Я собирался пойти и выпить
20010,0,3500,
В прокат выходит «Духless» – отечественный долгострой по роману Сергея Минаева об уставшем от собственной успешности топ-менеджере в поисках любви и духовности. Film.ru поговорил с исполнителем главной роли Данилой Козловским о профессионализме и важности позитивных финалов
В почти пустом днепропетровском кинозале – некоторое время назад закончился пресс-показ – режиссер фильма «Духless» Роман Прыгунов сидит на ступеньках и о чем-то увлеченно болтает с двухметровым татуированным охранником. В трех шагах от него разворачивается драма под названием «как вам наш город»: на Данилу Козловского наступает очередная представительница региональной прессы с блокнотом, мелко исписанным вопросами.
Кадр из фильма
«Вас называют ловеласом», – робко говорит она, заглядывая в блокнот. Козловский деловито режет: «Проехали». Девушка снова смотрит в блокнот и с надеждой лепечет: «Вам приписывают роман с Лизой Боярской…» – «Вы что, хотите, чтобы я свою интимную жизнь обсуждал? – морщится актер. – Этого точно не будет…»
Допрос на любовные темы тянется целую вечность, и мы успеваем обсудить с режиссером Прыгуновым хоррор-мотивы в его творчестве. Выясняется, что он фанат итальянских джалло и на этой почве дружит с режиссером «Мертвых дочерей» Павлом Руминовым: в свое время тот даже помогал ему снимать кое-какие кадры в клипе Земфиры «Искала». «А вы знаете, в »Духлессе« сцену с пылающими баррикадами мне как раз Паша снимать помогал, – оживляется вдруг Прыгунов. – Мы не могли быть в двух местах сразу.
Мы с крыши снимали, а кто-то еще внизу должен был быть. Я позвал Пашу. Я бы больше никому камеру не смог доверить в этой ситуации». Организаторы делают знак: Козловский наконец свободен.
Вид у него усталый: накануне была презентация в Санкт-Петербурге, ввиду чего команда фильма не спала уже двое суток.
Кадр из фильма
Ваш партнер по «Шпиону» Владимир Епифанцев часто говорит, что не любит кино, а просто зарабатывает на нем деньги. А вы?
Нет, я обожаю кино. Обожаю. Это мир, который я фанатично, безоговорочно люблю, и я счастливый человек, коль у меня есть такая удивительная возможность – жить и развиваться в этом мире.
С театром то же самое. Кино и театр – это два мира, без которых я не могу жить.
Вы говорили, что когда впервые смотрели «Шпиона», на вас накатила паника. С «Духлессом» такого не было?
Нет, нет, нет. Такого не было. Я вообще не собирался смотреть картину. Я собирался пойти и выпить. Почему-то хотелось в тот день выпить. Я волновался очень. Московский фестиваль, огромное количество больших людей в зале… Но в итоге я решил глянуть.
И как-то картина меня затянула, и я ее досмотрел с очень приятным впечатлением. Но сперва я дал себе указание: ничего не ждать, просто сидеть и смотреть.
Кадр из фильма
«Духлесс» снимался несколько лет, потому что в кризис кончились деньги. За это время вы не стали смотреть на своего героя иначе? Ведь у людей взгляды меняются, настроение…
Ну, конечно, мы все растем. Меняемся. Даже когда садимся в машину с утра и едем на съемочную площадку – если тебе водитель нахамил, или ты не прав, поругался с кем-то… Это уже влияет на картину.
Но снова влезать в ту же шкуру, вспоминать характер, чтобы не диссонировать с уже отснятыми сценами… Это непросто, наверное?
Нет-нет, ощущение своего героя я не терял. Есть же все-таки профессиональные навыки и у артистов, и у режиссеров. Они каждый раз договариваются перед началом съемок, кто и что должен сейчас сделать и сказать.
Роль ведь ты выстраиваешь не один, а с постановщиком, и далее следуешь этому сговору. Так что с этим проблем не было.
Кадр из фильма
У романа одна концовка, у фильма другая, а режиссер вообще хотел третью – чтобы проснувшегося на помойке главного героя вызвали звонком на работу, которую он так ненавидит, и он радостно бы туда побежал. Вам лично какой вариант ближе?
Ну, скажем так, со звонком с работы – это была просто одна из многочисленных идей. А то, что сделали в фильме… Ну, сделали такой, романтический финал. Правильный, по-моему.
У Минаева все заканчивалось почти как у Кристиана Крахта в романе «Faserland» – там протагонист утопился, устав бессмысленно прожигать жизнь. Герой Минаева тоже в конце оказывается на мосту и думает о нехорошем.
Нет, я не считаю безнадежным минаевский финал, просто наш, может быть, более кинематографичен. Режиссер и продюсер приняли решение, что нужен такой финал, с которым я изначально был не совсем согласен. Не пишите «не согласен»! Не совсем согласен. Изначально я спорил с этим финалом.
Но когда я посмотрел фильм два раза, увидел реакцию зрителей, то подумал, что действительно, да. Кино должно давать надежду.
Кадр из фильма
Команда фильма собирается уходить, и корреспондентка с диктофоном делает последнюю попытку взять быка за рога: «Какие девушки вам нравятся – блондинки, брюнетки, рыжие?» Козловский разводит руками: «Это очень сложно определить. Девушка – не автомобиль. Не скажешь же – хочу парктроник, стеклоподъемники и люк… Но я одинаково влюбляюсь и в кареглазых, и в…» «Вот вы и подтвердили свой статус ловеласа!» – журналистка победоносно улыбается.
Козловский молчит.
