«Необычайные приключения адель»: интервью с люком бессоном
Приехав в Москву, Люк Бессон нигде не оказался без Луиз Бургуэн, юной исполнительницы ключевой роли в его новом фильме «Необычайные приключения Адель». Любой раз, в то время, когда обращение заходила о съемках фильма, режиссер внезапно срывался на долгие панегирики Луиз, дескать, она и умница, и красивая женщина, и актриса хорошая, и за пять месяцев освоила актерскую пятилетку, и с верблюдами, самыми упрямыми животными на планете, обучилась умело управляться.
Необходимо ли сказать о том, что, думается, режиссер отыскал новую музу для собственных неизменно броских работ. При том, что Луиз проделала вправду большую работу для достаточно привередливого и страшно требовательного режиссера, она не зазнается и со всеми общается легко и приветливо кроме того за пределами конференц-комнат. Думается, Бессон восхищается обеими: и Луиз, и ее героиней Адель.
В попытках отвлечь мэтра от образов сильных дам КиноПоиск сразу же по окончании первого российского пресс-показа расспросил его о высоком.
Не хочется ли вам уйти на пенсию, в то время, когда вы слышите про себя «мэтр», «культовый режиссер»?
В то время, когда я слышу «мэтр», сходу воображаю себе какого-нибудь ответственного начальника. Я, само собой разумеется, также глава, но мэтром себя не считаю. Имеется область, в которой таких глав не может быть, — творчество. В творчестве мэтров не бывает.
Очевидно, тебе смогут нравиться работы вторых, они смогут питать тебя эмоциями и чувствами, они кроме того смогут тебя воодушевлять, восхищать, ты кроме того можешь вычислять их очень способными, но все, что у тебя имеется, и все, что ты делаешь, — это ТВОЯ работа, твои произведения. В случае если я дожил до того, что меня кто-то именует мэтром, это вовсе не означает, что мне пора в отставку. На творческую пенсию уходят те, кому нечего сообщить. И в общем не имеет значение, как вас тогда уже именуют — творчески состариться возможно и в 18 лет.
А что оказывает помощь держать себя в творческом тонусе? Зеленый чай! В действительности я не любитель получить результат славы и вращаться в тусовке громадного кино. Не обожаю того, что именуется звездной судьбой — мне бы лучше по городу покататься на мотоцикле, повидаться с приятелями, гамбургеров пожевать, на живых людей взглянуть, поболтать с ними, чем тусоваться…
Так себя более живым чувствуешь, и позже так я ощущаю собственные корни. Возможно, само собой разумеется, избавиться от этих привычек и корни обрубить — так возможно ощутить себя легче, но одновременно с этим без корней несложнее потеряться… Меньше, мое кино растет на улицах, а не на коктейльных вечеринках, исходя из этого на улицах я провожу больше времени. А имеется какие-то замыслы по собственным фильмам на ближайшее время? Я не строю замыслов. Я полностью свободен.
Могу себе позволить не снимать пять лет, и, напротив, в случае если необходимо снимать два фильма в один момент — свободно. Yes, I can. А Спилберга намеренно цитируете?
В «Адели» было пара фрагментов, каковые нереально было не считать или как цитату, или как большой ему привет. Ну, намеренно мы произвели в фильме лишь одно подмигивание Спилбергу — в то время, когда процитировали кадр из «Инопланетянина».
Как раз подмигивание — не оммаж?
Не, оммаж — это второе. Тут, скорее, дружеская ухмылка. Ну, сами посудите: я снимаю ночной Париж, необходимо продемонстрировать и луну, и птеродактиля… Окей, дабы лучше сделать эту сцену и композиционно, и по освещению, не остается ничего другого, как вынудить птеродактиля лететь на фоне луны. Вариантов не большое количество, вот и оказался привет Спилбергу.
В других сценах — ни в сториборде, ни в сценарии — ничего для того чтобы особого не планировалось. Все другое, что было в фильме и сценарии, уже было расписано и частично нарисовано в комиксе 1972 года — в нем и Адель такая же наглая и решительная искательница приключений, и птеродактиль присутствует. И, само собой разумеется, сам комикс вышел задолго до «Парка Инопланетянина и» юрского «периода».
