Вуди аллен: «я не сноб и не коммунист»
Вуди Аллен в большинстве случаев снимает фильмы в собственном родном городе – Нью-Йорке, иногда совершая «вылазки» в Европу. Воздействие его нового фильма «Полночь в Париже», вышедшего в российский прокат, происходит во Франции, а правильнее – в богемном Париже 20-х годов, куда волшебным образом попадает современный американец (Оуэн Уилсон)…
– Вуди, кое-какие уверены в том, что «Полночь в Париже» – дань уважения европейской культуре и выражение презрения к американской. Это в действительности так?
– Само собой разумеется, нет. Я вовсе не считаю американцев некультурными! Многие актеры в этом фильме – американцы.
Америка породила множество красивых писателей, джазовых музыкантов, а в художников и – последние десятилетия. Само собой разумеется, в культуре Соединенных Штатов имеется пробелы, но то же самое возможно сообщить о каждый стране: одни периоды более занимательны и плодотворны, чем другие.
– А что вы думаете о современной популярной культуре? Если бы вам внесли предложение совершить сутки с любой звездой кино либо телевидения, вас бы это заинтересовало?
– Я достаточно редко наблюдаю телевизор, но не из-за снобизма. В большинстве случаев ужинаю вне дома, позже иду на баскетбольный матч либо что-нибудь в этом роде, и на телевизор времени уже не остается: я невнимательно наблюдаю новости и ложусь дремать. Так что в телевидении не разбираюсь, не смотря на то, что мне нравятся кое-какие документальные фильмы и новостные программы. Что касается кино – если бы я жил в Калифорнии, то точно у меня бы было большое количество друзей среди звезд.
Но я живу в Нью-Йорке и не через чур общителен.
на данный момент актеры совсем не такие, как звезды прошлого поколения. Кларк Гейбл и Хампфри Богарт казались неправдоподобными, сказочными храбрецами, было нереально представить, что они люди, с которыми возможно дружить. Современные актеры выглядят более земными, дешёвыми, и в каком-то смысле это прекрасно.
– В то время, когда и как к вам приходят новые идеи?
– Это нереально угадать. Время от времени мне приходится их из себя выдавливать. Я начинал сценаристом на телевидении. Шоу выходило в конце семь дней, и любой понедельник мне необходимо было садиться и писать, не ждя воодушевления. Необходимо было выдать хоть что-нибудь, дабы это пошло в эфир. Я до сих пор так могу. Это не через чур приятно, но в полной мере вероятно.
В большинстве случаев идеи приходят в течение года. Я делаю заметки и через какое-то время перечитываю. Кое-какие из них кажутся такими бредовыми, что остается лишь удивляться, для чего мне по большому счету пригодилось их записывать. Но остальные весьма кроме того ничего! С «Полночью в Париже» вышло весьма интересно. Я уже взял финансирование на фильм о Париже, но понятия не имел, что буду снимать.
Думал, думал, думал и сделал вывод, что это будет романтичный фильм, по причине того, что мы все выросли с убеждением, что Париж – город романтики. Позже пришло весьма романтичное наименование – «Полночь в Париже». И еще пара недель затем у меня не получалось придумать, что имело возможность бы случиться в Париже в полночь.
женщина и Мужчина знакомятся, влюбляются… Наконец меня осенило: главный герой идет по улице, перед ним останавливается машина, ему говорят: «Садись!» – и начинаются приключения.
– Гилберт – либерал, но будущий тесть-консерватор настойчиво именует его коммунистом. Из-за чего вы решили продемонстрировать конфликт политических убеждений? Вас кто-то именует коммунистом?
– Ну какой из меня коммунист! Я кроме того не могу дробить ванную с другими людьми. Никто ни при каких обстоятельствах меня так не называл. Я демократ.
Мне продемонстрировать, как родители девушки конфликтуют с Гилом. Он хороший юноша, пробует всем угодить, но мать Инес уверен в том, что дочь имела возможность бы отыскать кого-нибудь получше, а отцу не нравятся его политические взоры. Родители Инес из породы американцев, каковые всегда обиженны Францией и именуют французский картофель-фри «картошкой-либерте»…
– Оуэн Уилсон – не только актер, но и сценарист. Это как-то оказало влияние на ваше сотрудничество?
