Лана и энди вачовски и том тыквер — о самом важном
8 ноября в кинотеатрах начался полноценный широкий прокат фильма «Облачный атлас». Практически трехчасовое повествование, включающее шесть историй, происходящих в различные эры, было нужно не очень-то по вкусу американской публике, а вот русские зрители по окончании предварительных показов восприняли его на ура. Фильм Вачовски и Тыквера базируется на известной теории: отечественным душам характерно перерождаться, а поступки в настоящем воздействуют на будущие поколения самым прямым образом.
Нехитрая философия упакована в превосходную обертку: прекрасные пейзажи и придуманные миры, меняющий актеров до неузнаваемости грим, звезды и прекрасная музыка всемирный величины, играющие сходу по шесть персонажей. Умело придуманные монтажные переходы разрешают историям перетекать из одной в другую, как будто бы зритель идет по галерее, открывая одну дверь за второй. К тому же и Хью Грант в роли каннибала в боевом раскрасе.
1 и 2 ноября Вачовски и Тыквер вместе с актерами «Облачного атласа» посетили Москву, где с радостью говорили о том, из-за чего решили заниматься как раз «Атласом» (все трое влюбились в книжку) и на какой философии строится их творчество (сыпали цитатами из Шопенгауэра и Сартра), и признавались в любви друг к другу и к актерам. КиноПоиск собрал самые увлекательные высказывания режиссеров «Облачного атласа» за время их нахождения в русском столице.
О актуальности и верованиях для России
Лана Вачовски: В фильме огромное значение играется то, во что ты веришь. Ты можешь выбрать, верить ли в то, что твоя жизнь — это цепочка событий, каждое из которых воздействует позитивно либо очень плохо на будущее мира, либо не верить в это. В то время, когда Том Хэнкс в образе Айзека Сакса говорит о верах, он говорит: «Верования — сила, которую направляться осознавать так же, как мы понимаем теорию относительности».
Это силы, каковые определяют течение твоей жизни. Думаю, на данный момент мало государств на свете, каковые бы так же остро, как Российская Федерация, находились перед вопросом выбора совокупности вер. Исходя из этого мне весьма любопытно, как воспримут фильм в Российской Федерации и что по большому счету будет с Россией в будущем.
России предстоит как нации изучить собственную систему ценностей и ответить на вопросы: что свидетельствует правительство, что оно должно делать? И от этого будет зависеть предстоящее будущее страны. А любой отдельный человек сталкивается с вопросом собственной идентичности: кто я в нашем мире, какое имею к нему отношение?
В то время, когда вы задаёте вопросы себя об этом, вы неизбежно ощущаете сообщение с чем-то громадным.
О фильме как о продукте собственного времени
Лана Вачовски: Был бы данный фильм таким же, сделай мы его 20 лет назад? Нет, вероятнее, нет. Был бы он таким же, сделай мы его через 2 десятилетия?
Вряд ли. Произведение искусства постоянно имеет дело со спецификой места и времени. Дабы осознавать произведение искусства, вам нужно принимать его как современнику. Но я пологаю, что связь между временем и местом и произведением мастерства также существует. Мы даем жизнь произведениям мастерства как раз тогда, в то время, когда мир готов их воспринять. Кто-то может сообщить: мир не готовьсяк кубизму.
Но он в любом случае готовься , поскольку он произвел его. И уникальность «Облачного атласа» вероятна лишь в связи с настоящим.
О нелинейной структуре
Том Тыквер: Что нам нравится в этом проекте, так это то, что поиск смыслов не заканчивается, всегда находишь что-то новое, это нескончаемый процесс. И еще что нас весьма интригует, так это то, что при нелинейной структуре история все равно читается как единый сюжет, в ней помой-му имеется конец и начало, а одновременно с этим финиш легко возможно началом, а начало — финишем.
Смонтировано все также так, что истории заканчиваются в прошлом, не имея окончания в будущем либо имея какое-то второе завершение. И они все равно считываются. Это весьма освобождает от линейного восприятия в принципе, позволяет поставить под сомнение логические последовательности, что мне думается нужным.
О связи фильма с общекультурным контекстом
Лана Вачовски: Идеям, обрисованным в фильме и книге, не одно тысячелетие, они все уже существовали во всемирной литературе. Вы имеете возможность отыскать их опять и опять. Дэвид Митчелл, я точно знаю, просматривал «Мост короля Людовика святого» Торнтона Уайлдера.
