Режиссер люсиль адзиалилович о своем фильме эволюция
На фестивале 2morrow в Москве продемонстрировали Эволюцию (Evolution) Люсиль Адзиалилович. Второй — по окончании популярной в узких кругах Невинности — полный метр режиссера говорит сюрреалистичную историю о пустынном острове, на котором живут мальчики-дети, перевоплощённые собственными псевдоматерями в инкубационные автомобили. Наиля Гольман побеседовала с постановщицей.
У вас практически нет английских интервью об этом фильме. Неужто так мало вопросов появляется?
Я не смогла отправиться на мировую премьеру в Торонто. Смогла приехать лишь на премьеру в Лондоне.
Имеется ощутимая отличие между реакциями в различных государствах?
Имеется. Мне думается, зрители из Англии либо, к примеру, Канады больше расположены осознать мой фильм так, как я сама считаю верным. Больше, чем французы, я имею в виду. Французы страшно усложняют — ищут интеллектуальное объяснение всему, чему лишь возможно.
А я пологаю, что в «Эволюции» мало что стоит растолковывать рационально. В том месте значительно больше внимания уделено чувствам и подсознательному.
Французы философствуют и ищут отсылки?
Нет, как раз что рационализируют. Отсылок-то в том месте и правда хватает, хоть и не то дабы прямых. Я большое количество думала о живописи, например, о сюрреализме.
Джорджо де Кирико, Макс Эрнст, кроме того Дали — я желала достигнуть сновидческого состояния, похожего на их картины.
А Магритт имеет какое-то отношение к этому перечню? В ваших фильмах похоже на него желание изолировать вещи от свойственного им контекста, ярко их артикулировать.
Скорее нет. Магритт был мне ответствен, в то время, когда я снимала «Невинность», а тут мне хотелось сократить расстояние между действительностью и тем условным миром, что я изображаю. И я значительно больше думала как раз озагадочных пейзажах Де Кирико.
Либо о том, как Эрнст трудится в один момент с несколькими мотивами, оставаясь абстрактным. Оба они при «Эволюции» были мне серьёзнее, чем Магритт, что для данной задачи, на мой взор, через чур конкретен и рационален.
Вы сделали «Невинность» 11 лет назад, но «Эволюция» думается второй главой по отношению к ней. Вы так же ее принимаете?
В случае если честно, я так о ней не думала. Не то дабы я — сделала историю про девочек, сейчас сделаю историю про мальчиков. Все сложилось мало в противном случае — для меня это была прежде всего история о его матери и мальчике, об их интимных отношениях.
Мать приводит мальчика в поликлинику, по причине того, что пробует не разрешить ему вырасти. Эта мысль пришла ко мне прежде, чем я сняла «Невинность»; уже по окончании я прочла рассказ, на базе которого решила снять фильм о девочках. Позже возвратилась к сюжету про мальчика, мать и поликлинику, и осознала, что возвращаюсь к воспоминаниям из собственного детства, в то время, когда мне было 10-11 лет и я сама в первый раз попала на больничную койку.
Ничего важного, легко аппендицит, но на меня данный опыт произвел сильное чувство: в первый раз в жизни до меня дотрагивались взрослые люди, резали мою кожу. Эта необычная боль в животе и все сопутствующие ей переживания как словно бы открыли мне дверь в какую-то фантасмагорию. Тогда же пришли первые фантазии о том, каково волноваться беременность. Так что сердце данной истории — в детских воспоминаниях.
Легко в то время, когда я начала думать о них, я осознала, что они смогут стать значительно увлекательнее, превратившись в историю про мальчика, больше похожую на ночной кошмар.
Это звучит и как исходная точка для «Невинности». Оба фильма — о страхе.
Очевидно. Но это не чистый ужас, а ужас в сочетании с жаждами, с непременным ожиданием чуда, которое в какой-то момент должно случиться. Да, это кошмар, и да, он значительно мрачнее, чем прошлый фильм, но в нем имеется это чувство чуда. В то время, когда к кадре появляется новорожденный, я желала, дабы у него вправду было лицо невинного ребенка, а не лицо мелкого монстра.
Это было принципиально важно.
Тяжело избежать результата кошмара в таковой ситуации. Он все равно приводит к страху, в то время, когда появляется на экране.
Да, вероятно. Но я весьма желала дабы он был привлекательным. Так же как и подводные съемки в фильме — в нашем мире под водой — пространство рая, пускай кроме того в том месте и случается самая ужасная первая встреча главного храбреца с мертвым телом. Мне нравится эта неясность — одновременно притягательные и отталкивающие центральные образы.
Само собой разумеется, в «Невинности» я также думала об этом, но данный фильм все же больше хоррор.
И сай-фай. Для этого принято применять слово боди-хоррор.
Страно, для всего придумали особое слово! Да, «Эволюция» более нарративный фильм, и следовательно, более жанровый. И в нем вправду имеется больше от научной фантастики — а было бы еще больше, если бы мне не было нужно вычеркнуть из сценария кое-какие сцены в угоду бюджету. В молодости я большое количество просматривала Лавкрафта, Филиппа Дика, и они меня, пожалуй, до сих пор весьма воодушевляют.
Но это весьма минималистичный сайфай.
Ваши фильмы возможно наблюдать, как детективные истории, и без того они покупают особую красоту. Вы их так и задумываете?
Так мы и строили эту историю. Но желали сосредоточиться не на разгадке, а на поиске — и чем больше на нем сосредотачивались, тем более сюжет становился похожим на сновидение. В таковой детективной истории вместо развязки храбрец находит все больше тайных, неспешно погружаясь в тот самый ночной кошмар.
