Я люблю тебя
Для дебюта фильм Ольги Столповской и Дмитрия Троицкого «Я обожаю тебя» в полной мере бодр, прекрасно сделан и смотрится с интересом. Это кино в праве на существование прежде всего как возобновление тут и по сей день «западнической» тенденции – что мы в полной мере способны снимать о том же и без того же, как делается в европах. И оно имеет собственную аудиторию.
Однако, на западноевропейском Берлинском кинофестивале фильм ничего не взял. Иначе, он не владеет главным – многообещающей возможностью. Единственный «содержательный» позитив – бисексуальный треугольник, что во всем западном кино развито со времен Кеннета Энгера, Роберта Олдрича, Кавани, Шанталь Акерман, Фассбиндера и Джармена.
Но с того времени, как в родной России Интернет опять стал «больше, чем Интернет», на любом порносайте рассматривай-не желаю, как «это» происходит у всех – у мальчиков и девочек, у мальчиков и мальчиков, у девочек и девочек, у бессчётных мальчиков и бессчётных девочек, да хоть с хорьками. Юные у нас, в это же время, в далеком прошлом живут в сети.
Кадр из фильма
В случае если же в содержание порносайтов вносить что-то новенькое – мелодраму, к примеру – на что претендует «Я обожаю тебя», тогда авторы должны знать о собственных персонажах чуть больше, чем публика. При с Троицким и Столповской произошло, к сожалению, наоборот. Любой зритель про данный бисексуальный треугольник из собственного скромного опыта сплетен, слухов либо кроме того личного участия поведает значительнее, чем продемонстрировали в кино.
Продемонстрировали снова инфантильный глянец, дикую самовлюбленность, только включающую приятность проговаривания вслух слов «я тебя обожаю», и полное отсутствие персонажей как таковых – занимательных кому-нибудь, не считая самих себя. Человек увлекателен и может являться предметом мастерства, в то время, когда в нем наконец соединились «желаю», «могу» и «обязан», в то время, когда не одна киносъемка, но его личная натура снабжает цельность восприятия.
Инфантилизм Столповской и Троицкого – что ничего не соединилось, и остается разглядывать стильное постельное белье с рисунком в виде зеленых яблок. Такую простынку на протяжении просмотра прикидываешь – и как во саду ли-в огороде почиваешь.
Кадр из фильма
Ничего, не считая «желаю прекрасной судьбе», не следует за «калмыцким», «народным» и «черножопым» персонажем Дамира Бадмаева. Смотритель зоопарка (ах, как это кинематографично), провалившийся в цирковое (ах, как это эксцентрично), случайно попадает в шикарную родительскую квартиру продвинутого рекламного креативщика (ах, как это современно), находящуюся конкретно в высотном строении гостиницы «Украина».
Да, имеется такие квартиры, имеется такие родители, имеется кроме того такие креативщики – все не редкость, лишь как мы знаем, что тобой двигает, в то время, когда ты в том направлении попал. Нет, влюбленность, выясняется, блин, двигает. Ах, он того соблазнил, ах, данный кроме того не подозревал, как подвержен соблазну, ах, что их сейчас ожидает в воздухе советской гомофобии… Ничего, не считая «желаю прекрасной судьбе», не следует за красавицей, умницей, комсомолкой и отличницей – теледикторшей по отечественным временам, героиней Любови Толкалиной.
Дабы в супер-дорогом ресторане время от времени не хватало денег, приходилось выгребать мелочь – но это так, для хохмы, а основное – Она чертовски обаятельна, Он также чертовски обаятелен, и что мешает прийти этой ночью к Нему на сеновал? Ах, они через чур загружены в карьеру, дабы любовь расцвела. Времени нет, вот исходя из этого Он в итоге поголубел, как птичка… Наконец, ничего, не считая «желаю прекрасной судьбе», не следует и за самым главным храбрецом, жертвой Евгения Коряковского.
Это тот самый, кто байронически-пошло охмурял Толкалину за обедом, живет в родительской квартире в высотке «Украины», до тех пор пока предки прохлаждаются далеко за бугром, и не стесняется сказать вслух: «Я обожаю Россию», – преобразовываясь в педика при первом же столкновении с ней. Дабы позже всю жизнь желать свалить.
Кадр из фильма
Желать прекрасного – невредно. Лишь нужно учитывать, чем ты за это заплатишь. И мелодрама про бисексуальный треугольник имела возможность бы выйти. Пускай по окончании «введения» косные родственники забреют калмыка в армию, а мажор, четко понявший, кого обожает, отправится и рядом станет слесарем, пекарем – лишь дабы видеть любимого.
Пускай Толкалину в этом свете затошнит от собственного дикторства, она уйдет с работы, обнищает – не для хохмы, а вот в то время, когда кушать нечего. Пускай мажор наконец определит, почем у нас «черножопые», «приятели степей», «голубые»: его где-то в Таманской дивизии изнасилуют всей казармой – а просто так, чтобы знал. И калмык будет это нормально замечать, по причине того, что единственное, что нужно было «народу» – разбить люстру, замарать кожаный диван, поковыряться в зубах ногтями.
Но мажор осознает сущность через чур поздно, в то время, когда уж ничего не поменяешь, а беременная Толкалина будет тем временем метаться, дабы хоть кто-нибудь возвратился… Пускай бы все было по-второму, но в чем-то таком была бы вот настоящая «любовь», настоящие «персонажи», настоящий «сюжет».
Кадр из фильма
Ольга Столповская и Дмитрий Троицкий имели возможность сделать настоящее кино, если бы не опасались людей, и особенно – вторых людей. Не только друзей, с коими десятилетия в отечественном «бобровом заповеднике» проходят растление, пошлость, хамство и полную распродажу. Теледикторов. Парламентариев. Зарубежных гостей.
Советских состоятельных своих родителей. Но и тех, кто находится на дистанции, кто оценивает заповедник адекватно – грош ему цена – и в далеком прошлом нормально снимает типа «Год тринадцати лун». Аж 25 лет назад Фассбиндер снял собственный третий в течение 1978 года фильм с трансвеститом и голубым в кадре, с бомондом и скотобойней, что при самой скромной жизни и обычной ориентации касался каждого.
В том месте не было «опытов» с изображением, клипового монтажа и других в полной мере опытных заморочек, присутствующих в «Я обожаю тебя». Однако, в том месте была личная – для любой публики – мелодраматическая действительность. Желаешь чего-то – плати. Очень сильно желаешь – судьбой заплатишь. Другое не существует. К сожалению, Троицкий и Столповская пошли тем самым несуществующим, жалким методом. «Что смогу – съем, другое покусаю». У них все кончается страхом.
Фильм их также в итоге жалко.
