Алкаши узнавали с особой радостью, менты – без восторга
наркоман и Преступник в «Петровке, 38», строгий и верный папа в «Не появись прекрасной». От одной роли до второй почти 30 лет. За эти годы заслуженный артист России Михаил Жигалов сыграл более чем в 60-ти фильмах и в не меньшем количестве пьес. И не смотря на то, что в текущем году актер отметил 65-летие, до сих пор он пользуется спросом в профессии.
А ведь всего этого имело возможность и не быть, если бы в один раз он не прислушался к себе и не принял самого серьёзного в жизни ответа. По всей видимости, будущее такая…
— Михаил Васильевич, ваша жизнь меняла собственный направление неоднократно по вашей же собственной воле. Вы пробовали поменять собственную судьбу либо это будущее направляла вас?
— Я считаю, что будущее играется ключевую роль в жизни. Имеется такое образное выражение: «Человек рождается с ключом, а где-то имеется дверь». Задача человека – отыскать собственную дверь. Твое место в жизни никем не занято, оно не продается ни за какие конкретно деньги. Вот и ищи собственный место, отыщи и займи его! Твоя дверь раскрывается лишь твоим ключиком. Возможно взломать чужую дверь, но радости и счастья не будет.
Нужно искать собственную. Но кроме того если не сходу отыскал, ничего ужасного – ищи и в обязательном порядке отыщешь!
— Так было в вашей жизни, в то время, когда вы, уже став успешным инженером, решили пойти в актеры?
— Мои родители были против того, дабы я стал актером. Да и сам я не планировал поступать в театральный. Увлекался историей, желал поступать на исторический факультет.
Но для моего отца, полковника, существовали лишь две профессии: инженер и агроном. Все другое, согласно его точке зрения, — фигня.
— Вы получили диплом Московского институт химического машиностроения и уже начали делать хорошую карьеру в данной области. Из-за чего кинули?
— По окончании университета я отработал три года по распределению. У меня уже была тема для диссертации, и я должен был ехать на стажировку на 10 месяцев в Англию. Карьера складывалась потрясающе. Но в какой-то момент мне стало все равно. Вызывает меня руководство, хвалит, а мне как-то… В случае если занимаешься любимым делом – тогда работа в эйфорию, а так… Я неизменно с грустью наблюдал на людей, каковые приходят утром и ожидают, в то время, когда же закончится рабочий сутки, а уж как они ожидают выходные!
Я не осознавал, для чего так мучаться целую семь дней? В то время, когда я и сам стал так ожидать, я осознал, что это не моя работа. Я приходил на работу, клал бумаги на стол, брал сигарету и уходил курить. Приходил уже к концу рабочего дня. И шеф, и приятели осознавали, что со мной происходит что-то не то: ну, дурит юноша. А я думал: «И что дальше?
Пройдет время, буду я главой либо еще кем-нибудь и отыщу в памяти, что имел возможность бы быть артистом!» Так мне неприятно сделалось. В общем, ушел я с работы и поступил в училище при Центральном детском театре. Как настоящий инженер, я весьма долго прикидывал минусы и плюсы профессии. И, само собой разумеется, с позиций обычного человека минусы перевешивали плюсы. Но, как сказал Станиславский, актер – это не профессия, актер – это диагноз.
Но в случае если это диагноз, то чего тут взвешивать? Ну, ку-ку и ку-ку!
— Поведайте, как вы попали в «Современник»?
— Отработав 10 лет в Центральном детском театре, я осознал: нужно что-то поменять. Я тогда первенствовалраз женат и в беседе с супругой как-то заявил, что весьма желаю играться в «Современнике». Уже через полтора месяца по окончании беседы раздается звонок из «Современника». Звонит мужчина и говорит: «Здравствуйте, мне нужно с вами увидеться».
Мы встретились. Стоит человек, снаружи похожий на Окуджаву, говорит: «Меня кличут Михаил Яковлевич, я режиссер столичного театра «Современник». Мы начинаем репетировать новый спектакль по пьесе молодого автора. Ставить спектакль будет Галина Борисовна Волчек. Мы желаем пригласить вас на ключевую роль. Как вы к этому относитесь?» Я говорю: «Вообще-то необходимо пьесу почитать».
