Вы хотите, чтобы я был несчастным?
Франсуа Озон, чей фильм «Рики» вышел в прокат, поведал о том, что крылатый ребенок для него – это монстр и о том, как радовалась мать-стюардеса что ее сын будет летать.
— Приглашая на пресс-показ, прокатчики рекомендовали: лучше, чтобы от редакции отправилась женщина. Из-за чего так? Это только женский фильм?
— «Рики» – фильм о материнстве, он говорит об отношениям ребёнка и матери. И исходя из этого даме значительно несложнее ассоциировать себя с главными храбрецами.
— Наряду с этим вы расшили роль отца если сравнивать с рассказом.
— Изначально персонаж был весьма негативный, и, занимаясь сценарием, я решил его смягчить, а заодно придать дополнительный количество роли. Быть матерью непросто и для дамы, но мужчине отцовство дается куда тяжелее. По причине того, что ребенка носит дама, а не мужчина, отцу неизменно сложнее по окончании его рождения отыскать собственный место в отношениях ребёнка и матери.
Вот исходя из этого я и решил сделать на роли Пако отдельный выговор.
— А вы, по большому счету, согласны с мнением, что дамы рожают детей только для себя?
— Нет, я думаю, все не так легко. Что касается фильма, то в нем я бы по большому счету выделил три темы. Со собственными сложностями – сталкиваются и мать, и папа, и сестра Рики, для которой появление нового ребенка в семье также дается непросто.
— По большому счету, довольно часто появляется чувство, что именно девочка и имеется основная героиня, и, что, возможно, вся эта история с крыльями – только ее фантазия?
— Фильм подразумевает множество интерпретаций. Мне хотелось бы, дабы у зрителей была возможность ассоциировать себя с различными персонажами, дабы любой имел возможность трактовать историю по-своему и дабы в конечном счете, по окончании просмотра, у каждого была собственная версия.
— А что для вас лично свидетельствует данный образ крылатого ребенка?
— Снова же его возможно осознавать по-различному. Но для меня он свидетельствует непохожесть. Рики не таковой как все, он второй.
И в случае если, по большому счету, появление ребенка на свет уже само по себе чудо, то тут эта мысль доводится до ее экстремального значения, как раз по причине того, что Рики, к тому же, не таковой как все.
— Но первые ассоциации – ребенок-ангел, купидон с белыми крыльями… Но вы настаивали, дабы крылья были серыми? Вы желали отграничиться от «безобидного» образа?
— Я, вправду весьма не желал, дабы появлялась эта «безобидная» мысль, потому, что данный фильм не об очаровательном ребенке, а о ребенке-монстре, ребенке-калеке. Меня интересовало в основном то, что мать готова обожать собственный чадо, каким бы он ни было. Больным, некрасивым, вопреки всему.
— Арт-спец и хаус-эффекты воспринимаются как оксюморон, что-то несовместимое. Как вы на это решились?
— Для меня спец-эффекты не были каким-то независимым явлением, они интересовали меня лишь вследствие того что были серьёзны для самой истории. Я прибег к ним не чтобы кого-то поразить, а по причине того, что они были нужны для сюжета, помогали его внутренней логике.
— Нереально не обратить внимание на то, как вы соединили европейскую соцдраму с комедией и с фантастикой? Это было изначальное ответ? Пришло из рассказа?
— Это пришло из книги, но в один момент я сделал вывод, что возможно поиграть с жанрами, начать историю в таком реалистическом духе, в стиле братьев Дарденн либо Кена Лоуча, а позже, в то время, когда зритель погрузится в эту среду, преподнести ему сюрприз, пара встряхнуть.
— А вы сами сталкивались с чудесами в жизни?
— По большому счету, возможность снимать кино для меня уже чудо, но говоря в терминах фильма – нет, крылатых младенцев я пока не встречал. Но в полной мере готов в их существование поверить.
— Сложно было трудиться с ребенком?
— В ходе кастинга не так долго осталось ждать стало ясно, что для будущей работы с ребенком крайне важно, какая у него мать. А мама отечественного Рики была стюардессой, которую весьма вдохновила идея о том, что ее ребенок будет летать. Исходя из этого все в полной мере сложилось.
— В фильме имеется сцена, где мать с дочерью пробуют приклеить крылья Рики скотчем к пояснице. Позже они уходят из кадра, и камера показывает, как ребенок остается играться со скотчем . Это смотрелось до некоей степени как экспромт.
— Да, это была отечественная громадная успех: на протяжении съемок данной сцены оказалось так, что он начал играть скотчем, и мы решили это снять, по причине того, что все смотрелось весьма натуральным – то, как прямо на протяжении съемок он открыл для себя, что такое скотч. Это вот именно одно из тех самых, о которых вы задавали вопросы.
— «Рики» – ваш, предположительно, самый хороший фильм. Но не планируете ли вы в один раз возвратиться к тому, что делали раньше, к более циничному, провокационному кино?
— Любой фильм отражает то, чем я сам являюсь на данный момент. И я, по всей видимости, стал более зрелым человеком, более спокойным… Но кто знает, может, уже на следующий день у меня опять слетит крыша, я опять стану самую малость безумным…
— Значит, на данный момент у Франсуа Озона все в жизни прекрасно?
— Да, в полной мере. Я радостен. А вы желаете, чтобы я был несчастным? (Смеется).
