Рутгер хауэр: «не думаю, что актеру так уж необходимо быть киноманом»
Актер Рутгер Хауэр, исполнитель роли андроида Роя Бэтти из легендарного фильма «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта, приехал в Россию и стал особым гостем интернационального фестиваля Comic Con Russia, что проходил в Москве с 28 сентября по 1 октября. На протяжении собственного визита актер встретился с КиноПоиском и поведал о том, для чего он сократил собственный финальный монолог в «Бегущем по лезвию» с 300 слов до двух предложений, что неспециализированного у его работ в кино и танцев, и о стихах, сиквелах и будущем кинематографа.
— Как вы думаете, стоило ли продолжать историю «Бегущего по лезвию»?
— Сперва я обязан взглянуть, что оказалось. Вы видели новый фильм «Бегущий по лезвию 2049»?
— До тех пор пока нет.
— Я также нет. Ничего не знаю об этом проекте. Мне думается, «Бегущий по лезвию» — он уникальный. Само собой разумеется, дальше возможно продолжать, снимать второй, третий, четвертый фильмы, но это уже будет не тот «Бегущий», а что-то совсем иное.
Посмотрим, что они в том месте придумали.
«Бегущий по лезвию 2049»
— Из-за чего, как вам думается, «Бегущий по лезвию» стал по-настоящему культовым феноменом?
— Как обрисовать алмаз? Про него какое количество ни сообщи, все будет мало. Множество факторов сыграли собственную роль. Тяжело выразить, как это превосходно, в то время, когда фильм живет таковой продолжительной судьбой. Любопытно, что цифровая революция именно была на подходе, и в итоге она помогла фильму. Сперва видеокассеты, позже DVD-диски. И, основное, зрители помогли ему. Изначально он шел в кинотеатрах всего что-то примерно половину месяца, провалился.
Но люди, поклонники фильма, захотели его вернуть, наблюдать еще и еще и в итоге спасли его. Я не забываю, как «Бегущего» показывали в различных вариантах, различных форматах, пока 25 лет спустя мы не заметили финальную версию — то, что Ридли Скотт в действительности желал сообщить.
Столько всего про «Бегущего по лезвию» легко необъяснимо. Так как фильм снимался с огромным числом препятствий, неприятностей, трудностей. В начале съемок у нас кроме того не было законченного сценария — именно разыгралась забастовка сценаристов… Но так в большинстве случаев все и происходит. Не всегда, но, дабы сотворить что-то вправду красивое, нужен кто-то наподобие Ридли.
И вдобавок необходимо большое количество денег, большое количество удачи и огромное количество вторых составляющих. Об этом довольно часто забывают. Действительно, дерьмо сделать время от времени также весьма не легко.
Про съемки «Бегущего» имеется хороший документальный фильм «Страшные дни». Вы его видели?
— Да. Весьма мощно.
— Он потрясающий! Практически так же оптимален, как сам фильм Скотта.
— Возможно заявить, что «Бегущий по лезвию» опередил собственный время?
— Да, возможно так сообщить. А возможно заявить, что люди были идиотами.
— Вы довольно часто повторяете, что интернет — превосходная вещь. Как вы думаете, что он может в будущем подарить киноиндустрии и киноискусству?
— Интернет содержит безумное количество возможностей. Во-первых, это громадный ресурс всевозможных знаний. Я думал об этом, в то время, когда начинал проект Filmfactory.
Желал создать необычную коалицию кинематографистов, дабы мы имели возможность, так скажем, визуально делиться собственными знаниями, а не словно бы сидя за школьной партой.
Во-вторых, интернет неспешно делается главным кинорынком. Принципиально важно создать дверь, через которую зрителю было бы легко выйти на тебя и твой продукт. Всяческие новые разработки дарят возможность делать фильмы весьма дешево и с минимальным опытом.
Раньше, дабы стать кинематографистом, необходимо было быть как минимум Стивеном Спилбергом. Мастерство не начинается с гения. Талант необходимо практиковать. За этим будущее, и я не вижу вторых вариантов. Наряду с этим, само собой разумеется, мысль похода в кино также некуда не убежит. Кино — это событие.
Имеется вещи, каковые люди обожают делать совместно. Я не ощущаю потребности наблюдать фильм в одиночку. Либо, к примеру, громадный экран. Что произойдёт с громадным экраном? Я не знаю.