В словах Сонми имеется фраза о любви как о мосте. Ой, подождите, как же звучит эта фраза?
Энди: Ты что, утратила собственную книгу? Ты же везде ее с собой носишь.
Лана: Да, я и правда везде ношу с собой книгу! А! Вот еще Генри Мелвилл (никакого родства с Германом Мелвиллом, автором «Моби Дика» — книги, которую мы вычисляем одной из самых ответственных в нашей жизни, не смотря на то, что к нему также имеется отсылки в фильме) в собственной превосходной проповеди сообщил как раз так: «Ты не должен жить лишь для себя». Он был борцом за отмену рабства и заявил, что, если ты совершаешь акт жестокости, эта жестокость возвратится к твоим будущим поколениям через время.
Видите, та же мысль, что и у нас, лишь 150 лет назад и в проповеди священника! Да и в греческих катастрофах имеется эти мысли. Все они часть громадного поиска нами себя и собственного значения во вселенной.
О прошлом, настоящем и будущем
Том Тыквер: В фильме имеется мысль о том, что настоящее нереально ухватить. Мы думаем о настоящем, но проходит мгновение, и это уже прошлое. Будущее также не ухватить.
Получается, что в конечном итоге никакого настоящего нет. Это неизменно вопрос: как мы понимаем время? Отечественные отношения со временем достаточно необычные, и, основное, все три его состояния серьёзны для нас.
Не только прошлое определяет нас, но и будущее, кроме того будучи только проекцией.
«Мы не желали всецело перенимать эту идею. Более того, мы желали покинуть простор для интерпретаций»
О родимом пятне в форме кометы
Лана Вачовски: В книжке более четко прописана мысль о том, что одинаковая душа путешествует через время. Нам это показалось кроме того забавным, что эта несчастная душа вынуждена опять и опять выручать мир. У данной души самая страшная будущее на свете!
Мы не желали всецело перенимать эту идею. Более того, мы желали покинуть простор для интерпретаций. Возможно заявить, что имеется их последствия и поступки, а возможно заявить, что имеется нескончаемый круг кармы.
Нам больше всего нравится мысль о том, что комета — символ некоего шанса, что выпадает ее носителю. В случае если у него найдется смелость принять данный вызов судьбы, то он может оказать помощь созданию лучшего мира. Исходя из этого комета — это только возможность поменять мир, поскольку не имеет значение, трудишься ты в «Макдоналдсе» либо в Белом доме, но эта возможность постоянно существует. Неизменно имеется приглашение к участию в строительных работах лучшего мира.
Комета просто о нем напоминает.
О сходстве «Беги, Лола, беги» и «Матрицы»
Том Тыквер: Эти два фильма вышли в Америке с отличием в пару-тройку недель. Эти картины разделяют одинаковые идеи. Это мысли о том, что фильм может в один момент быть источником наслаждения, развлечением, уникальным применением киноязыка и являться источником воодушевления, быть пищей для ума. Они исследуют схожие территории. Исходя из этого нам кроме того показалось, что мы отправляли приятель приятель сигналы собственными фильмами. Впредь до каких-то подробностей.
В случае если не забывайте, в «Матрице» имеется момент, в то время, когда Нео умирает, Тринити склоняется над ним и возвращает к судьбе. Так вот эта сцена снята полностью так же, как похожая сцена в «Беги, Лола, беги», в то время, когда Лола склоняется над умирающим Манни. С Вачовски мы родственники, хоть у нас и различные матери!
Мы легко обязаны были сделать что-то совместно.
О влиянии на зрителя
Энди Вачовски: К нам подходят люди, выросшие на «Матрице», и говорят: «Мне было 13, в то время, когда я взглянул „Матрицу“, и это поменяло мою жизнь». Думаю, среди тех, что принимал участие в акции Occupy Wall Street, было много людей, испытавших на себе влияние отечественного фильма.
Лана Вачовски: Одна из идей киноискусства по большому счету — это установление связи между людьми и изменение их сознания, расширение кругозора, рост личности. Фактически, эта возможность воздействовать, воодушевлять и есть одной из обстоятельств, по которой мы снимаем собственные фильмы.
