Элайджа вуд: «мне редко бывает одиноко»
21 марта на экраны вышел хоррор «Маньяк» с Элайджей Вудом в роли Фрэнка, неуравновешенного реставратора манекенов. Травмированный в юные годы развратным образом судьбы собственной матери, он выслеживает одиноких девушек и, вместо того дабы установить с ними обычные отношения, снимает с бедняжек скальпы. Обстановка чуть изменяется с возникновением в его жизни фотографа Анны (Нора Арнезедер), которая по-настоящему ему нравится.
Но у Анны уже имеется бойфренд, и чувство ревности снова толкает Фрэнка на правонарушение.
Приехав в Москву, Элайджа Вуд встретился с маленьким числом журналистов. Организаторы приезда решили не устраивать громадную пресс-конференцию и собрали за круглым столом представителей совсем различных изданий, почему общение со звездой оказалось очень необыкновенным: актера то просили сфотографироваться, то задавали вопросы (бесполезно, поскольку пиарщики не дали перевести вопрос) про траты и личную жизнь на шопинг, то про русских дам, то про мировые проблемы и благотворительность. Думается, само кино мало кого интересовало.
— Возможно с вами сфотографироваться? — Само собой разумеется!
Журналистка прижимается к актеру и целует его в щеку.
— Вау! — А сейчас сделайте вид, что целуете меня. — Без неприятностей, — говорит Вуд и чмокает девушку в щеку. — Ой, а мне также дайте автограф! — Элайджа, еще одно фото! — Элайджа никому не отказывает. — Он таковой крутой! Он меня поцеловал! — Может, все-таки начнем интервью? — вздыхают организаторы.
— Элайджа, пока многие актеры надеются на собственных агентов и стараются заполучить роли в громадных франшизах, вы предпочитаете свободное кино и сами сейчас большое количество продюсируете.
— Да, вы понимаете, мой выбор значительно чаще зависит от интереса творческого, не денежного. Сложно отыскать франшизу, которая бы удовлетворяла в творческом замысле. на данный момент снимается большое количество крупнобюджетных фильмов, в особенности по комиксам, но обычно они не смогут вызвать у меня как раз актерского интереса. Значительно чаще подобный интерес приводят к небольшим независимым картинам.
В них я вижу для себя какой-то вызов, могу попытаться что-то новое. Я постоянно стараюсь делать что-то, чего не делал раньше.
«Сложно отыскать франшизу, которая бы удовлетворяла в творческом замысле»
Что касается продюсирования, то я постоянно обожал процесс съемок и постоянно хотел этим заниматься. В то время, когда я начал думать о создании компании, я осознал, что желаю заниматься как раз хоррорами. Я фанат этого жанра. Думаю, на данный момент самые занимательные хорроры делают в Европе, не в Штатах. Не смотря на то, что, само собой разумеется, имеется исключения, имеется стоящие американские фильмы. «Астрал», к примеру. Так что мы с приятелями, каковые также обожают фильмы кошмаров, организовали компанию и вот уже полтора года трудимся.
У нас на данный момент 8—9 проектов на различной стадии производства. К примеру, имеется хоррор-комедия Cooties, которую написал для нас Ли Уоннелл, Пилы «и» автор «Астрала». Это комедия о зомби-вирусе, что поражает лишь детей, у которых еще не начался период полового созревания. Ее мы будем снимать уже в текущем году.
Еще у нас имеется «Женщина ночью идет к себе одна». Мы лишь закончили его снимать. Это черно-белый иранский фильм о вампирах, он снят полностью на фарси.
— А какие конкретно европейские хорроры вы любите? И, кстати, как рискованно в наше время снимать фильмы кошмаров — в денежном замысле?
— Понимаете, фильмы кошмаров на данный момент достаточно легко снимать: их несложнее сделать за маленькие деньги, у них уже имеется собственная аудитория, исходя из этого они значительно легче продаются. Драму реализовать в разы сложнее. Хорошие фильмы кошмаров постоянно начинались как свободное кино — у этого жанра богатая традиция в этом замысле.
Что касается европейских фильмов, то «Разреши войти меня» — это мой любимый. Испанские «Репортаж» и «Захват», французский «Месть нерожденному». Еще мне нравится мексиканский «Мы то, что мы имеется».
