Собаке — собачья смерть
Шведский режиссер Лассе Халльстрем на голливудских мелодрамах собаку съел. Практически практически. Другими словами в пищу он, само собой разумеется, никого не употреблял (чего, но, нельзя утверждать точно), но без четвероногих жертв в его карьере не обошлось. И единожды познав вкус собачьей крови (фигурально, очевидно, выражаясь), он уже не имел возможности остановиться.
Исходя из этого в случае если в Хатико зритель, прерывисто всхлипывая, следил за смертью одного самого верного приятеля, то в новом фильме Халльстрема несчастные песики мрут большим оптом.
Первое столкновение с собачьим Танатосом ожидает нас уже на первых минутах. Мы знакомимся с главным храбрецом, собачьей душой мужского пола, и его первой инкарнацией — беспородным цуциком, практически сразу после рождения безжалостно усыпленным. Потом, повинуясь таинственной силе, душа переносится в тело щенка золотистого ретривера, которого прибирает к рукам мальчонка по имени Итан.
Итан дает питомцу кличку Бейли, и начинается главной сюжет.
О любви: как Бортко Чиповской эротично пятку натер
Итан с Бейли играются и резвятся, совместно взрослеют, возмужавший мальчик заводит роман с хорошей девушкой, планирует с ней (и с Бейли) будущее, но все рушит один несчастный случай, что влечет за собой клише я тебя обожаю, ты меня также, но мы не можем быть совместно, по причине того, что так нужно. По окончании чего Бейли трагически издыхает, колесо сансары совершает очередной оборот, а главный сюжет прерывается.
Бейли оказывается в теле смелой суки, овчарки-ищейки, подопечной хмурого копа. После этого — в коротколапой тушке малыша-корги, иждивенца негритянской студентки округлых форм, любительницы навернуть фастфуда. Наконец, перевоплощается в огромного сенбернара и заканчивает историю Итана хэппи-эндом.
Перечисленные куски связаны меж собой скорее метафизически: консервативными гуманистическими идеями о домашних сокровищах, и неспециализированной концепцией необычной оды кабыздохам — какие конкретно они милые, безусловно преданные, как оказывают помощь людям. Что, непременно, замечательно и превосходно, но фильм от этого цельнее не делается. С тем же успехом возможно было б Хатико многократно сократить и ко мне же засунуть.
Либо выкинуть по большому счету все, не считая второго и последнего сегментов.
Живое: марсианская осьминожка убивает обнимашками
К тому же Халльстрем, кроме того что не пробует соединить части картины воедино, так кроме того ответов на экзистенциальные вопросы, задаваемые своим храбрецом — из-за чего я тут, в чем по большому счету суть всего этого? — толком не дает. Не говоря уже о вопросах, появляющихся у стороннего наблюдателя, типа что это за необычная сансара такая? и по каким законам тут карма трудится?.
Столь бездушным и безлюдным вещам, как логика, Халльстрем предпочитает игру на чувствах. Раз за разом он выстраивает комическую свистопляску, применяя закадровый голос, как бы смешно озвучивающий мысли собаки (в действительности не весьма смешно), для того, чтобы в какой-то момент быстро поменять настроение на минорное. В этом усматривается чисто рациональный расчет. Дескать, чем больше смертей, тем посильнее слезоточивый эффект. Трудится ли такая схема? Чуть ли. Но очень многое растолковывает.
В частности, кроме другого, — для чего необходимо было убивать ту бедную мелкую дворняжку в начале.
2.0
