Лабиринт фавна: гибель богов
44й год, франкистская Испания, гражданская война между остатками интербригад и профашистским режимом тянется что год без видимого результата. Девочка-ребёнок с поэтическим именем Офелия вместе с матерью переезжает жить к собственному свежеобретённому отчиму капитану Видалю, чей отряд призван устранить партизанскую угрозу в окрестностях маленького посёлка.
Сам капитан по собственной природе — твёрд и безжалостен, уже само его существование заставляет мужчин уходить в леса, а дам — прислуживать путчистам за столом, по ночам вынося партизанам добытую так медикаменты и еду, дабы те имели возможность продолжать собственную борьбу. Окружающий мир не меньше твёрд, пропитан кровью и болью, но для Офелии эта жестокость сконцентрирована на взаимоотношениях отчима-капитана с её матерью, находящейся на сносях. Мать обожает дочку, но, зная крутой нрав собственного второго мужа, упорно требует именовать его «папой» и ни за что ему не прекословить.
На фоне пропитывающего всё около страха прекрасное проявление перед ней сокрытого для всех остальных — тайного мира древних духов леса — ведет к тому, что Офелия погружается в данный дивный новый мир, также пропитанный страхом, но страхи мира чудес на фоне страхов мира привычного уже не кажутся девочке такими уж пугающими. Она делает ход навстречу его феям и Фавну, принимая их условия игры, поскольку Офелии обещано, что в итоге она обязана пройти все опробования и стать принцессой подземного царства.
Конечно же, сущность фильма Гильермо дель Торо не в том, настоящ ли данный вымышленный мир, не смотря на то, что авторы сделали всё, дабы максимально схематизировать реальность, выпячивая мир несуществующего. Шелестят крыльями насекомые «феи», тычутся в лицо завитки резьбы каменных идолов, мелькают перед глазами ветхие коряги, сырые каменные своды заросших мхом стен лабиринта, скрипит суставами древесный Фавн, визжит и чавкает рукоглазый монстр.
На фоне этого куда в том месте серости партизанских будней и нарочитой злодейскости капитана. Какие-либо краски, хорошие упоминания, Офелия видит лишь в собственных мечтах, именно там все её стремления и надежды, именно там спасение — её, и всех, кто ей близок.
Гильермо дель Торо выстроил перед отечественными глазами притчу, в которой действующими лицами и сюжетом являются аллегории, а не люди. И ролики фильма проиллюстрировали данный метаязык во всей своей наготе — так прекрасно, что в самом фильме вы уже не заметите для себя чего-то нового, всё уже сообщено в том месте, в этих двух минутах сверхплотного монтажа.
А вот процесс разворачивания сюжетного полотна перед лицом зрителя режиссёру удержать на требуемом уровне удалось не в полной мере. Тут возможно дискутировать, в чём обстоятельство — в излишнем, скорее по привычке, нежели по насущной необходимости пристрастии авторов фильма к трэш-стилистике, либо в чрезмерном схематизме происходящего «в действительности» на фоне через чур уж чёткой его привязки по местности.
Смотрите, с одной стороны никаких заметных партизанских отрядов в 44ом году в Испании уже не осталось, более того, кроме того по окончании формального поражения в войне правительство генерала Франко нормально существовало , чуть не единственное из профашистских режимов Европы (как тогда осознавать финал фильма?), а сам Франко погиб в собственной постели аж в 1975 году, будучи преспокойно помещённым в мавзолей собственного имени. И уж само собой разумеется через пять лет по окончании захвата Мадрида режим Франко не нуждался в топорной агитации «смотрите, люди, как мы даём вам зрелищ и хлеба».
Простой детектив, с хорошим сильной женщиной и слабохарактерным доктором, выдающей партизанам ключ от амбара, где запасы лежат, также картину отнюдь не украшает (в округе нет вторых докторов, а замок от амбара никак не взорвать той же гранатой?). В случае если всё вспоминало с целью беспощадности капитана и демонстрации злобности Видаля — то в итоге оказался тщетный гротеск, а отнюдь не кошмары действительности, от которых бежит несчастная девочка. А уж способы дедукции, коими вычисляются ассистенты партизанствующих по лесам и вовсе приводят к резонным вопросам — в случае если мы наблюдаем детектив, то совсем не на хорошем главной идеи уровне.