Все так скоро изменяется, и будущее выглядит очень туманным, не только для кинематографа.
«Бегущий по лезвию»
— Продолжаете ли вы придумывать стихи? Воздействует ли поэтическое мировоззрение на актерскую игру? Многие ваши роли возможно назвать поэтическими.
Самый хороший пример, само собой разумеется, в «Бегущем по лезвию».
— Да, придумываю мало. Поэзия неизменно в моем сердце и время от времени просачивается наружу. Я придумываю, но ни при каких обстоятельствах не импровизирую. Желал бы, дабы у меня хватало для этого уверенности. Все-таки я киноартист и на сцене ощущаю себя очень неуютно. В «Бегущем» поэзия уже была в персонажа. Ридли сообщил: «Добавь все, что посчитаешь занимательным».
В большинстве случаев начинаешь думать, кем были родители твоего храбреца, что случалось в его жизни. А в этом случае было похоже скорее на какой-то салат: я имел возможность приправить его чем угодно. В то время, когда я в первоначальный раз прочел сценарий, сцена смерти моего храбреца складывалась из более чем 300 слов технотрепотни. Я поразмыслил, что финал — это не самый подходящий момент, дабы ударяться в проповеди.
Да и позже у андроида уже садится батарейка. У него не остается времени и сил на целую страницу болтовни. Я поразмыслил, что будет здорово, в случае если Рой сообщит всего одну фразу. В итоге покинул два предложения, каковые уже были в сценарии, и добавил еще одно: «Все эти мгновения затеряются во времени, как слезы под дождем… Время умирать». на данный момент я осознаю, что создал в финале что-то серьёзное — скорость и тишину.
Я весьма рад, что многие до сих пор смогут эту фразу цитировать наизусть.
— Это ваша любимая роль?
— Да, непременно. Это был всего третий мой фильм на британском, и мне безумно повезло как будто бы возвратиться к себе с данной историей и с Ридли, которому весьма кроме того нравилось то, что я делаю, и что разрешал мне идти в том направлении, куда я захочу. Ни один второй фильм с этим не сравнится.
— «Леди-ястреб» — достаточно необыкновенная картина в вашей карьере. Не забывайте ли вы, как проходили съемки? Довольны ли вы результатом?
— Я весьма горжусь данной работой. Сперва режиссер Ричард Доннер внес предложение мне роль нехорошего парня. Я сообщил: «Ничего не знаю, желаю сыграть храбреца». Он желал кого-то помоложе. А я говорю: «Для чего тебе моложе?
Это же не фильм для подростков. Это история о силе, любви и стойкости, тебе нужен актер с яйцами. Я знаю, что у меня окажется». Вышел особый, весьма необычный фильм.
В том месте также большое количество поэзии. Она в замечательной истории, в странно-сказочной операторской работе Витторио Стораро. В том месте столько всего намешано: Мэттью Бродерик весьма современный, восхитительная Мишель Пфайффер чуть ли произносит несколько слов, а я говорю на таком наподобие как рыцарском языке. Фильм тяжело пригвоздить одним определением. Мне по большому счету комфортно трудиться со сказочным материалом.
Такое на самом деле непросто сделать на экране, и не пологаю, что многие актеры совладали бы.
«Леди-ястреб»
— Вы трудились со множеством прекрасных режиссеров, а с кем особенно понравилось сотрудничать?
— С Кристофером Ноланом. Для меня он один из лучших. Страно, как много один режиссер может привнести на площадку. Он так спокоен, собран и изобретателен.
Знает уйму вещей и ничего не опасается. Мне это нравится. В его руках я ощущаю себя совсем нормально. Много других, само собой разумеется.
К примеру, данный француз… Как же его? Что снял «кость и Ржавчину»…
— Жак Одиар?
— Да. Он прекрасен! Я вот только что поработал с ним. Выполнил мелкую роль в его новом фильме «Братья Систерс» (2018) — это весьма забавный вестерн. Месяц назад мы закончили съемки в Испании.
Он один из настоящих кинематографистов. Из тех, чей язык — это язык кино. В то время, когда ответственнее то, что происходит в кадре, чем звучащие слова.
— Он говорит историю визуально?
— Да, как раз так. Немногие режиссеры это могут.
