М. найт шьямалан: «любому художнику важна внутренняя гармония»
М. Найт Шьямалан — сценарист, режиссер, продюсер и кроме того актер, человек поразительнейшего обаяния и обладатель самой белозубой ухмылки среди режиссеров. У зрителей сложилось неоднозначное вывод о творчестве этого в неспециализированном-то еще молодого режиссера. Имеется у него фильмы, от которых все в полном восхищении, а имеется и такие, что стали причиной недоумение, если не сообщить более сурово.
Невинный вопрос «Нравятся ли тебе фильмы Шьямалана?» может привести к нешуточной дискуссии, которая в полной мере в состоянии перерасти в важную ссору кроме того между приятелями.
Перед тем как делать лицо и высоко поднимать бровь по окончании упоминания имени режиссера в связи с выходящим в широкий прокат новым фантастическим фильмом «По окончании отечественной эры» с участием Уилла Смита, мы предлагаем вам почитать интервью с Найтом, записанное в Канкуне, куда он приезжал вместе с Уиллом и Джейденом Смитами. Возможно, вас ожидают в этом интервью увлекательные открытия о человеке, что старается сохранить собственный лицо в мастерстве и собственную внутреннюю гармонию.
Это не первая отечественная встреча с режиссером. Нам прекрасно уже известна его манера изъясняться — чуть витиевато, со необычными, на первый взор, примерами. Мы превосходно знаем, что он не обижается на самые каверзные и страшные вопросы, а старается ответить на них максимально полно и так, дабы быть осознанным.
Он постоянно смотрит прямо в глаза собеседнику, что вызывает какое-то внутреннее беспокойство, по причине того, что взор у него глубочайший, а чёрные глаза, думается, в полной мере в состоянии поглотить тебя вместе с диктофоном. Поддаться его харизме и обаянию весьма легко, а дабы выбраться из них, необходимы упрочнения и время.
К сожалению, на момент беседы с режиссером мы еще не видели фильм, исходя из этого разговор у нас оказался скорее неспециализированным, чем целенаправленным, говорящим о картине, но кое-что уточнить все-таки удалось.
— Найт, поведайте мало о том, как данный проект для вас начинался.
— Это произошло при достаточно необыкновенных событиях, я бы сообщил. (Усмехается.) Дело в том, что я не живу в Лос-Анджелесе, у меня нет возможности видеться и общаться с людьми из индустрии кино. Имеется собственные недочёты в таковой отдаленности от центра событий твоей профессии. Общение в главном происходит по телефону. Так произошло и в данный раз.
Уилл Смит позвонил мне, но не чтобы обсуждать опытные дела, а дабы с днем рождения. Мне было весьма приятно такое внимание, и я в ответ сделал комплимент его сыну, чья работа в фильме «Карате-мальчик» мне весьма понравилась. Уилл в ответ на это выдал мне 45-секундную версию идеи нового фильма и задал вопрос, что я об этом думаю. Хм!
Что я думаю об идее фильма, где сын и отец с сверхсложными взаимоотношениями отправляются в путешествие, их корабль разбивается на планете, которую тысячу лет назад мы предоставили самой себе, папа выясняется не в состоянии обезопасисть сына, более того, на плечи сына ложится вся ответственность за судьбу их обоих? Очевидно, я желаю снять данный фильм! Я так ему сходу и сообщил: «Я сниму данный фильм!» Уилл считал, что я шучу, но мне уже было не до шуток.
Я загорелся идеей и готовьсявзяться за сценарий. Уилл отправил мне прошлые предположения сценария, идеи и свои наброски, и я сел за работу. А дальше все уже пошло как в большинстве случаев, по периодам.
— Потому, что мы не видели фильм, я думаю возможно задать вопрос, не опасаясь показаться полным профаном, являются ли главной темой вашей истории экологические неприятности Почвы в нынешнем ее состоянии?
— Фильм начинается с момента, в то время, когда мы не лишь уже сделали все отечественные неточности на Почва, но и были с нее изгнаны много-много лет назад. Почва как бы ответила на отечественное поведение, стряхнула нас с себя, и эволюция на ней развернулась не в отечественную сторону. Обо всем этом, возможно, первые пять секунд фильма.
