Кевин спейси: плохой немногословный парень
У Кевина Спейси в жизни имеется лишь два родных существа — мама Кэтлин и собака Легаси. Первая произвела его на данный свет сорок лет назад, вторую он подобрал на улице по окончании съемок в «Секретах Лос-Анджелеса». Во всевозможных анкетоподобных бумагах о Спейси в графе «родные» указывается как раз собака и мама.
И все.
Тяжёлый ребенок
За фактами из его личной жизни гоняется вся тусовка злобных папарацци. Он упорно молчит. «Кевин, были ли вы когда-то женаты?» — «Понимаете, по-моему, я в один раз был близок к этому». И опять тишина.
Актер, к которому в далеком прошлом прицепилась «кликуха» «нехорошего немногословного парня», прекрасно сочетается со собственными храбрецами. Единственное, он не нехороший — хороший и всегда признательный собственной матери за то, что она силой вынудила его в 16 лет ходить в актерскую школу. Кэтлин Спейси в далеком прошлом увидела, что ее сын без шуток склонен к лицедейству. У Кевина же ветер в голове — как будет, так и будет.
По окончании очередного непослушания родители послали его получать образование военную академию в Нортридже — может быть бравые вояки его уму-разуму научат. Но не тут-то было: спесивый Спейси был скоренько исключен из академии за избиение собственного однокурсника.Всевышний его знает, как бы все повернулось, если бы он, будучи уже студентом одного из лос-анджелесских колледжей, не встретил бывшего одноклассника Вэла Килмера. Тот ему дал совет позаниматься в драматической школе «Julliard».
Это захватило Кейвина, но не успокоило. Возможно, уверенный в том, что лучше в том месте, где его нет, Спейси бросает школу и отправляется в Нью-Йорк, где работает на Шекспировском фестивале статистом. В карьере он продвинулся до роли меченосца в пьесе «Генрих VI», Уважая его неоспоримые таланты, фестивальные боссы не «въезжали» в его разгильдяйскую натуру (оставаясь лицедеем, он не хотел становиться актером) и в итоге выгнали.
Он плюет на прошлое и отправляется штурмовать Бродвей… Бродвей не устоял. Другими словами строение театра не пострадало, но сейчас Спейси делается в нем одной из самых глубокоуважаемых фигур. Роли, роли, роли… От «Привидений» Ибсена через «Национальные гимны» (где ему досталась роль, появлявшаяся свободной по окончании ухода Аль Пачино) к постановке «Продолжительного сна», по окончании которой вся театральная Америка закричала о новом гении.
На дворе стоял 1986 год, и как раз тогда началась его кинокарьера. Спокойная, негромкая, ровная. Спейси боготворили в театре (1991 год — приз «Тони»), а режиссёры понемногу присматривались к этому юноше, подыскивая ему роли на будущее. Никто не подозревал, как эра театральных брожений отразилась на его ежедневнике. «С 1982 по 1984 год я фактически не дремал. Дерьмо, я не имел возможности кроме того расслабиться!
Я поднимался с замыслами в голове, я ложился с забитыми мозгами… Я могу сейчас поведать, что такое преисподняя! Это лето в Нью-Йорке, 900 процентов влажности и я, колотящий в двери собственных друзей прося, дабы они приютили меня на своем диване».
Секреты молчания
Его взор: «Работа актера — убеждать в течение двух часов, что в жизни вы другой». Возможно, актер Кевин Спейси лишь этим и занимается, но чувство таково, что ему этого совсем не нужно. Скрытный, таинственный, немногословный Сейси — точь-в-точь его храбрецы.
медленные жесты и Гипнотический взгляд. Как словно бы под него сценарии писали.
Кстати, так оно и имеется. Брайан Сингер, режиссер «Простых подозреваемых», прямо сказал, что фильм делался «подСпейси » (под актера на роль второго замысла!). Сценарист Крис Макуайр трудился над текстом, ни 60 секунд не забывая о Спейси. Это был 1995 год — время прорыва: «вереница» и Оскар вторых призов за «Простых подозреваемых», а позже и за Джона Ло в «Семь» у Финчера.
Две роли, сотворившие ему имя в Голливуде, необычно похожие в собственной противоположности. Невидимый потрошитель Джон Ло, соизволивший показаться в кадре и сообщить пара веских слов только к финалу, и «калека» Роджер Кинт, что безостановочно чешет языком два часа, как ошарашенно осознаёшь в финале — чушь несусветную. Копы остаются в дураках, оба храбреца побеждают и отправляются по своим делам — Кайзер Созе дальше заниматься собственными чёрными занятиями, а Джон Ло, как и желал, на тот свет.
Все наподобие светло, но, тупо уставившись в бегущие титры, не можешь отделаться от ощущения, что он чего-то не договорил, что-то не раскрыл. В дураках и ты как зритель. И почему-то от этого в кайф. Делается ясно, что он ни при каких обстоятельствах не договорит, не распишет «по понятиям» тайну. А так и останется главным храбрецом второго замысла.