— А как вам работалось с Сэмом Пекинпой над фильмом «Уик-энд Остермана»?
— Пекинпа был превосходный. В каком-то смысле он режиссировал одними бровями. Не сказал: «Можешь сделать так? Либо так?» Он на тебя собственными радующимися глазами наподобие как: «Это все, на что ты способен?» А ты таковой: «Нет!» И все сперва.
Это была как игра. Меня это не тревожило. Многим не нравилось, по причине того, что не очень сильно помогало.
— А над «Тайной печати дракона: Путешествие в Китай» понравилось трудиться с таковой громадной интернациональной командой?
— Я был поражен размахом фильма, всей данной разношерстной компанией. К тому же я весьма обожаю Россию. Фактически, исходя из этого и дал согласие принимать участие в картине. Я был тут неоднократно и стараюсь возвратиться по любому предлогу. Весьма рад принимать участие в интернациональном проекте.
Думаю, мы должны чаще трудиться с людьми разных национальностей, это очень сильно сплачивает.
«Тайна печати дракона: Путешествие в Китай»
— Вы большое количество преподаете, проводите мастер-классы. Что для вас принципиально важно передать студентам?
— Актеру жизненно нужно всегда практиковаться. Нет на свете для того чтобы исполнителя либо режиссера, кто бы сообщил: «Я сделал достаточно фильмов и сейчас все осознал про то, как это делается». Мне нравится давать возможность актерам либо будущим актерам пробовать какое количество душе угодно. Я стараюсь растолковать, что основное — это следовать за собственными эмоциями.
Частенько интеллектуальное лишь мешает, сдерживает. Многие перестают доверять собственному интуиции и сердцу.
— Как вы думаете, необходим ли для актера таковой богатый жизненный опыт, какой был у вас?
— Само собой разумеется, лишь жизнь учит по-настоящему, а не школа, которая только прививает навык думать как все. Я довольно много трудился, в то время, когда в 15 лет удрал плавать на корабле. Мы плавали весь год, и я видел множество различных мест: Нью-Йорк, Чикаго…
Мне безумно нравилось путешествовать, по причине того, что любой раз ты открываешь все новое — людей, места. Все это расширяет горизонт, что актеру, непременно, нужно.
— Вы киноман?
— Нет. Я мало знаю о фильмах. И не так уж большое количество наблюдаю, а в то время, когда наблюдаю, тут же забываю заглавия. Не пологаю, что актеру так уж нужно быть киноманом.
Кроме того про само актерство в широком смысле знать необязательно. Имеется сто тысяч различных способов играться.
— У вас имеется некоторый определенный, постоянный способ подготовки к роли? Либо все отличается от проекта к проекту?
— Нет, постоянного нет. Мой способ — это правда. Еще в то время, когда просматриваю сценарий, то большое количество думаю об истории, о собственном персонаже. Придумываю различное.
В то время, когда наступают съемки, у меня уже большое количество всего в голове, что, как мне думается, я обязан делать. А дальше я следую указаниям режиссера. Мне нравится, в то время, когда мной руководят.
Мне это нужно. Не желаю обо всем думать сам.
«Попутчик»
— Вы довольно часто сравниваете собственные фильмы, работу над ними с танцем. «Бегущий по лезвию», «Попутчик»…
— Так и имеется. Для меня все в фильме танец: монтаж, перемещения камеры, отношения между партнерами по сцене и так потом. Это относится к каждому кадру. Любой кадр говорит историю.
И все, что мы делаем, — это иллюзия. Персонаж — он на самом деле не персонаж как такой. Это набросок персонажа. Что по большому счету такое персонаж? Полтора часа на экране — это не так много, дабы как направляться поведать про него.
Так как же мы можем верить, что кого-то знаем в фильме? К примеру, «Попутчик» — весьма чёрная сказка, возможно сообщить, ночной кошмар. Моя работа заключалась в том, дабы вынудить зрителя поверить, что мой храбрец может творить всевышний знает что, даже в том случае, если это не продемонстрировано на экране. Он как будто бы призрак. У каждого фильма собственная правда. А больше всего кино похоже на сон.
Все сны и выдумка. Притворство. Фантазия. Но это и великолепно. Кино по собственной сути искусственно.
И в то же время плохо реально.
Создатель Анна Закревская