Мы тебя поставили в известность и начали говорить отечественную историю. Воздействие картины разворачивается в далеком будущем, прошло около тысячи лет с момента отечественного ухода с Почвы. В фильме нигде об этом не говорится, но предполагается, что мы все знаем, что имело возможность случиться и из-за чего, и сказать об этом нечего. Больная тема. Для чего на ней останавливаться?
Жизнь не стоит на месте, мы идем вместе с ней. Отечественная история говорит о взаимоотношениях сына и отца, о том, как оба они изменяются в ходе узнавания друг друга. Эта история имела возможность произойти и сто лет назад, и через сто лет в будущем, и в отечественные дни. Любой из нас, возможно, знает кого-то, чьи взаимоотношения с отцом либо сыном не радуют.
Любой может поведать историю либо две о том, как эти отношения поменяла катастрофа, какое-то особое событие, либо легко люди сумели встать над чем-то, что прежде казалось непреодолимым. Правильно?
— Не сочтите меня через чур уж назойливой, но мне все хотелось бы задать вопрос, не думали ли вы, что все-таки в один раз направляться поведать полную правду о том, что ведет всех нас к экологической трагедии? Придет ли время определить правду, что жадность в итоге приведет нас к полному вымиранию как вида?
— Я пологаю, что придет, но не на следующий день. По-моему, какое-то еще время мы не сможем осмелеть так, дабы поднимать такие темы. И дело не в том, что нам кто-то может это запретить, а в том, что мы как-то все еще опасаемся самих себя и отечественных устоев и прежних идей.
Я согласен с тобой, что поведать художественно о том, что отечественное собственное отношение к судьбе убивает нас, следовало бы, и такие попытки делались, но их мало. Я предполагаю, что ты можешь мне сообщить по этому предлогу, и на каждое твое утверждение я дам тебе подтверждение: да, да, да и да. Ты знаешь, я думаю, отечественная надежда в отечественных детях.
Я подмечаю перемены в мире около нас и возмущен отечественным пренебрежительным отношением к природе намного больше, чем мои родители. Я пологаю, что мои дети будут возмущены этим всем больше, чем я. Моя тринадцатилетняя дочь возмущена тем, что происходит с отечественной экологией кроме того больше, чем моя шестнадцатилетняя дочь. Я уже не говорю о восьмилетней дочери, для которой совсем неприемлемо какое-либо воздействие, которое может навредить природе.
В случае если все это происходит так скоро в моем собственном доме, я могу высказать предположение, что и в вторых семьях дети растут, подмечая, сколько безобразия творится около, тем более в отечественный информированный век, где мы мгновенно определим о любой проблеме, которая связана с экологией. Я пологаю, что внуки и наши дети докопаются до подлинных обстоятельств и отыщут пути их ликвидации до того момента, как разразится трагедия. Мне хочется в это верить.
Я предпочитаю быть оптимистом.
«Джейден не тратит время впустую, он неизменно собран и неизменно готов»
— Весьма интересно, продолжительно ли ожидать, пока люди наконец прекратят опасаться признать правду? Дело так как не в том, дабы не выпивать воду из пластиковых бутылок, а в том, дабы прекратить их выпуск…
— Согласен, но я пологаю, что до тех пор пока у руля нынешнее поколение и, возможно, еще одно по окончании, вряд ли найдется смельчак, что признает, что не будет никаких взаимоотношений между нами, в случае если мы не поменяем отечественное неспециализированное отношение к миру, в котором живем. Не смотря на то, что в случае если забрать киноискусство, то возможно отыскать большое количество фильмов, практически разжевывающих обстоятельства отечественных бед. Беда в том еще, возможно, что мы не можем сопоставлять и разбирать приобретаемую данные.
Снова же надежда на отечественных детей. Каждое новое поколение выходит на новый виток эволюции.
— Что движет вашим жаждой говорить истории о взаимоотношениях между людьми?
— Частично, возможно, желание определить себя лучше, определить что-то новое о жизни и о мире. Ты знаешь, в то время, когда я ощущаю себя чем-то огорченным, идея о том, дабы написать об этом, меня постоянно утешает. Я ни при каких обстоятельствах особенно не перегружал себя мыслями об экологической трагедии в глобальных масштабах, пока не начал работу над сценарием к «По окончании отечественной эры».
