Апрель
Очередной небольшой жулик, нарвавшись на большие проблемы, приобретает заказ на двух голубых аферистов из соперничающей команды. В случае если выполнит, ему обещано яркое будущее. Если не выполнит, закажут уже его. Но он жулик, а не убийца, и «не убий» сначала не разрешает ему стрелять. И в середине не разрешает.
В конце также не разрешает. Так продолжается все полтора часа нового отечественного фильма «Апрель», названного по имени этого небольшого жулика. Он с детдома с таковой кликухой, что светло из бесед.
Лишь для чего это продолжается?
Апрель
Все, что светло в произведении, ясно лиш из бесед. Что одни не чтут «не убий», а другие почему-то чтут и при таких условиях защищают детдомовских младенцев а также выросших аферистов, и что «не убий» серьёзнее всего остального: будущих больших поводов и неприятностей для них — кто на что, фактически, нарывался и кого с какой целью заказывали, и при чем тут какая-то Екатерина.
Но в неважность конкретных предлогов, масса которых жутко напутана, еще возможно поверить, в случае если на примере сегодняшней совдействительности речь заходит об абстрактных обстоятельствах, о технологии судьбы в целом: «как она делается», «какая она по большому счету». Лишь откуда же взяться обстоятельствам, в случае если В первую очередь до конца продолжается ровно одно да и то же «технологическое» состояние? В случае если ни из бесед и ниоткуда более совсем неясно, из-за чего «не убий» чтит этот небольшой жулик?
Чем он отличается от других? Где ж это самое «как», столь блистательно показанное каждым из джармушей и мельвилей, которыми дебютант и сценарист в режиссуре Константин Мурзенко усердно прикрывается? Но, кроме того не в фильме, а в аннотациях к нему?
Да, говорят персонажи очень колоритно, но все они говорят одинаково. Подвезти девушку, сразу же позвать к себе, утром расстаться и больше ничего — обстоятельство громадной и чистой любви лишь у старых девственников.
Надеть при налете маску и вырубить электричество, в то время, когда на тебя нападают – условный рефлекс каждого дурака, а не какое-то определенное умение. «Новые русские» отличаются только по внекинематографическим и также словесным обстоятельствам — по именам: Михаил Круг, Сергей Мазаев, Рената Литвинова. «Новорусское» место пребывания стандартно до упора: баня-боулинг-бар. В паре квартир гостиничного типа также словно бы никто ни при каких обстоятельствах не жил – ни намека на чьи-то носки в углу либо коллекцию мраморных слоников.
Кроме того Москва, где дело происходит, никакая по большому счету не Москва, если бы не конкретная надпись на выезде из города. Мурзенко хотелось снять легко погоню на машинах по ночным улицам, но что дают эти проезды прокламированной «самурайской» идее? Где видно, что «в то время, когда люди, кроме того не опытные друг друга, должны встретиться в определенный сутки, тогда все может произойти»?
Где определенность? Где индивидуальность?
Апрель
В отсутствие индивидуальности почитание «не убий» должно быть или у всех, или ни у кого. А так получается, что Мурзенко сообщил: «Небольшой жулик не будет убивать, по причине того, что я так решил», — и точка. Но если ты сам – эта «точка», что же не решил заодно сыграть все роли самому, за камеру подняться самому, декорации выстроить либо интерьер оплатить из собственного кармана? Так как в противном случае другие говорят твой беспричинный текст полностью фальшиво.
Так фальшиво на утренниках читались стихи о Ленине, что также сам все решал. Евгений Стычкин, возможно, хороший артист, как и Денис Бургазлиев и Саша Куликова, но в отсутствие индивидуальности, в отсутствие объяснений, из-за чего и какие конкретно они Апрели, Аллы и Вовы, контакта между собой у них в принципе быть неимеетвозможности. В контакт они вступают лишь с колоритным текстом, одним на всех, и «вступление» это видно невооруженным глазом.
Вместо людей в мире «не убий» вышел краткий курс новорусской фени, зачем-то снятый на пленку, где, не считая фени, не видно ничего.
В поликлинике, где небольшой жулик совершает собственный «сильный» поступок, все связано помой-му с кражей младенцев для вивисекции. Но младенцы в «Апреле» – легко неживые свертки. Быть может, их в том месте и нет: ни одного кадра колыбелек в больничной палате либо большого замысла ребеночка в колыбельке, которому по барабану все бандитские разборки, режиссер Мурзенко не снял.
Мурзенко
В это же время, задолго до премьеры фильм рекламировался как «самая актуальная фишка сезона». Нужно считать, что в моде сейчас сам факт, что кто-то обучился говорить, с той отличием что вместо «гули-гули» у него «слили-слили». Будем, как дети малые.
Мама любому «слили» страшно обрадуется, всем окружающим растолкует, какие конкретно глубины за ним открылись и как не по годам умно ее любимое чадо. Лишь где же такую маму забрать всей почтенной публике?
