Энтони хопкинс: «что мы будем делать с истиной, когда ее найдем?»
В интервью ресурсу Collider Энтони Хопкинс, выполнивший ключевую роль в мистическом триллере Обряд в базу которого легли настоящие события, сказал о собственной роли, о вере и об участии в проекте Тор.
Поведайте, прошу вас, о том, как попали в проект Обряд; сразу же дали согласие либо колебались?
Мой агент отправил мне сценарий, но я не был уверен, желаю ли я играться этого ужасного человека. В тот момент съемки Тора были в самом разгаре. Но позже я прочел сценарий, встретился с режиссером Микаэлем Хафстремом, и он произвел на меня сильное чувство. В общем, я дал согласие и начал работату над ролью: учить итальянский, мало Латынь Но сам я не знаю, каковы мои индивидуальные убеждения о чем-либо в нашем мире.
Вы видели фильм?
Да.
Имеется сцена, которая происходит в церковном дворике по окончании первого обряда экзорцизма, и я говорю с молодым священником Майклом Коваком (Колин О Донохью), что без шуток сомневается в самой идее обряда. Он уверен в том, что все это трюк, тщетное никакого изгнания и бормотание нечистого духа по большому счету не существует, и ненужно дискутировать на тему: вероятно ли нахождение сатаны в теле человека либо это неприятность умственного расстройства?
Это основной вопрос, что обсуждается в фильме, и, вероятнее, на свете. Я отвечаю Коваку, что неприятность атеистов и скептиков содержится в том, что мы не знаем, что в действительности действительно. Мы постоянно стремимся отыскать правду. А что мы будем с ней делать, в то время, когда отыщем?
И я поинтересовался у Микаэля, могу ли я включить эти мои индивидуальные рассуждения в мою сценарную обращение, дабы продемонстрировать, какой я атеист и скептик в действительности, и дабы эти мои слова вынудили Ковака обернуться и удивиться: Вы атеист?, на что бы я ответил: О, да, я не прекращаю вести борьбу. Все время. Время от времени я не могу сообщить, в кого же я верю: в Всевышнего, в Санта Клауса либо фею Динь-Динь из Питера Пена. Это мои слова, по причине того, что, я думаю, нет человека, что бы не сомневался.
Те, кто как юный священник Майкл уверенный в собственной вере, и говорят: Я верю в истину, забывают, сколько эта истина принесла горя. Гитлер знал истину, и Сталин, и Мао Цзедун, и Великая Инквизиция. Все они верили всобственной правоте, и какое количество принесли несчастья. Само собой разумеется, имеется неприятель. Это тот, кто говорит: Спор закончен; Спор закончен. Мы знаем, что делаем.
Мы? Кто – мы? Люди? Мы ничего не знаем.
Имеется ли сатана, нет ли его, я пологаю, что в то время, когда мы забываем о отечественной тленности, о отечественной человечности, и утверждаем, что правы на 100%, — мы в беде.
Возможно, эта роль дала Вам возможность поразмять мускулы – так как Ваш храбрец проходит через многие крайности и уровни?
Ну, мне нужно было сыграть человека, что на вид – хороший священник, человек Всевышнего. Следующий кадр – и он преобразовывается в Ганнибала Лектера. Да, такое изменение возможно назвать крайностью. Понимаете, я приспособился к этому.
Мне так довольно часто приходилось играться подобные преображения, что я неизменно готов к ним. Мне не требуется для этого делается священником либо преобразовываться в одержимого.
Вы находились на ритуале изгнания нечистого духа, как это делал Колин?
Нет. Колин был в Риме продолжительнее меня – около семь дней, а у меня был один лишь сутки. Я думаю, он находился на обряде 2-3 раза вместе с отцом Гари.
Я знаю, что и сценаристы видели все собственными глазами. Опять-таки тут вопрос веры. Я задал вопрос отцу Гари: Вы верите?, и он ответил: Да.
Я задал вопрос: А откуда Вы понимаете?. Он сообщил: Посмотрите в глаза одержимому и определите сами. Я смог лишь сообщить: О
Вы отлично обучились пугать людей. Откуда Вы понимаете, как верно это сделать?