На фоне для того чтобы скорее кенолоучского подхода (также, господин кинореволюционер, не чурается театральных партизан и эффектов в белых рубахах) с особенной теплотой вспоминаешь вариации привычного нам, а заодно куда более приличествующего теме белорусского выполнения (см. «Франц + Полина» и «Окупация. Мистерии»).
Нет, я не удивляюсь западным восхищениям по поводу упрощённой «партизанской действительности», но на фоне вторых, превосходных во всех отношениях, наряду с этим никак не меньше гротескных киноразмышлений, внимать Гильермо дель Торо на полном серьёзе уже не получается. Всё-таки отечественный народ натерпелся кошмаров войны куда большей мерой, чем несчастные испанские лётчики-республиканцы, и мельчайшая профанация на этом поле предельно остро воспринимается пляской на костях. Не смотря на то, что, быть может, таковой тонкости восприятия западный зритель (да и режиссёр, как видим) позволить себе просто не может, не та насмотренность, не та вовлечённость в тематику.
В связи со всем этим и пытки партизан, и бессчётные смерти, а также самый финал через чур уж отдают тривиальным кичем, нет-нет да и просвечивающим за трэшачным нуаром всего этого гиперреализма. режиссёр и Сценарист заигрываются с вещами, которыми заигрываться грешно. Через чур важные это темы.
Через чур болезненные для жанра «фэнтези-триллера», как презентуется фильм на своём сайте.
Единственное, что частично оправдывает тот финал, что мы видим в этом фильме, так это музыка. Колыбельная, которая звучит в течении всего действа, на последних кадрах наконец разверзает все глубины того подземного царства, в которое так торопилась Офелия, напоминая уже не Кена Лоуча с его ирландскими напевами, а «Бразилию» Терри Гиллиама, самый финал «он всё-таки сбежал от нас».
Того же Терри Гиллиама нельзя не отыскать в памяти и в связи с его недавней «Страной приливов», прекрасным образом обращённой к той же тематике ухода детского сознания от кошмаров действительности к вымышленным кошмарам страны Фантазии. Так, как более страшна и беспросветна эта самая действительность у Гиллиама, так же она у него осязаема, невымышлена, в том месте всё взаправду, и в том месте не необходимы дежурные революционные партизаны и злодеи с красными звёздами, дабы достигнуть должного градуса отчаяния, показываемого героиней в зрительный зал.
Увы, на этом фоне не необычны мне и очень высокие рейтинги американской кинокритики, доставшиеся «Лабиринту Фавна», да и хорошие итоги зрительских опросов на грани попадания в топ-250 IMDB также не новость. Фильм выдвинули на зарубежного Вручения Оскара от Мексики и у него сейчас все шансы добраться до шорт-страницы. Из-за чего?
По причине того, что профанация остросоциальных тем в наше время в почёте (см. итоги европейских фестивалей кино последних лет), лёгкая подача тяжёлого жанра, не требующая особенных размышлений, но проповедующая какие-то наивные гуманистические напоказ воззрения автора — вот то, что в наше время нравится западному зрителю, а также зрителю опытному.
Однако подниматься в ряд одобрятелей для того чтобы положения вещей у меня нет жажды. Важные темы требуют важной работы, а также работы зрителя, пришедшего в кинозал. Тут нужна тонкость восприятия у одних и талант рассказчика у других участников кинопроцесса, в противном случае всё опять сведётся к «фэнтэзи-триллеру», и вместо древней мощи «Лабиринта Пана» опять окажется невнятный «Лабиринт Фавна».
А жаль, поскольку мысль у фильма — более чем плодотворная, и у его создателей были все возможности сделать всё на хорошем уровне.
Роман КОРНЕЕВ, 3 декабря 2006