В тени собственной игры.
Стоя на сцене, держа в руках только что полученный «Оскар», Спейси начинает думать: «Большое количество вспоминал над таким вопросом: „Кто таковой Кайзер Созе?“ Продолжительно для меня ответ был тайной. Но сейчас я осознал. Кайзер Созе для меня — это человек, что дергает за ниточки. Человек, что манипулирует нами. Возвышается над нами.
Разрешает нам жить и дышать. По мне, так Кайзер Созе — это режиссер фильма Брайан Сингер…» Молчун Кевин Спейси , а по-моему — это ты…
Много лет никто не имел возможности разузнать, откуда у него эта фамилия — Спейси, в случае если еще его одноклассники (кроме того Вэл Килмер) не забывают, что он был Фоулером. Слухи- версии гласили, что это или кличка, полученная в академии, или фамилия, составленная из частей имени его любимого актера Спесера Трейси. А Кевин Спейси молчал либо невнятно приплетал ко мне собственного дедушку.
До тех пор пока, наконец, кто-то умный не полез в его родословную и не узнал, что Спейси — это всего-навсего девичья фамилия его матери, а, соответственно, и пресловутого дедушки.
Наследственость
В то время, когда Спейси трудился у Шумахера во «Времени убивать», выдавались свободные 60 секунд. Кевин тратил их… Как бы вы думали на что? На танцы с Сандрой Баллок.
Баллок была в предоргазменном состоянии от для того чтобы внимания и по окончании лишь твердила: «Он таковой сексуальный, таковой зажигательный, таковой яростный!»Один из слухов. Может, и в самом деле такое было, да никто ни подтверждает, ни опровергает. Туманом из таких полусплетен окружена вся его биография.
И вряд ли он когда-то сообщит прямо, что пара лет назад приударил как-то, так без на большом растоянии идущих последствий, за Сандрой Баллок.
А вот о собственном отце Кевин обожает поболтать. Тем более, отец у него был очень занимательным человеком (был, по причине того, что в начале 90-х погиб). Писателем. Писал художественные произведения, большое количество писал.
Был писателем до глубины души, полностью. Но никому за всю собственную жизнь не разрешил прочитать ни строки собственных творений. Не считал, что в этом имеется какой-то суть. Из-за чего? Кевин Спейси знает: «Это подобно… Мне думается… Мне думается, мой папа создавал собственную другую вселенную. У него было все в — его милая любовь к эре тридцатых, его восхитительный стиль. И об этом никто не определил.
Сейчас я получил доступ к его ежедневникам, и когда-нибудь без шуток займусь его творчеством. Возможно, удастся сделать что-то толковое…» (Увижу, что ничего кощунственного в этом нет, поскольку папа в принципе был не против публикаций, основное, дабы этого не произошло при его жизни.) Разве не похоже это на самого Кевина, на его рвение оградить личную, лишь ему принадлежащую судьбу от чужих глаз? КевинСпейси ни при каких обстоятельствах не договорит до конца, и, кто знает, может в будущем кому-то суждено рыться в его записях и дневниках?
Грезы и не-мечты
Одна из них уже воплотилась. Три года назад, в то время, когда он снял собственный первый фильм как режиссер («Альбино Крокодил»). Но это не все. Кроме работы над фильмом по наследию отца, он грезит сам написать пьесу, которая не уступала бы по качеству его любимому драматургу — Юджину О’Нилу, которого он больше всех играется сейчас в театре.
Но больше всего он грезит о том, дабы от него отстали.
Кевин Спейси не осознаёт, из-за чего 85% (это его личные подсчеты) людей живут, и никто к ним не лезет в душу, а он, лишь вследствие того что попал в остальные 15, в разряд знаменитостей, подвергается постоянным атакам. Он уверен в том, что это угроза ему как актеру: «Никто еще не знает, кто я имеется, и я желаю, дабы так и было. Чем больше это будет сберигаться, тем более классным актером я буду оставаться».
Для чего оставаться актером?
Видите ли, Кевин Спейси таков по натуре: лишь со сцены театра либо перед камерой он может что-то сообщить человечеству. А сообщить хочется. Хоть он и молчит по большей мере. О новом «Оскаре» он не грезит, а многие ему прочат еще одну статуэтку, в чем ничего необычного нет.
Кстати, собственную заслуженную золотую фигурку он через день после церемонии покинул где-то за кулисами в театре (не окончательно, позже забрал). Кроме того не отмечал победу. Рискну нагло предположить: об одной собственной мечте Кевин Спейси никому не говорит и шепетильно скрывает ее.
О любимой, хорошей, нежной жене. Не будет же он всю жизнь в графу «родные» вписывать лишь собаку и маму Легаси.
Игорь Панасов
