Александр яценко: «я боялся стать „оборотнем в халате“»
Борис Хлебников желал снять романтическую комедию про несколько докторов на грани развода, но, в то время, когда режиссер вместе с Наталией Мещаниновой начал работату над сценарием и общаться с настоящими медиками, картина поднялась на драматические рельсы. Авторы задумывали собственных храбрецов молодыми, не старше тридцати, не смотря на то, что, признавался Хлебников, все равно держали в уме Александра Яценко.
Сорокалетнего актера с Хлебниковым связывает больше десяти лет совместной работы — от «Свободного плавания» до «Продолжительной радостной жизни». Четыре месяца Хлебников выбирал различных актеров на роль доктора скорой помощи Олега и в итоге все-таки позвонил Яценко. Сейчас на счету последнего награды за лучшую мужскую роль «Кинотавра», фестиваля в Карловых Варах, «Края света», Уральского фестиваля российского кино.
Данный перечень совершенно верно будет расширяться: ключевая роль в «Аритмии» для Яценко, чаще появляющегося на втором замысле, стала одной из лучших в карьере.
Борис Хлебников на съемках фильма «Аритмия»
Главный герой — доктор скорой помощи Олег — живет собственной работой и иногда нарушает правила, дабы оказать помощь больным, вечно приобретая нагоняй от руководства и заглушая стресс алкоголем. Его супруга — доктор приемного отделения Катя (Ирина Горбачева) — устала и предлагает развестись. Олег сначала не верит, что это взаправду может произойти, а позже по-своему пробует обстановку исправить.
КиноПоиск поболтал с актером на Сахалине во время фестиваля «Край земли», где «Аритмия» забрала не лишь приз за лучшую мужскую роль, но и Гран-при жюри, а кроме этого приз зрительских симпатий.
— Не забывайте первый сутки на съемках «Аритмии»?
— Мы снимали в осеннюю пору — не самое любимое время, грустное такое. Снимали в Ярославле, и в том месте я наконец-то осознал, откуда эти актеры, которых довольно часто видишь на экране, но почему-то не сталкиваешься с ними на пробах. Они все из волковского театра (Ярославский театр имени Федора Волкова — Прим.
КиноПоиска), как Коля Шрайбер, что играется медбрата. Я его во многих фильмах видел, но мы не были привычны.
Александр и Борис Хлебников Яценко на фестивале «Край земли» / Фото: из архива пресс-службы фестиваля «Край земли»
До съемок я сильно переживал: как у меня по большому счету с данной ролью, этим доктором отправится? А с Ирой? Не смотря на то, что у нас с ней уже на пробах было все нормально, мы как-то сходу друг друга поймали.
Но все равно накручиваешь себя. Это как перед спектаклем: в сотый раз его играешься, а в колотит. Обычная вещь, легко нужно обучиться с этим жить, в противном случае нереально. Стоит чуть испугаться, в то время, когда выходишь на сцену либо в кадр входишь — и все, закрываешься. Мы с Димой Куличковым, с которым совместно игрались «Рассказ о радостной Москве» в «Табакерке», довольно часто это обсуждали: как так случается?
Бах — и внезапно ты зажат. А в второй раз выходишь, и все получается. На «Аритмии» это было принципиально важно поймать: не готовиться, а быть тут и на данный момент.
Дабы все сходу ожило.
«Аритмия»
— Ваш однокурсник Виктор Алферов своим студентам приводил вас в пример как актера, что лишь на последних направлениях в ГИТИСе раскрылся, избавился от зажима, не смотря на то, что сначала никто в это не верил.
— Ну, в ГИТИСе были роли хорошие, их кроме того восхваляли, но я сам не весьма осознавал, что делаю. Позже внезапно начало получаться. Жизнь отправилась. А с Витей Алферовым связана одна забавная история.
Мы по окончании первого курса с ним и с Дмитрием Муляром отправились в Германию получать деньги и наблюдать мир. Нас на это путешествие подбила Аня Зойберт, отечественная однокурсница. Ей необходимо было оплатить следующий год в ГИТИСе. Мы тогда в первоначальный раз за границу попали.
Играли на улице, ночевали в палатке — лето же. Алферов был хранителем общака и нашим режиссёром. Мы тогда довольно много денег собирали. Трудились в главном в Мюнхене, время от времени выезжали еще куда-то.
На Ратушной площади возможно было играться с десяти утра до часу, а позже по окончании обеда и до ночи. Но мы не сходу осознали, что первая добрая половина дня самая туристическая. Нам сперва казалось, вечером лучше.
И вот в первый сутки подходит к нам человек. Наблюдает на нас, радуется. Нам также весело, что вот собственная аудитория. Мы пели «ДДТ» и все другое русское. Он так светло на нас наблюдал, как словно бы мы настоящие артисты. Кинул 50 марок, похвалил, набрался воздуха: «Да я также вышел бы, в случае если бы заплатили». Был уже вечер, мы устали, играться уже не имели возможность. Он начал расспрашивать: «А где вы учитесь?
В Москве? В ГИТИСе? А у кого?» Мы ему: «У Марка Анатольевича Захарова». Он: «Ах, у Маркуши! Привет от меня передавайте». Мы с глупыми ухмылками: «А от кого?» — «От Ростроповича». Аня Зойберт покраснела: она же музыкант, у нее дома большое количество его записей, но она его совсем не определила. Мстислав Леопольдович пригласил нас в паб, угощал пивом, позже позвал в оперу.