В случае если честно, не знаю. Сам себя неоднократно задавал вопросы. Не знаю. Возможно, легко у меня имеется сноровка, но это не означает, что я ужасный человек (смеется). Моя супруга меня не опасается, я ее опасаюсь. В то время, когда мне было пять лет, мой папа брал меня в кино наблюдать Дракулу с Бела Лугоши.
Мы как будто бы флиртовали с хаосом. Мы ходили в мрачный кинотеатр на фильмы кошмаров, дабы хорошенько испугаться. Мы были похожи на пьяниц либо наркоманов, заигрывающих со смертью. Все так поступают, доводят себя до полного уничтожения, а позже, в случае если повезет, возвращаются к обычной судьбе.
В нас всех это заложено. Мы несем в себе разрушение, не имеет значения, какое: переедаем, перерабатываем, выпиваем, колемся, пускаемся во все тяжёлые Это, типа, радостно. Вот и все, что мне известно.
Я не знаю как, но у меня получается пугать людей – взором, жестом, возможно. Микаэль Хафстрем был красивым зрителем, по причине того, что, в то время, когда мы репетировали сцену изгнания, и я взглянуть на вошедшего Колина моим фирменным взором, Микаэль назвал меня сумасшедшим. Один лишь взор, смерть в глазах – это трюк, прием. Но я знаю, что это пугает, по причине того, что я ощущаю данный ужас в.
По-видимому, я сталкиваюсь с чем-то, что есть моей чёрной стороной.
Вам нравится пугать зрителя?
Видите ли, весьма продолжительное время я ворчал, что ни при каких обстоятельствах не избавлюсь от образа Ганнибала Лектера. А позже я успокоился – так как у меня очень много других ролей. Лишь два моих храбреца были отрицательными. Священник в Обряде – не нехороший юноша.
Легко в этом фильме мне выпал шанс сыграть две роли.
Снимаясь в Торе, Вы не почувствовали, что около кипят воистину шекспировские страсти?
В Торе? Да, возможно, это большой проект. Кеннет Брана – феноменальный режиссер, но как все будет смотреться по окончании монтажа, я не знаю.
Чувства кипят, вы же в курсе, фильм о всевышних, исходя из этого шекспировские страсти тут легко нужны.
А Вы хоть один комикс прочли?
Нет.
Как тогда Вы подготавливались к роли Одина? Так как это очень важный храбрец во вселенной Marvel.
Ну, не знаю, я видел макеты, декорации, собственный костюм. В то время, когда я осознал, сколько всего они желают на меня надеть, я поразмыслил: Вау! Одев костюм, я сообщил про себя: Ну, все, сейчас я всевышний (смеется). Было тяжело, само собой разумеется, носить на себе весь день эту тяжесть – 10-13 кг.
Так и подбадривал себя мыслью, что я всевышний.
Вы громадный актер. Как Вы принимаете тот факт, что многие продюсеры смогут относиться к Вам, как к товару, что возможно выгодно реализовать. Эта идея омрачает Ваше отношение к мастерству?
Идея о том, что я товар? Я не против быть товаром. Это дает мне возможность прекрасно жить (смеется). Мастерство? Ну, что сообщить про мастерство? Не желаю казаться циником, но в то время, когда ты делаешь фильм, перед тобой, как перед актером, ставят последовательность задач: отправься в том направлении, принеси то, и без того потом. Позже все это нарезают и склеивают.
Наряду с этим, на полу в монтажной у всех под ногами ты можешь заметить кадры, в каковые ты положил часть собственной драгоценной души. Я это к тому, что, в действительности, у актеров нет возможности что-то осуществлять контроль. Все зависит от редактора, режиссера, продюсеров.
И исходя из этого, будучи реалистом, я владею свободой – у меня нет иллюзий касательно моего места в нашем мире, как актера. По большому счету никаких иллюзий.
Как Вы поступаете, в то время, когда по окончании какой-нибудь телевизионной программы начинается фильм с Вашим участием?
О, переключаю канал. Я ни при каких обстоятельствах их не наблюдаю.
