: «Джулии» очевидно не достаточно депрессивной отстраненности персонажей Кассаветиса и чудесной музыки Билла Конти.
Иранский режиссер Маджид Маджиди и его «Воробьиная песня» /Avaze Gonjeshk-ha/ (2008) – мало второй случай. Маджиди сделал себе имя именно на детских картинах, он, в отличие от сотрудников Джаффара Панахи либо Мохсена Махмальбафа, ни при каких обстоятельствах не пробовал бороться с существующим в стране режимом, а негромко снимал картины о несложных и добропорядочных иранских бедняках. Как раз исходя из этого его фильм дает сто очков вперед и европейцам, и американцам, пробующим методом психоанализа расчленить детскую душу.
Сюжет наряду с этим – несложнее некуда: работник страусиной фермы где-то под Тегераном пробует получить деньги на ушной протез для глухой дочери. Дети у Маджиди копошатся в неестественном пруду с золотыми рыбками, рисуют, наблюдают мультфильмы, грезят, ссорятся и мирятся между собой – словом, делают то, что и должны делать дети – что в жизни, что в кино.
Берлин-2008: Дэниэл Дэй-Льюис (© Fabrizio Bensch/Рейтерс)
Основной же на сегодняшний момент фильм фестиваля – «Нефть» /There Will Be Blood/ (2007) Пола Томаса Андерсона – с темой детства, к счастью, никак не связан. Нет, в том месте имеется мальчик, и он, кстати, также глухой, и он ответствен для сюжета, но картина не об этом.
Сравнение с «Гражданином Кейном» /Citizen Kane/ (1941) Орсона Уэллса – щедрый задаток, выданный американской критикой незадолго до церемонии Оскар «», – уже не думается преувеличением: нефтяной магнат Дэниэл Плэйнвью одержим собственной жадностью и собственным эго не меньше, чем газетный магнат Кейн. В начале фильма он, как сумасшедший, долбит почву в отыскивании серебра либо золота.
А позже находит нефть и начинает выстраивать собственную мелкую корпорацию: башни, трубопровод, приобретение всех соседних земельных участков у наивных местных обитателей. Он не просто человек – он титан, потомок прямой и Прометея наследник капитана Ахава из «Моби Дика». Он неприятен, но наряду с этим поразительно притягателен.
Он большое количество проигрывает, но наряду с этим постоянно побеждает. Страно, что он показался в американском кино как раз на данный момент, в то время, когда экран заполнили инфантильные супергерои и дети пубертатного возраста.
В случае если по совести, то Дэниэл Дэй-Льюис обязан взять за эту роль «Вручения Оскара», не говоря уже о берлинском «Медведе». И других вариантов тут быть неимеетвозможности.