— Если вы так любите хорроры, как же вас занесло во «Властелина колец»? И не снялись ли вы в роли маньяка, дабы уйти от образа Фродо?
— Ну что вы! Я обожаю различное кино, и нереально сравнивать одни фильмы с другими. «фильмы ужасов» и Властелин колец существуют как бы в параллельных вселенных, но мне нравится и то и другое. И нет, я не пологаю, что роль Фрэнка — это «убийца Фродо», для меня не это было принципиально важно. Мне еще ни при каких обстоятельствах не доводилось играться для того чтобы сложного злодея, как Фрэнк, исходя из этого я взялся за роль. Мне весьма интересно любой раз делать что-то новое, вот и все.
Сыграть точно для того чтобы психопата — это занимательная задача. Мои актерские устремления отличаются от продюсерских. Я вовсе не обязательно желал бы играться в том, что продюсирую, либо продюсировать фильмы, роль в которых мне думается увлекательной.
«Мне еще ни при каких обстоятельствах не доводилось играться для того чтобы сложного злодея, как Фрэнк»
— Ваш храбрец в фильме весьма одинок. А вам знакомо это чувство? И как вы с ним боретесь?
— Нет, мне редко бывает одиноко. (Смеется.) Мне нравится посещать одному. В то время, когда я остаюсь наедине с собой, я не испытываю каких-то грустных чувств. Думаю, это вследствие того что мне повезло, меня окружают любящие люди и друзья.
Я ощущаю их помощь, исходя из этого не чувствую себя одиноким.
— Вы появляетесь на экране достаточно редко — в отражениях и в момент убийства, но вы ежедневно были на площадке, участвуя в съемках. Как это происходило?
— Да, мне необходимо было в том месте быть, не смотря на то, что это не было разумеется сначала. Мы все в первый раз делали подобное кино, снимая все сцены только взором главного храбреца. Исходя из этого сперва показалось, что я пригожусь лишь для съемок сцен в отражениях. В то время, когда зашла обращение о дублере, чьи руки оказались бы в кадре, в то время, когда меня нет, я сообщил: «Находитесь-находитесь! В случае если это руки моего храбреца, то я обязан выбирать, что они будут делать. Я должен быть в том месте».
В итоге я был на площадке ежедневно: я взаимодействовал с актерами, и это помогало отечественному оператору, Максиму Александру, лучше осознать траекторию моих передвижений. Ежедневно нам приходилось решать множество технических задач, собирать собственного рода пазл. Так как мы не могли надеяться на классический монтаж, в то время, когда имеется неспециализированный, средний и большой замыслы.
Все необходимо было решать прямо на месте. Не смотря на то, что в сценарии прописаны весьма специфичные моменты, в то время, когда мы видим храбреца, время от времени прямо на площадке мы обнаруживали, что имеется какая-то отражающая поверхность, соответственно, я покажусь в кадре. Было довольно много таких нюансов, и было безумно весьма интересно решать все эти задачи вместе с командой.
Так что я был максимально вовлечен в процесс.
— Но дублер у вас все-таки был, так?
— Да, первым делом, по обстоятельству того, что камера через чур громадная, и в случае если мои руки появляются в кадре, то я не могу физически подставить обе собственные руки под камеру, и дублер был моей второй рукой. Приходилось, по сути, продумывать хореографию отечественных перемещений, это было достаточно забавно. К примеру, в случае если у меня в одной руке нож, и я обязан переложить его в другую, необходимо сделать это конечно, что достаточно сложно, в то время, когда твоя вторая рука – в действительности не твоя.
— Одна из самых впечатляющих сцен в фильме — последняя, в то время, когда девушки практически сдирают с вас кожу! Как ее снимали?
— О, это было весьма забавно! Они сделали маску с моим лицом — смотрелась она точь-в-точь как я. Эта сцена самая ожесточённая в фильме и самая насыщенная эффектами. Я обожаю, в то время, когда в кадре качественное месиво!
По-моему, оказалось весьма удачно!
— Вам затем фильма не страшно было на себя в зеркало наблюдать?
— О, нет! Понимаете, мне было принципиально важно, дабы в «Маньяке» я смотрелся не так, как в простой судьбе, дабы моя наружность была чуть второй. Я кроме того подстригся особенным образом, так, дабы казалось, словно бы у моего храбреца залысины. Играться со своим видом неизменно радостно, хочется, дабы храбрец отличался от того, как ты выглядишь в других фильмах и в жизни.