– А я и не знал, что он пишет сценарии!.. Нет, со всеми актерами я тружусь одинаково. Я не заставляю их придерживаться сценария: если они не желают произносить какой-то текст либо предлагают что-то собственный – на здоровье. Я пристально замечаю за ними, и если они делают серьезную ошибку, то, само собой разумеется, вмешиваюсь. Но это случается не так уж довольно часто. К примеру, в случае если храбрец приходит к себе и говорит жене, что желает развестись, актер может подобрать для этого собственные слова.
Основное, дабы сцена оказалась сильной, забавной и правдоподобной, а я с наслаждением поставлю собственную подпись.
– Сообщите, у вас имеется кумиры, которыми вы восхищаетесь?
– Гручо Маркс. Он сильно на меня повлиял. Когда-то моим храбрецом был юморист С. Дж. Перельман, а в то время, когда я стал старше – Ингмар Бергман. Достаточно необычное сочетание, но так оно и было.
Тяжело отыскать двух более непохожих людей, чем Гручо Маркс и Ингмар Бергман, но они соединились во мне. Одним это сочетание нравится, вторым думается неуместным…
– Раньше вы снимали все фильмы в Нью-Йорке, но пара лет назад начали работату в Европе. Вам было тяжело снимать за рубежом?
– Честно скажу, это не в последнюю очередь вопрос бизнеса. Я приехал в Лондон, по причине того, что мне внесли предложение площадку для «Матч Пойнт», и понял, что трудиться с местной технической командой не сложнее, чем с американской. То же самое в Париже и Барселоне.
Съемочная несколько, электрики, плотники – все они знают собственный дело. Само собой разумеется, существовал языковой барьер. Но практически все они мало владели английскимязыком, а вдруг нет – я пускал в движение собственный примитивный французский.
Это не имеет громадного значения, в случае если люди говорят об одном и том же: к примеру, в Штатах я снял три фильма с китайским оператором, что не знал ни слова по-английски, и мы превосходно друг друга осознавали! Европейцы весьма гостеприимны: если они желают, дабы ты снял фильм в Барселоне, Париже либо Риме, то приложив все возможные усилия тебе оказывают помощь: полиция перекрывает улицы, оказывает помощь и без того потом. Так что трудиться за рубежом для меня практически то же самое, что трудиться дома.
– Если бы у вас была машина времени, вы отправились бы в Париж 20-х годов либо куда-то еще?
– Путешествия во времени – весьма умная вещь. Вы желали бы возвратиться в том направлении, где дамы умирают в родах, люди болеют туберкулезом и падают в обморок от боли у стоматолога? Но, само собой разумеется, лошади, кареты, шампанское – все это весьма романтично.
Я бы желал возвратиться в прошлое на один сутки! Пообедать в красивой эре – и к себе. То же самое сообщила Марион Котийяр.
Лишь я не желал бы застрять в том месте на долгое время, без возможности возвратиться. Ничего хорошего из этого не выйдет!
– Вы не забывайте тот момент, в то время, когда совсем осознали, что рождены для комедии?
– Я был старшеклассником, мне было пятнадцать либо шестнадцать. Мои друзья пробовали решить, в какой колледж они отправятся, все желали стать докторами либо юристами. Я был инфантильным мальчиком – мне, не поверите, хотелось стать ковбоем. Либо частным детективом. У меня не было важных заинтересованностей. Но я прекрасно умел смешить собственных друзей, и кто-то сообщил мне: «Может, попытаешься записать собственные шутки и кому-нибудь продемонстрировать? Внезапно в них что-то имеется?».
Я послал кое-что в «Нью-Йорк Пост» – и это напечатали. Мое имя стало систематично оказаться в колонках Эрла Уилсона и Уолтера Уинчелла, и я почувствовал себя более с уверенностью: мои шутки казались забавными кому-то, не считая моих школьных друзей! А позже мне внесли предложение писать тексты для рекламного агентства за 25 долларов в неделю. Позже была радиопередача, позже телевидение… Я ни при каких обстоятельствах не сидел без работы.
Я везунчик! Все, что мне было необходимо, пришло ко мне само, по чистой случайности. Но если бы не пришло, то я стал бы ковбоем.
Либо детективом.
Перевод Анастасии Воиновой
По данным сайта buzzinefilm.com