Это может показаться необычным, но в кино, как и в любом втором виде мастерства, по-моему, история, над которой ты трудишься, сама решает, в каком направлении ей развиваться. (Смеется.) Я без шуток! Она как будто бы та часть меня, про которую я не знаю либо знаю не хорошо. Она, история, подсказывает мне то, что я обязан выяснить, что мне нужно определить для ее продолжения. Все это вещи подсознательные, само собой разумеется.
Я могу какое количество угодно сказать себе, что пишу романтическую историю, но в случае если где-то глубоко в моего сознания еще жива идея о том, что это история на самом деле о природе связей между людьми, то мне придется туго. Моя история будет сопротивляться моему жажде быть легко романтической, так будет до тех самых пор, пока я не поставлю вопрос ребром. Когда прояснится то, что на самом деле кроется в моем подсознании, все поднимется на собственные места.
История поведет меня, разрешая мне определить нужные для ее развития вещи и подробности. Так я определю большое количество нового. О себе а также.
— Вы чувствительны к тому, как принимают ваши фильмы зрители? Вас тревожит их вывод?
— В то время, когда я снимаю фильм, я желаю, дабы все зрители получили от него наслаждение. Само собой разумеется, мне принципиально важно, как мои фильмы воспринимаются. Но, как я уже сообщил, процесс работы над фильмом все-таки глубоко персональный, открывающий мне новые грани меня самого. В случае если я могу удержаться в этом состоянии, то это оказывает хорошее влияние на меня и мое внутреннее состояние.
Любому живописцу серьёзна внутренняя гармония. Ты прислушиваешься к себе, улавливаешь перемены и переносишь их в историю. Твои эмоции — это то, что объединяет тебя со зрителями, то, с чем они чувствуют сообщение. Это твое чувство страха либо неприязни, любви либо печали заставляют их сопереживать, сочувствовать и сострадать.
В случае если кто-то среди зрителей не почувствовал эту сообщение сейчас при просмотре моего фильма, то, возможно, через десятилетие, случайно наткнувшись на эту картину снова, человек отыщет с ней что-то общее и удивится, что прежде этого не подмечал. В случае если я останусь верен собственному подходу, то все будет прекрасно, но в случае если мною будет двигать поставленная кем-то задача, в случае если я обязан буду провести в картину чье-то вывод, а не мое собственное, то я могу поставить на себе крест как на живописце.
Такая работа не будет приносить мне удовлетворения и поддерживать гармонию в моей душе. Это разрушение. В последнее время я большое количество просматриваю и пишу на коммерции и тему искусства либо коммерциализации мастерства. Мне думается, что мастерство должно вести за собой коммерцию, а не напротив.
Я не смогу вдохнуть жизнь в произведение, которое обречено на то, дабы быть мертворожденным, в случае если главная его задача — зарабатывание денег, как бы я ни старался и какими бы иллюзиями себя ни питал.
— Ваше имя стало как бы синонимом поджанра фильмов с непредсказуемым, перевернутым финалом, где все в итоге выясняется совсем не тем, чем предполагалось. Вы и дальше станете так же снимать либо попытаетесь второй формат?
— Я знаю! (Восклицает и обширно радуется.) Мне ли не знать? Я снял в неспециализированной сложности десять фильмов, пять из них как раз такие, как ты увидела. Значит, получается 50 процентов фильмов с перевертышем, что в полной мере подходит под твое определение. (Смеется.) Все, что я могу сделать, так это пересмотреть мой подход к кино.
Это процесс медленный, постепенный. Не смотря на то, что я не знаю, удастся ли мне всецело поменять себе и выйти на второй уровень, то имеется совсем в второй жанр. Возможно, это имело возможность бы произойти, реши я сделать что-то совсем противоположное.
Комедию, к примеру. Легко комедию, у которой не будет никакой связи со всем, что я делал прежде, не смотря на то, что… Соблазн и в том месте будет велик!
Представь комедию, которая в итоге оказывается и не комедией вовсе, а катастрофой. (Смеётся.) Постараться возможно, но я не обещаю.
— Что, на ваш взор, объединяет все ваши фильмы?