Особенно, в то время, когда храбреца видно лишь в отражениях, зритель обязан уже по его наружности определять какие-то вещи.
— А если бы вы в реальности встретили маньяка, как бы вы поступили?
— О, кроме того не знаю, зависит от обстановки. Не знаю, убежал бы? Попытался бы избежать контакта с ним, это совершенно верно.
Но, действительно, зависит от контекста. Не смотря на то, что, знать в реальности для того чтобы человека мне бы, само собой разумеется, не хотелось! Было бы страшно.
— Элайджа, вы в Москве уже пара дней тусуетесь. Что вам тут понравилось? Как вам русские девушки?
— О, русские дамы — одни из самых прекрасных в мире! Без шуток. Не пологаю, что видел когда-либо столько прекрасных дам в одном месте.
Это как путешествие в параллельную вселенную. Правда! («Благодарю тебя огромное!» — томно вздыхает целовавшая Вуда журналистка.) Это факт. Я тут в первый раз, но с пресс-турами неизменно такая вещь: не смотря на то, что ты едешь куда-то, у тебя не всегда имеется время вправду взглянуть город.
Я тут практически четыре дня, но не могу заявить, что большое количество успел заметить. Я был на Красной площади, и это было превосходно. Покатался в том месте на коньках — весьма радостно! А день назад зашел в данный бар в советском стиле, выпивал в том месте водку, так что дал дань местным традициям.
Будь такая возможность, я бы погулял по ветхой части города продолжительнее.
— Элайджа, а какой маньяк живет в вас? Может, вы отрываетесь на танцполе?
— Ха-ха-ха! (Заливисто смеется.) Нет, я скорее маньяк в том, что касается пластинок. Скупаю самые различные записи. Я вправду слушаю все: от танцевальной музыки до психоделики, от турецких исполнителей до бразильских, музыку из Индонезии, Франции — отовсюду.
Обожаю фанк и соул.
— А сами поете?
— Я могу. Думаю, я могу напеть мелодию. Но я нечасто это делаю. Думается, я пою в машине.
— какое количество денег вы израсходовали в Москве?
— Я приобрел пара виниловых пластинок — по большей части, американских и английских. Но имеется и одна советская запись — группы «Зодиак». Что-то такое космическое и необычное (смеется).
Они были не весьма дорогие, может несколько сотен долларов я израсходовал.
— Элайджа, в то время, когда вы прилетели в Россию именно упал метеорит в Челябинске!
— Да? Метеорит? Вот дерьмо.
— Да, дерьмо. Так вот, мой вопрос: вы желали бы сыграть супергероя, что бы спас отечественный мир? Для того чтобы, в стиле Брюса Уиллиса?
И еще вопрос: если бы вы имели возможность решить какую-то из глобальных проблем, что бы это было?
— О, ну и вопросы! Супергероя? Да, было бы радостно. Я не громадный фанат супергероев.
Понимаете, вот Бэтмен — занимательный храбрец, по причине того, что он человек, это глубочайший персонаж. Большая часть же супергероев не так многослойны. Так что не уверен, что я желал бы играться Супермена, либо какого-либо популярного храбреца комиксов, хотелось бы сыграть кого-то менее известного и узнаваемого.
Что касается глобальных проблем, на данный момент их так много… Особенно связанных с окружающей средой.
«Я не громадный фанат супергероев»
— Может, вы благотворительностью занимаетесь?
— Да, я помогаю одной организации в Лос-Анджелесе, которая организует группы арт-терапии в детских поликлиниках. Они приглашают к больным детям живописцев, те рисуют с ними, и у ребят появляется возможность выразить себя через мастерство. Мне думается, помогать детям принципиально важно — это невинные существа, каковые не смогут за себя постоять сами. Строить школы в государствах Третьего мира также принципиально важно. Образование – это суперважно.
В случае если сказать о том, что близко моему сердцу… Я весьма обеспокоен состоянием еды, понимаете, поскольку производство продуктов на данный момент связано с применением ГМО, в особенности в Америке. Думаю, принципиально важно возвратиться к натуральным продуктам. Вот что меня заботит.
Создатель Дарико Цулая