Он: «Логично! Вот пьеса, прочтите и позвоните». Я пришел к себе, прочёл пьесу, мне она понравилась.
На следующий сутки я познакомился с Галиной Волчек.
— Будущее?
— Вчерашним вечером в половине седьмого я взял предложение, а в час дня следующего дня перешел в театр «Современник». Исполнилось желание, которое я озвучил полтора месяца назад. Вот что это – будущее либо не будущее?
— Сниматься вы также начали достаточно поздно?
— Меня приглашали на съемки, в то время, когда я еще трудился в детском театре, но мой начальник не отпускал меня. Писал в ответ на приглашение: «Отказать в связи с громадной занятостью в репертуаре». Так и пошло: раз отказать, два отказать, три отказать.
Позже прекратили приглашать. А чего приглашать — все равно не отпустят.
— Ваша кинокарьера началась с «Петровки, 38»? Считается, что эта роль предопределила +темперамент ваших храбрецов в последующих фильмах.
— Возможно заявить, что по окончании «Петровки, 38» я проснулся известным. Стали выяснять, алкаши – с особенной эйфорией, менты — без всякой эйфории. Затем стали предлагать роли преступников, пьяниц.
Ну а я что? Свободен, пожалуйста! И нежданно поймал себя на том, что ничего второго-то больше и не предлагают. И тогда поразмыслил: «Опа, попал!»
— Удалось ли исправить обстановку?
— Меня спас Марлен Хуциев. Вероятнее, он об этом кроме того и не подозревает. Он внес предложение мне роль Вяземского в фильме про Александра Сергеевича Пушкина.
Картина так и не оказалась, однако роль мне сильно помогла.
— У вас за плечами более 60 картин. Вы довольны собственными отношениями с кино?
— Я до сих пор не считаю себя киноартистом. Я как был театральным актером, так и остался. Либо возможно сообщить так: я стал театральным актером, снимающимся в кино. Сейчас осознаю, что неправильно строил отношения с кино. Я относился к нему весьма потребительски. Полностью был в театре – кино для меня было доходом. Исходя из этого и наснимался в стольких фильмах, в которых совсем необязательно было сниматься.
Так как имеется золотое правило: лучше сняться не хорошо, но в хорошем фильме, чем прекрасно, но в нехорошем. Я снимался хорошо, но во многих нехороших фильмах. Кино ко мне, возможно сообщить, лучше отнеслось, чем я к нему в свое время относился. Возможно было по-второму.
Ну, будущее такая.
— Вы производите чувство весьма открытого и доброго человека…
— Это я на данный момент таковой открытый и добрый. Одно время я совсем таким не был. Обожал выпить, а выпив, становился зол и агрессивен.
— Очень многое изменилось с возникновением Татьяны, вашей третьей жены. Как вы познакомились?
— Как каждый обычный коммунистический актер, в какой-то момент я купил полный букет заболеваний. У меня была язва, возможно сообщить, три, по причине того, что одна была целующаяся. У меня был хронический бронхит курильщика, а это означало — воспаление легких либо ухудшение бронхита ежегодно.
Весной и в осеннюю пору по 40 уколов из-за язвы. Бессонница еще… Я знал все снотворные. Чего я лишь ни делал: водкой запивал, комбинировал… На данной земле и познакомился с женой – она врач. И вдобавок у меня был нервный тик. В «Петровке, 38» видно, как в сцене допроса у меня дергается глаз.
Все, само собой разумеется, тогда сообщили: «О, как здорово! Давай подождем, в то время, когда у тебя начнется тик, дабы в кадре было». А позже это начало прогрессировать.
Я кроме того начал бояться камеры: большой замысел, а в любую секунду имели возможность начаться судороги. И я осознал: в случае если так не будет прекращаться, то карьере финиш. В случае если в театре возможно как-то спрятаться, то в кино куда спрячешься?
— До тех пор пока вы лечились у Татьяны, у вас начался роман. Из-за чего вы не сходу поженились, а спустя 13 лет?
— Мы жили совместно, относились друг другу как жена и муж. Дело разве в штампе? Мы решили узаконить отношения, в то время, когда пригодилось уладить бытовые формальности.
Наиболее ценным свидетелем на свадьбе была дочка Нюра, отечественная Нюша.