А как вы к самому Спилбергу-то относитесь?
Я его весьма обожаю и уважаю. Он настоящий киногений. Мы с ним пара раз виделись, и он меня кроме того как-то на площадку одного из собственных фильмов приглашал.
Но не относитесь к этому, как к чему-то необычному: режиссеры, что бы вы про них ни знали, к вторым режиссерам очень и очень дружелюбно и благосклонно относятся. У меня со многими из них — и с голливудскими, и с французскими — хорошие отношения. Возможно, это все по причине того, что мы не понаслышке знаем, какой в действительности это каторжный труд — делать кино. Мы, режиссеры, в то время, когда видимся, как однополчане, знаем, через что любой из нас прошел, исходя из этого неизменно весьма рады друг друга видеть. «Эй, — кричим, — брат, здорово!»
А имеется по большому счету какая-нибудь отличие между экранизацией комикса американского и французского? Неизменно имеется отличие. Американская литература от французской, итальянской либо германской также резко отличается. Музыка — также.
Но желаю обратить внимание: культура — это не только выражение твоей национальной идентичности, но и выражение того, что ты имеется, как, где и чем ты живешь… А очень сильно эти различия диктуют то, как снимать кино?
Не-не-не, единственный, кто тут диктует, — это я сам. У меня имеется собственный видение, собственный опыт и какой-то культурный багаж, в итоге, у меня имеется родители, каковые меня по-своему воспитали, имеется место, где я вырос, еда, которую я ем, и интеллектуальная пища — все это, само собой разумеется, оказало и оказываетсильное влияние на меня самого и отражается в моих фильмах. Кроме того то, уверен я в себе либо нет, открыт я либо не весьма, оказывает сильное влияние на то, как я самовыражаюсь.
И в общем у каждого — и у меня, и у вас — собственная манера выражения того, что мы ощущаем. К примеру, необходимо нам снимать сцену завтрака, в которой общаются сын и мать. Какому бы режиссеру вы ни дали эту сцену, любой снимет ее по-своему.
Коппола продемонстрирует семью итальянских иммигрантов в Америке (имитирует выговоры): «Мамма мия, где же хлеб?!» Француз снимет сцену, в которой храбрец вдохнет хлебный запах и протянет: «Боже, как вкусно…» В русской сцене сын ударит кулаком по столу и возразит: «Из-за чего у нас нет хлеба на ланч?» И без того потом. Словом, ни при каких обстоятельствах не знаешь, что тебя вдохновит, впечатлит либо как-то отразится на твоем воображении, но разумеется одно: ты, как режиссер, постоянно будешь различаться от вторых, ты постоянно будешь неповторимым из-за той неповторимой среды, в которой ты сформировался.
В случае если тебе необходимо будет поведать историю, то ты для этого используешь целый накопленный опыт, все, что под рукой… Исходя из этого какой бы комикс ты ни экранизировал — американский, французский, бельгийский, японскую мангу, итальянский, кроме того русскую графику начала 20 века — ты не можешь отвлечься от собственного собственного культурного багажа, и снятая тобой сцена будет отражением того, что ты имеется. Вот еще, кстати, пример.
Пара лет назад показалось новое поколение будущих режиссеров, каковые уже появились с сотовыми телефонами в руках. С самого рождения они могут пользоваться интернетом и серфят уже лет эдак с четырех. И они будут режиссерами. Их видение будет без шуток различаться от моего, по причине того, что на данный момент они без особенного напряжения смогут мгновенно определить и заметить то, о чем мне в юные годы приходилось только грезить.
В то время, когда мне было тринадцать лет, мне приходилось придумывать какие-то собственные миры либо мнить, что я был в какой-то второй стране, по причине того, что единственным, что я видел за окном, были коровы. У меня не было возможности взглянуть в сети все что угодно, я не имел возможности кем-то притвориться либо придумать себе пара виртуальных личностей, как это делают на данный момент. Уже на данный момент видение моего поколения начинает отдавать архаикой.
Исходя из этого мне страшно весьма интересно взглянуть, что будет через несколько лет, в то время, когда это новое поколение режиссеров начнет снимать.
Создатель Дмитрий Зимин
