Искренне ваш… доктор ватсон
div class=leadСегодня — годовщина смерти заслуженый артиста РСФСР, превосходного мастера сцены и кино, Виталия Мефодьевича Соломина, ушедшего из судьбы четырнадцать лет назад. Вечно гениальный представитель собственного поколения, он не только достиг высочайшего профессионализма, но владел весьма редко видящимся Сейчас бесплатно — глубиной восприятия, неимоверной широтой кругозора, умением погружаться в воздух в далеком прошлом прошлых времен, будь то дореволюционная Российская Федерация либо викторианская Англия.
Точное чувство меры, умение сыграть собственную роль пронзительно негромко, заставляя зрителя замирать и пристально присматриваться к разворачивающемуся перед глазами театральному либо кинематографическому действу, попутно давая ему шанс с удивлением прислушаться к себе — такую погруженность в иную действительность, над которой не властно ни время, ни пространство? имел возможность позвать лишь гений человека, талантливого всецело отрешиться от повседневности.
Его театральные роли бессчётны и разнообразны. Помимо этого, в различное время Виталий Соломин сумел выступить как в качестве актера-творения, так и подняться по другую сторону сцены, режиссера-творца. Он был прекрасным чтецом. Особенно приятно, что его мягкий голос, столь прочно ассоциирующийся в сознании с очарованием британской старины, оживил страницы произведений Честертона об отце Брауне.
Как ни парадоксально, но столь же прозрачно и отрешенно-задушевно звучат в его выполнении строчка Слова о полку Игореве.
Он был одинаково красив, играясь и комедийных персонажей, и хрестоматийных храбрецов русской классики, к трактовке которых, казалось, за давностию лет, запрещено уже ничего прибавить, и советских интеллигентов. В особенности тех, образы которых нет-нет, а заставляют тоскливо сжиматься сердца парней и Сейчас, безотчетно сокрушаясь о чем-то драгоценном, безвозвратно потерянном.
Но, само собой разумеется, Виталий Мефодьевич более всего дорог нам в образе врача Ватсона. Благодаря ему, у нас имеется отечественный личный, русский Ватсон, по-английски скромный, но как раз по-русски душевный и хороший. В нем нет и тени бесстрастной наблюдательности и отстраненности, каковые отечественные соотечественники так довольно часто принимают в британцах за что-то второе, значительно более высокое и добропорядочное.
Он дал нам возможность пожить в данной совершенной сказке, вечно более возвышенной чем каждая, кроме того самая красивая действительность. Элементарно, — сообщил бы он, возможно, с застенчивой ухмылкой, обрадовавшись возможности самому сказать коронную фразу собственного товарища (которую, нужно подметить, Конан Дойль не вкладывал в уста собственного любимого храбреца). Отнюдь, — как будто бы с сожалением, смешанным с восторгом наблюдают на него с кинопленки глаза последующих воплотителей роли врача.
И в самые негромкие моменты прошедшей новогодней ночи, замечая за причудливыми переплетениями сюжета самой блестящей экранизации произведений о Шерлоке начала двадцать первого века, в осанке, в застенчивой усмешке Мартина Фримена, нежданно ставшего викторианским джентльменом, проскальзывало что-то чуть уловимое, родное. То, чему отечественный Ватсон смог научить собственных последователей, не ведая об этом. Браво, маэстро.