— Я бы заявил, что это, возможно, ужас перед неизвестностью, собственного рода прерывание отечественной связи со Вселенной, с миром. Под этим словом «прерывание» я подразумеваю длительность, по сути, протяженность, возможно, той естественной связи с миром, которая у нас была в детстве, в то время, когда мы интуитивно знаем больше, чем понимаем, мы ощущаем мир около нас и отечественную сообщение с ним.
Я бы заявил, что «По окончании отечественной эры» имеет духовный нюанс, но в том смысле, что мы связаны с природой глубже, чем мы думаем. В природе имеется комплект правил, каковые мы на данный момент нарушаем направо и налево. В то время, когда Китай (храбрец Джейдена) находится в джунглях, он начинает чувствовать присутствие опасности, которая тем более настояща, чем меньше он чувствует себя в одном ритме с миром около него.
В случае если ему удается стать частью этого мира, он ощущает, что то, что он вычислял опасностью, выясняется, существует не чтобы причинить вред. Он начинает осознавать, что есть составной частью чего-то намного большего, чем он сам и его знания и опыт. Мы довольно часто связываем собственные ощущения с местом, где находимся в момент опасности, но дело не в месте, а в уничтоженных внутренних связях с миром в целом.
М-м-м, возможно, по солидному счету эта концепция и объединяет все мои картины.
— Главная фраза фильма, как я осознаю, звучит так: «Опасность — это действительность, ужас — это выбор». Не имели возможность бы вы подробнее поведать, что подразумевается под данной фразой?
— Давай попытаемся подойти к этому с философской позиции. Ужас помогал нам выжить с древних времен, с тех лет, в то время, когда люди жили в пещерах. Это инстинкт самосохранения, в случае если сказать вторым языком. Он нужен для процесса эволюции.
Ужас удерживал пещерных людей от того, дабы выходить в отыскивании ягод на соседнее поле, о котором никто ничего не знает. Жертвы и опыт помогли изучить поле, которое кормит на данный момент, а о том, что чуть дальше, мы ничего не знаем. Возможно, в том месте ягода слаще, но, возможно, и хищники больше. Ужас держит людей совместно, он защищает, оказывает помощь выжить. Но он же и ограничивает, правильно?
Находятся смельчаки, готовые преодолеть ужас. И тут вот содержится основное. Преодоление страха — это собственного рода интеллектуальный выбор, что ты делаешь, на чем-то основываясь.
На той поляне — заберём пример, что я привел раньше — ягод уже меньше, и нужно бы на другую, о которой мы не знаем. Находится тот, кто может сравнивать и разбирать пускай кроме того на самом примитивном уровне. Он взвешивает риск и преодолевает ужас в целом. Но ужас оказывает помощь ему быть осмотрительным. Нам всем привычны эти ощущения, да? Как ужас практически наваливается на тебя, какое требуется упрочнение, дабы его преодолеть, в чем это упрочнение содержится…
Я большое количество думаю о природе страха и по большому счету обо всем, что со страхом связано. Это весьма занимательный предмет для исследования и размышлений. Так много об этом написано, поведано, а думается, что мы все еще в начале пути.
«Мы связаны с природой глубже, чем мы думаем»
— Но разве папа Китая не говорит в трейлере, что ужас рождается от отечественных мыслей об опасности? Что практически это продукт отечественного собственного сознания?
— Да, как раз так. Я постоянно говорю моим детям, что нет ничего полностью нехорошего либо полностью хорошего. Я привожу какой-то пример: меня выгнали с работы, я расстроен и напуган, что же я буду делать дальше?! Нужно перебираться в второй город для второй работы! Страшно! Новые люди, новые улицы! Все второе!
И задаю вопросы: быть выгнанным с работы — прекрасно это либо не хорошо? Мои дети в этом случае говорят мне: «Это не хорошо, само собой разумеется». Я продолжаю: я переехал в второй город, встретил девушку, влюбился, женился, и вот сейчас у меня имеется и вы, и работа! «О, это прекрасно!» — говорят мне дети.
Отечественное сознание может поменять отечественное отношение к чему-то фактически мгновенно, в зависимости от количества информации. Прекрасно ли победить в лотерею большое количество денег? И прекрасно для кого-то, и не хорошо для кого-то, смотря на то, какие конкретно последствия это вызывает.
Ты приобретаешь что-то, как тебе думается, совсем нужное для счастья, а заканчивается это разрушением семьи, связей с вторыми людьми и так потом. Мы пробуем ко всему прилепить ярлык: это прекрасно, это не хорошо, это красиво, это — нет, это страшно, это доступно и так потом.
