Сады осенью
Сады в осеннюю пору (2006) / Jardins en automne
комедия
Режиссер: Отар ИоселианиВ ролях: Северин Бланше, Жасинт Жаке, Отар Иоселиани, Лили Лавина, Дени Ламбер
In vino vita longa
Весьма интересно, кто-нибудь будет раздражаться на Баха за то, что он сочинил фуг и тома прелюдий, на Гейнсборо – что всю жизнь писал парадные портреты, на Бальзака – куча мелка романов сошлась в «Людскую комедию»? Легко вправду весьма интересно, с каких пор режиссера можно считать «исснимавшимся», «постаревшим» и «поскучневшим» потому только, что у него собственный стиль?
Тогда, получается, Миклош Янчо либо Робер Брессон исснимались в далекой юности, прямо со вторых работ – они пришли в кино в полной мере взрослыми людьми, пришли со своим неповторимым стилем и как бы не учились «в ходе». Они обучались «до», так же как Иоселиани. Но кого же тогда остается вычислять «нестареющим», не считая какого-нибудь Петерсена? Уж как «Посейдон» /Poseidon/ (2006) с «Троей» /Troy/ (2004) не похожи на когдатошнюю «Лодку» /Boot, Das/ (1981) – ну, легко второй человек…
Кадр из фильма
А вот «Сады в осеннюю пору» /Jardins en automne/ (2006) многим похожи на «Утро понедельника» (2002), «In vino veritas» (1999) а также «Разбойников. Главу VII» (1996) вместе с «Охотой на бабочек» (1992), кроме того на «Фаворитов луны» (1984). Представьте, в том месте также Париж, и в нем также, кроме французов, если не грузины, то русские, греческие священники и негры. И опять имеется какие-то сословно-политически-имущественные схемы, навязанные судьбы, превращая ее в полный хаос.
Одна из начальных сцен в приемной министра с секретаршей, просителем, уборщицей, любовницей и секретарём – чистый Кафка. Еще и на улице демонстрация под «Варшавянку». Это уже Платонов. И опять сооружает сюжет вмешательство в данный хаос живого человека, что дышит воздухом, обожает музыку, любопытствует, «а что в том месте за углом», и не отказывает себе в наслаждениях пития, занятий и секса по свойствам.
Все, как было. Но разве сходство – не предлог для более узких различий? Что, помимо этого же хаоса схем, не разрешит подметить сюжетные тонкости, коль уже все на свете существует для сюжета? Кому «Сады в осеннюю пору» не понравятся, не считая тех, кто несчастен, потому, что опасается счастья? Тех, кто уверен в том, что «все несчастны по-своему», по причине того, что «у каждого собственная правда»?
Словно бы до сих пор неизвестно, что так вычисляют только те, для кого жизнь – борьба за власть?
Но и проблему «нравится-не нравится» Иоселиани на этот раз по-своему решил. Он просто изъял из картины всю неразрешимость (смерть, а также духовную). С гробов возможно начать, как с смешного рассказа, а вот живые трупы, борющиеся за власть, по кадру ходить не будут. И наблюдать фильм им также просто не нужно. Так как вся история с министерскими постами – чистая фабульная видимость. Чем легче все эти министры пересаживаются с лимузинов в троллейбусы, где видятся и здороваются, тем ничтожней «посты».
Сюжет совсем в другом – в совершенном порядке анархии. На этот раз Иоселиани снял полностью радостный фильм, пускай кроме того пара иллюзорный. Еще в «Утре понедельника» социальное неравенство вызывало у него нескончаемое раздражение. Нет, в том месте также было счастье, было большое количество чего-то верного, но вопреки господствующей власти.
Основное, возможно, новшество «Садов в осеннюю пору» – господство «правильности» судьбы, по большому счету не взирая на власть, в упор ее не видя. Тогда кроме того вечная Баба Яга иоселианиевских фильмов – ухоженная буржуйка, идиотка в шелках, копящая картины (статуи), деньги (тряпки) и княжеские титулы (министерские посты) – под конец прощена и возможно допущена на посиделки с выпивкой.
Кадр из фильма
Под фабульный шумок отставки дурака (Северин Бланше) в улично-революционной ситуации фильм в действительности разобрался с этими смертельными номерами, как «имущественный ценз», «квартирный вопрос», «семья и брак», «дети и отцы», не говоря уж об «политических интересах» и «этнических конфликтах». Негру повесили медаль, а ему только бы пострелять, как белому человеку, пускай кроме того никуда не попадет. Японцев поили французским вином, а им только бы в кусты с девушками легкого поведения.
Многоцветных бомжей из чужой квартиры не выселить только вследствие того что бандерша у них под двести килограммов. Такую во сне заметишь… Сын с нижнего этажа – нужный член общества, но вообще-то – законченная сволочь в сравнении с отцом-гулякой. Все носят чужие платья, включая Мишеля Пикколи, если не развёрнуты на магазинах. А Мишель Пикколи как мать существенно лучше смотрится, чем эта кошмарная сиреневая шляпка. В жизни в действительности все совсем не так, как принято.
И дамам нужно лишь бросать в окна цветы, а из окон – подаренные прежде кольца, и все будет прекрасно, в особенности в случае если оставить на память узнаваемый кусок себя (в этом случае – картины маслом с коровами).
Наглядно отрицая социальные стандарты примерами того, «как в жизни», фильм дает массу полезнейших советов по времяпрепровождению. И лишь в то время, когда с министром случится не уличная, а домашняя, «времяпровожденческая» революция, он сможет найти наконец, что уборщицей в министерстве трудилась хорошая пианистка. Тогда и сам, будучи гитаристом, самогонщиком и живописцем, он сможет, подыгрывая ей, получать еще как газонокосильщик. Сможет.
Не напрасно сходу отличался тем, что в шестьдесят с гаком стоит на голове и у него все стреляют сигареты. Приблизительно так же не напрасно самому Иоселиани в роли общего друга прохожие кидают деньги за картинки мелом на мостовой. Французы известны жлобством, черта б с два они кинули, если бы за мелками ничего не стояло.
Значит, чуют правду, чуют, что в забегаловке он нарисовал все кино, всю его замысел-карту: и тебя нарисовал, и меня нарисовал. Фантастическая сложность работы камеры в «Садах в осеннюю пору» всецело адекватна и весьма здорово поддерживает сюжет личного жизненного опыта. Не безличного, не смертельного, а того, которого хватает на судьбу.
Кадр из фильма
В случае если «Фавориты луны», допустим, знали сюжет вещи, материальной культуры, «Охота на бабочек» – сюжет финиша духовной культуры, «Разбойники. Глава VII» – историко-культурного хаоса, «In vino veritas» – бегства от хаоса, эскапизма, «Утро понедельника» – усталости от этого всего, то сейчас накоплен таковой опыт, что разрешает строить жизнь без посредников. Лишь с людьми.
Кстати, сравните роли, самим автором сыгранные в последних трех картинах. Обратите внимание на спорящий с вечностью финальный замысел-эпизод. На то, что на этот раз грузин не просматривает за кадром русский перевод с французского.
Дал тексту свободу титров.