Необычный был вечер.
«Аритмия»
— Медицинскую подготовку для «Аритмии» проходить не было нужно?
— Нет, у нас на съемках был консультант Дима Моисеев, красивый доктор. Таковой Айболит. У него особая манера сказать — негромко, нормально, как словно бы лечит собственными словами. Любой мог быть доктором, в то время, когда он направлял. И позже, нам же не нужно было делать настоящие операции. Он показывал нам небольшую моторику — как пальцы движутся. Часть моих страхов перед съемками была как раз медицинской.
Как я справлюсь? А внезапно окажется «оборотень в халате»? Основной ужас — неправда.
Не редкость, ощущаешь, что-то не так, но играешь , и тебя это гложет.
— А как же Борис Хлебников?
— Боря время от времени опасается мне что-то сообщить, дабы меня не обидеть, не задеть мою узкую творческую натуру. А я опасаюсь задать вопрос лишнее: внезапно он поразмыслит, что я совсем дебил и не догоняю? (Смеется.) Так мы и ходим около друг друга, а позже что-то получается.
— Предполагалось, что главный герой будет моложе, но Хлебников все равно забрал вас. Из-за чего?
— В то время, когда я пришел на пробы, мне Борис заявил, что, возможно, храбрец — практически мой ровесник, что изначально он был не прав с возрастным ограничением, исходя из этого про возраст я не думал. Но Боря еще долго молчал по окончании проб, и я уже сделал вывод, что ему сложно, возможно, позвонить приятелю и сообщить: не подходишь, забудь обиду. Стоило мне об этом поразмыслить, в этот самый момент же Боря звонит: такая у нас с ним сообщение интуитивная.
Подожди, говорит, еще несколько дней, все решается. А я и месяц готов был ожидать.
«Аритмия»
— И Хлебников, и Наталья Мещанинова говорили, что по характеру Олег весьма на вас похож.
— Он близок мне, да. Я так же к профессии отношусь. Легко радостен ею заниматься, не воображаю себе ничего другого. Меня, не редкость, задают вопросы: как вы выбираете роли? Я ничего не выбираю — выбирают меня. В случае если лишь открыто что-то непонятное предлагают либо то, что уже игрался, я прошу прощения и отказываюсь. Хочется делать то, чего еще не можешь.
В «Аритмии» именно так и было.
— Страно, что Ирину Горбачеву начинают снимать в основных ролях (а в «Аритмии» у нее роль, фактически равная вашей) лишь на данный момент.
— В Ире имеется жизнь, воздушное пространство. Кроме того в то время, когда она в каком-нибудь сериале про преступников играется. По ней сходу ясно, что она актёрище.
— С «Аритмией» произошло редкое для отечественного кино: она нравится, за редким исключением, всем.
— Я сам удивляюсь, честно говоря, такому успеху… Не знаю, в чем тут дело. Может, в истории либо в храбрецах?
«Аритмия»
— Олега сравнивают с персонажем из другого вашего с Хлебниковым фильма — «Продолжительной и радостной судьбе». Как словно бы тот же храбрец отечественного времени, лишь превратился из мятежника в печального, но упорного труженика.
— Как Боря изменяется, так изменяются и его храбрецы, возможно. Но у меня нет ощущения, что это один и тот же храбрец — они различные. Один желал «продолжительной и радостной судьбе», но запутался. Второй живет сегодняшним днем. Олег — он понятный всем, узнаваемый. Антон Равнин вычисляет его «переодетой интеллигенцией», но мне лично думается, что он настоящий, из судьбы. Я таких всегда встречаю — разрушающих себя. Это и про меня также.
На меня периодами накатывает — финиш весны либо начало лета в большинстве случаев. Думается, что все плохо. Но так как не не редкость, дабы все время замечательно. В то время, когда работы нет, также начинаешь не так себя вести. Мне лучше трудиться.
Действительно, у нас профессия зависимая — позвали, не позвали.
— Вам, думаю, на данный момент грех жаловаться на «не позвали».
— Кличут, да. Вследствие этого в театре не получается трудиться. В том направлении также кличут, и в хорошие пьесы, но необходимо на три месяца уйти в ежедневные репетиции, а со съемочным графиком это тяжело совместить.
Не смотря на то, что театр — это, само собой разумеется, как фитнес для актера.
«Аритмия»
— Прекрасно, что хоть удается вырываться на фестивали. Успеваете наблюдать кино?
— День назад тут, на фестивале «Край земли», два фильма взглянул. «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом калек» понравился, он радостный. Наряду с этим важный, про человека, что ни при каких обстоятельствах не знал любви и внезапно начинает испытывать это чувство. С фильмом Алисы Хазановой «Осколки» посложнее: его необходимо не один раз взглянуть.
Занимательный дебют.
— Вам самому ни при каких обстоятельствах не хотелось появляться по другую сторону камеры?
— У меня режиссерских амбиций нет совсем. Я не могу растолковывать, сходу пробую показывать: наблюдай, вот так. А люди начинают копировать, и это совсем не то.
Так что я на второе заточен.
Создатель Дарико Цулая