— В чем содержится тогда ужас для Китая?
— Видишь ли, потому, что вы фильм еще не видели, я толком и сообщить-то ничего не могу. (Смеется.) Исходя из этого и говорю такими необычными примерами и около да около темы. Китаю необходимо осуществлять контроль ужас по совсем конкретным обстоятельствам. Исходя из этого папа учит его верно принимать мир и осознавать, что подкармливает его страхи.
Исходя из этого мне хотелось подвести философский нюанс под определение страха. Без понимания природы вещей нереально остановить механизм, вызывающий ужас. Сущность как раз в этом механизме, устройстве — назовите как хочется. Осознаешь его — обучишься руководить своим страхом.
Возможно заявить, что в отечественном фильме имеется философия страха. Во всяком случае мне весьма интересно думать на эту тему и вкладывать ее в мои картины. Я тут сравнительно не так давно водил детей в музей естественной истории, где возможно погладить различных животных. Я определил от служителей, что им приходится поменять животных дважды в год.
Выясняется, что от прикосновения к ним чужих рук животные переживают любой раз стресс и страх, что в итоге ведет к различным болезням, значительно чаще опухолям, от которых животное и умирает. Ужас рождает заболевании. Что же порождает ужас? Неизвестность? Прошлый опыт? Количество информации, возможно?
Увлекательная тема для размышлений, разве нет?
— А вы сами в жизни опасаетесь чего-нибудь? Какие конкретно у вас страхи, в случае если возможно задать вопрос?
— Моя неприятность содержится в том, что я всего и постоянно боюсь. (Смеётся.) Я нахожусь практически на границе паранойи, и это усугубляется с возрастом. Чем старше ты становишься, тем ужаснее тебе жить. Но мне оказывают помощь в этом мои дети, как ни необычно это раздастся. Беспокойство за них перечеркивает все мои индивидуальные страхи. Я переживаю за них куда больше, чем за себя самого и мои личные неприятности.
Переключение на тревогу за детей — лучшее лекарство от эгоистичных собственных страхов. Во всяком случае, для меня.
— В двух словах поведайте, из-за чего вы выбрали леса Коста-Рики для съемок.
— Ты знаешь, на отечественной планете осталось всего четыре процента поверхности почвы, куда не ступала нога человека. Тяжело отыскать место, которое бы смотрелось так, что в том месте никто не оказался столетиями. Мне необходимо было место, воображающее собой продолжительную судьбу без вмешательства человека. Мы нашли два таких места. Парк Хамболдт в Северной Калифорнии, где растут секвойи, и пара мест в Коста-Рике, рядом с вулканом Ареналь и на реке Сарапики.
Я имел возможность бы снимать и на Гавайях, что было бы намного проще, но Гавайи — относительно молодые острова, леса в том месте юные. Мы кроме этого снимали Эйгер в Швейцарии и ледники Исландии. В какой-то степени это ощущалось так, как будто бы я снимаю четыре мини-фильма. Уилл заявил, что в случае если мы желаем дать зрителю чувство действительности истории, то мы должны снимать в настоящих условиях.
И он был прав! Каждое из этих мест внесло собственный неповторимый привкус в неспециализированную вкусовую гамму картины.
— В Сибири хватает древних лесов. Тайга именуется.
— Я уверен, что в том месте имеется неповторимые места, но мы исходили кроме этого из мыслей практической досягаемости. Коста-Швейцария и Рика дешевее, чем Сибирь.
— Какое чувство оставили у вас, режиссера, сын и отец Смиты?
— Самое приятное. У них поразительная рабочая этика! Оба они специалисты, что неизменно приятно, но особенно, в случае если один из актеров — ребёнок. Джейден уже многому обучился от собственных своих родителей, но основное — это, по-моему, его важное отношение к работе, познание затрат на любой необходимость и съёмочный день самой тщательной подготовки.
Он не тратит время впустую, неизменно собран и неизменно готов. Оба они прилежны в исполнении «домашних заданий», каковые я давал им в изобилии. (Смеется.) Умные, гениальные и профессионально грамотные актеры — мечта любого режиссера.
Создатель Наталья Хиггинсон