О трех режиссерах, снимающих одно кино
Том Тыквер: Честно говоря, мы ни при каких обстоятельствах кроме того не вспоминали об этом как о чем-то необычном. Все сложилось само собой, это был естественный магнетизм, что мы постоянно ощущалисначала, когда начали писать сценарий. Три режиссера на одной съемочной площадке, ну и что?
О кино как о социальном виде мастерства
Лана Вачовски: Кино нравится мне тем, что это социальный вид мастерства, в отличие от литературы, живописи либо музыки, где создатель трудится один. Создание фильма — это совместная работа многих людей, никто в одиночку не снимает кино. Режиссер, актеры, оператор, живописец по костюмам, кастинг-директор — любой, кто так или иначе участвует в съемках фильма, имеет значение.
В случае если заменить хотя бы одного из них, то и фильм не будет таким же.
О самой сложной части съемок
Лана Вачовски: Мы вообще-то не любим выходить из дома либо из студии, а тут нам было нужно выйти наружу, в мир. И вдобавок мы снимали на корабле. Мы раньше ни при каких обстоятельствах не бывали на судах.
Энди Вачовски: Да, и вдобавок мы летали на вертолете, позже тряслись в машине по серпантинам Майорки, поднимались в горы. А в то время, когда мы снимали на корабле, море было неспокойным, актерам кроме того запретили выходить лишний раз на палубу. Мне казалось тогда, что любая молекула моего тела вибрирует и все они движутся в различном направлении.
Кошмар!
О Томе Хэнксе
Том Тыквер: Том — прекрасный актер. Как режиссер, он замечательно знает все тонкости съемочного процесса. Он знает, как движется камера, что она снимает и будет снимать. Он играется так, как словно бы сам находится за камерой и все время смотрит за собой.
Всего нескольких слов достаточно, дабы он осознал, что от него требуется.
О шести ролях каждого из актеров
Лана Вачовски: Эта идея показалась нам весьма органичной, которая связана с моральной идеей книги об неспециализированной связи явлений, событий, людей. Данный движение с актерами стал весьма успешным. Храбрецы из различных историй весьма похожи между собой, их истории резонируют, образуют собой некоторый хребет. В то время, когда мы это заметили, мы сходу сделали вывод, что храбрецов должны играться одинаковые актеры и в историях.
Борец с рабством Юинг делается революционером Чангом — это же так логично!
«Мне нравится русская литература, по причине того, что она трудится как раз с философскими идеями»
О псевдоинтеллектуализме и «Жизни и судьбе» Василия Гроссмана
Лана Вачовски: В Америке нельзя заложить в фильм кроме того одну философскую идею, дабы тебя не начали тут же всегда упрекать в псевдоинтеллектуализме и нью-эйджевской чуши. Фильмы так как существуют не только чтобы испытывать эмоции!
Мне нравится русская литература, по причине того, что она трудится как раз с философскими идеями. К примеру, в то время, когда мы начинали трудиться над «Облачным атласом», я именно прочла роман Василия Гроссмана «судьба и Жизнь». В том месте имеется увлекательные идеи, иногда кроме того радикальные, революционные идеи о природе хороша.
Гроссман показывает, что быть храбрым и хорошим в собственного племени — это самая несложная и недорогая форма доброты. По-настоящему ты становишься человеком, в то время, когда способен защищать того, кто не похож на тебя, кто принадлежит к второму племени. Дэвид Митчелл в романе «Облачный атлас» развивает эту же тему. Нам нравится трудиться со сложными философскими идеями. Да, в том месте имеется и идеи о том, что любовь побеждает смерть, и это возможно отыскать еще у древнегреческих писателей.
И критики сообщат: что за клише! Но они не начнут разбираться, что произошло с этими храбрецами, как они ведут себя дальше. Необходимо посмотреть глубже, за поверхность. (В зале раздаются аплодисменты.) Вы такие милые!
Об новаторстве и истоках
Лана Вачовски: Мы не могли бы существовать без Сергея Эйзенштейна, Орсона Уэллса, Билли Уайлдера, Копполы. Благодаря им мы обучились сказать на языке кино. Но мы не планируем повторяться, воспроизводить то, что было сделано до нас. Нужно двигаться дальше, стремиться к совершенству, искать новые методы поведать историю. Да, мы любим давать отсылки.
Я наблюдала «Гражданина Кейна» около тысячи раз и могу по памяти вернуть любой кадр. Нам хочется развивать киноязык, а не ностальгировать и заниматься ремеслом.
Создатель Дарико Цулая