В этом смысле я ориентировалась на американские нуары: в том месте неизменно имеется детективный сюжет, но осознать его толком нереально. Настроение серьёзнее любых сюжетных поворотов, а основное — чувство тайны. Я старалась достигнуть того же.
В то время, когда от жанра расследования не остается ничего, не считая ощущения и самого поиска разрастающейся тайны, тяжело не отыскать в памяти о фильмах Риветта.
Ну… Вы, быть может, удивитесь, но я видела не довольно много фильмов Риветта. Но я весьма обожаю «Селин и Жили совсем заврались», и в том месте вправду имеется то, чего я желала достигнуть в «Эволюции»: значительно ответственнее, что храбрец ищет что-то, чем любой итог его поисков. Я желала, дабы зритель ассоциировал себя с мальчиком, знал столько же, сколько знает мальчик, — не больше. И искал ответ вместе с ним.
И мне было принципиально важно, дабы зритель осознал эту ассоциацию.
Я осознала ее достаточно легко: мы не очень-то умнеем в то время, когда становимся взрослыми. Так?
(Смеется.) Да, так. И не всегда прекрасно себя понимаем. Я и сама не имела возможности заблаговременно четко сформулировать, о чем снимала фильм.
Потребовалось поместить вещи по ту сторону камеры, дабы рассмотреть их.
Еще думается ответственной идея, что стоит всю жизнь оставаться ребенком, в случае если желаешь, дабы тебе было весьма интересно.
Я опасаюсь, что мне самой в голове приблизительно десять лет до сих пор. Потому, возможно, мне и хочется собственными храбрецами делать лишь детей — я до сих пор не повзрослела. По-моему, это один из лучших моментов в жизни: ты открыт ко всему, очень многое готов воспринять, все с тобой случается в первоначальный раз.
Ты ничего еще не осознаёшь, и исходя из этого можешь творить честно.
Такая позиция может и ограничивать. Вы ощущаете какие-то рамки в этом подходе?
Да. Я, к примеру, по большому счету не могу сделать фильм о действительности. Не могу на улицу и начать снимать, как в том месте все происходит. Создаю собственную вселенную с ограниченным комплектом элементов, микрокосм, где я все могу осуществлять контроль.
А что именно вы опасаетесь выпустить из-под контроля в действительности?
Я… Я как словно бы… Не знаю. Действительность сложна. Мне хочется говорить истории как сны. Пользуясь логикой снов, а не пробуя точно отобразить психологию персонажей. Мои храбрецы — это такие мало упрощенные людские существа. Этим их свойством было нужно бы пожертвовать для реалистичности.
И его, к примеру, я не желала бы терять.
Те, кто рационализирует ваши фильмы, довольно часто что-то задают вопросы про психоанализ?
Нет, чаще легко прямо задают вопрос «а что вы имели в виду вот данной метафорой?» А я как правило ничего для того чтобы конкретного в виду не имею; я желаю передать определенные чувства, загрузить в них зрителя, минуя наряду с этим рациональную стадию. И все это не метафора социума, не портрет общества. Это портрет интимного переживания.
Имеется кто-то сейчас, кого вы бы назвали единомышленником в таком подходе?
Имеется один французский режиссер, его кличут Филипп Гранрийе. Вот он делает фильмы, каковые мне весьма близки — ставит перед собой задачу физически передать на экране чувства. Еще один — британец Питер Стрикленд.
Я весьма обожаю его первый фильм «Каталин Варга», он посильнее всего из его работ похож на мои фильмы — также сновидческий, также кошмар, также раскрывается неспешно. Я его считаю если не братом, то кузеном именно поэтому фильму.
Его прошлогодний Duke of Burgundy также имел возможность бы существовать в одной вселенной с вашими фильмами.
Да! Одна вселенная, полная мелких миров. У нас, мне думается, большое количество неспециализированных источников воодушевления. Итальянские хорроры 1970-х, к примеру.
И саундтреки он делает потрясающие.
Как вы уже увидели, у людей для всего имеется заглавия и ярлыки. Имеется таковой распространенный штамп у критиков — «стиль подменяет содержание», его довольно часто применяют дабы какое-то ласковое прекрасное кино ругать. Вам так говорили когда-нибудь?
Так довольно часто говорят, да. Сомневаешься, что в этом неизменно имеется суть: так как в случае если таковой фильм сделан искусно и не бездумно, стиль и делается его содержанием. То, как мы говорим, зависит от предмета беседы, одно от другого неотделимо.
У Стрикленда, к примеру, как раз так.
А вы показывали собственные фильмы детям?
«Невинность» показывала. Мальчикам меньше понравилось, но многие девочки были в восхищении. на данный момент прошло уже большое количество времени, и время от времени ко мне подходят двадцатилетние девушки, дабы поведать о том, как в юные годы они заметили «Невинность» и как она была созвучна тогдашнему их восприятию действительности. «Невинность» намного мрачнее, но логика повествования в том месте также детская.
По большому счету, я бы с наслаждением делала фильмы для детей.
Вам необходимо экранизировать сказки.
Да, да. Про феечек. Я в далеком прошлом желаю! Я весьма обожаю Андерсена — «Снежную королеву», где имеется весьма увлекательный женский персонаж, что уникальность.
И «Русалочку», само собой разумеется.
Она мрачная, в том месте большое количество воды.
Вот как раз!
