История с ожерельем
Прекрасные дворцы и парки, прекрасные платья, прекрасные сокровища ценой 1 млн. луидоров золотом, весьма вписывающиеся в эру Джонатан Прайс, Брайан Кокс, Саймон Бэйкер и Джоэли Ричардсон и, наконец, до мелочей правдивая история, которая случилась в Париже двести с лишним лет назад – это для многих, "Наверное," достаточный коммерческий потенциал «Истории с ожерельем». Да и для всех фильм Чарлза Шаера имел возможность бы состояться в том же последовательности, что прошлогодние «Братство волка», «Распутник», «Ватель», если бы не одно лишь – если бы Шаер не был американцем. Но он американец, и последствия этого факта так и прут, так и прут из всего вышеперечисленного.
Кадр из фильма
Последняя представительница королевской семействе Валуа, Жанна де Ла Мотт-Валуа (Хилари Суонк), спустя двести лет по окончании падения семейства, при Бурбонах, рано оставшаяся сироткой и оторванная из среды, пробует вернуть родовой социальный статус, сохраняя надежду на нынешнюю королеву Марию-Антуанетту (Джоэли Ричардсон). Но той на всех, не считая себя, плевать, и тогда, разобравшись в низких дворцовых интригах посредством придворного-любовника (Саймон Бэйкер), Жанна закручивает собственную интригу более большого порядка.
В умную аферу с драгоценным бриллиантовым ожерельем вовлечены супруг, любовник, уличная актриса, граф Калиостро (Кристофер Уокен), кардинал де Роган (Джонатан Прайс), министр двора (Брайан Кокс) и сама королева – в общем, все сословия и должности. Афера проворачивается, после этого разоблачается, кончается, нужно сообщить, ничем – все благополучно живы, – но пара лет спустя случается уже Великая французская революция, и сейчас на корону Марии-Антуанетты плюет госпожа Гильотина. А потому, что афера была зафиксирована на бумаге, она тут же входит в разряд исторических фактов, и сам Наполеон говорит о ней как об одном из трех источников революции – сродни трем источникам марксизма-ленинизма.
Кадр из фильма
Что тут возможно выжать для нас еще двести лет спустя, в случае если допустить, что бумага внушает доверие? Возможно дать очередной пример жюльенов сорелей и бекки шарп – в то время, когда человек претендует на большее, чем заслуживает согласно точки зрения окружающих, в отличие от собственного мнения, и наконец разобраться в критерии заслуг.
Гениальная афера выдает талант в принципе, не смотря на то, что самый большой уровень афер все равно выдает отсутствие самого низкого уровня чести, которая, со своей стороны, связана именно с талантом, а не с родом и племенем. Либо, совсем иначе, возможно дать очередной пример убийств гаев юлиев цезарей либо взрывов 11 сентября как рокового сцепления так называемых «случайностей», результатом которых делается так называемая «закономерность», и наконец разобраться в законах случайного рока. На рок всем наплевать, в отличие от результатов, но это не означает, что сам он неразборчив и что вся та Великая французская революция была значительнее, чем одно тайное полуночное свидание в садах Версаля.
Кадр из фильма
Фильм по-отечественному, по-американски не выжал ничего. Шаер знает только, как заламывать руки – и королева их неистово заламывает (это вправду лучшая роль в картине) – либо как осуществить французскую любовь под сутаной – «Помолимся совместно. Поднимись на колени» (это лучшая шутка картины). Но думать о том, что еще не определил, другими словами все другое пробовать соединить и выразить, другими словами легко и фактически думать Шаер по большому счету не планировал.
Это совсем светло по целому впечатлению – по хромающему ритму, по судорожным выговорам и захлебывающемуся финалу, по полному отсутствию хоть какой-то привязки всех коленей и этих заламываний к нам сегодняшним, живущим далеко не в Версале и отнюдь не под именем Валуа.
А, иначе, для чего ему думать? Ставки Хилари Суонк по окончании «Вручения Оскара» («Юноши не плачут») растут – значит, не имеет значение, что ее скуластая диетическая лицо в восемнадцатом веке сгодилась бы лишь в кухарки. У Кристофера Уокена по окончании Феррары и других дьяволиад таинственное реноме – значит, неважен хохот в зале, в то время, когда он с клееной бородой представляется Калиостро.
В Голливуде домашние сокровища разумеют – значит, продолжительнее всего аферистка на больших замыслах будет рыдать на могиле собственных своих родителей с пафосной музыкой и ангелочком. В Голливуде еще разумеют политкорректность – значит, будет громадное судебное совещание, объективный закадровый голос «сыскаря»-министра двора и еще более объективные бессчётные титры.
Кадр из фильма
Но так как и «Ватель», и «Распутник», и «Братство волка» совсем сравнительно не так давно и как два раза два растолковывали, что неспособность поделить себя и Версаль идет только от диких, хронических, летальных комплексов, не смотря на то, что лишь такая неразделимость дает право решать, что «не имеет значение» и что «очевидно». Получается, американцы все еще не смогут поверить, что когда-то также были европейцами?
