Свистеть можно, уйти — никогда: роднянский о кухне канн
Кроме Кирилла Серебренникова, Россию в Каннах в текущем году воображал продюсер «Левиафана» Александр Роднянский, что вошел в жюри «Золотой камеры». Роднянский поведал КиноПоиску о том, как устроена работа фестивальных судей, что его больше всего поразило в Каннах и чем разочаровали русские туристы.Об отборе в жюри
Александр Роднянский и жюри «Золотой камеры»
В Каннах четыре жюри: главной конкурс, «Особенный взор», Сinefondation (конкурс студенческих короткометражных картин) и «Золотая камера» (состязание лучших дебютных работ).
Самое ответственное и самое влиятельное — жюри главного конкурса. Его постоянно возглавляет весьма большой режиссер. Это, в большинстве случаев, создатель фильмов, каковые до этого показывались в Каннах. В текущем году главой стал 71-летний австралиец Джордж Миллер, режиссер известной трилогии о Сумасшедшем Максе с Мэлом Гибсоном.
Фильм Миллера «Сумасшедший Макс: Дорога гнева» с громадным успехом был продемонстрирован на внеконкурсной основе на прошлогоднем фестивале.
Помимо этого, в жюри постоянно приглашают больших знаменитых актёров и режиссёров из различных государств. В текущем году в жюри было пять актеров: канадец Дональд Сазерленд, американка Кирстен Данст, француженка Ванесса Паради, датчанин Мадс Миккельсен и итальянка Валерия Голино. Кроме них в жюри вошло два режиссера-интеллектуала (фестиваль постоянно соблюдает баланс мейнстрима и авторского кино).
Это самый большой режиссер сегодняшнего французского auteur cinema (авторского кино — Прим. ред.) Арно Деплешен и победитель прошлых Канн, обладатель прошлогодних же «Золотого» глобуса «и Оскара» за фильм «Сын Саула» венгр Ласло Немеш. Самое необыкновенное ответ в текущем году — позвать иранского продюсера Катаюн Шахаби. Продюсеров в громадное жюри в большинстве случаев не кличут, но, как я осознаю, имел возможность оказать помощь ее та роль и статус, которую она играется в Иране.
В формировании жюри вторых конкурсов громадное значение имеют интересы французской индустрии. Фестиваль так как французский, и французы постоянно подчёркивали собственный главное положение. Так, в жюри «Золотой камеры» традиционно входили лишь французские кинематографисты.
Возглавляет его, в большинстве случаев, представитель Гильдии режиссеров Франции. В текущем году это была узнаваемый режиссер Катрин Корсини. Кроме нее в жюри вошел один из лучших европейских операторов Жан-Мари Дрюжо, занимаюший ранее пост руководителя «Недели критики» и блестящий критик Жан-Кристоф Бержон, а кроме этого Изабель Фрийе, глава французской компании на данный момент Film, которая занимается подготовкой интернациональных фильмов для проката во Франции.
Но с недавних пор фестиваль начал приглашать чужестранцев и в это жюри. Сперва в жюри пригласили легендарногоамериканского критика Скотта Фаундеса, на тот момент директора Нью-Йоркского фестиваля. Позже были актер Гаэль Гарсиа Берналь и режиссёр и южнокорейский сценарист Пон Джун-хо.
Из-за чего в текущем году позвали меня? Я думаю, вследствие того что у меня были подряд два успешных фильма в Каннах, «Левиафан» и «Елена». К тому же я говорю на нескольких языках, и я синефил.
На фестивале знают, что я езжу к ним уже больше 20 лет и любой раз наблюдаю по 30 фильмов. В Каннах ценят людей, у которых имеется интерес к самому различному кино.О награде для дебютантов
«Все погибнут, а я останусь»
Приз «Золотая камера» вручают с 1978 года за лучший полнометражный дебют, продемонстрированный в любой из четырех программ Кинофестиваля в Каннах. Приз дают лишь одному фильму, не смотря на то, что раньше жюри еще имело возможность удостоить кого-то особого упоминания. Это делало работу судей намного легче.
В конкурсе неизменно большое количество хороших работ. Кстати, пара лет назад особое упоминание взяла Валерия Гай Германика за собственный дебют «Все погибнут, а я останусь».
По собственному влиянию на судьбу участника фестиваля это, пожалуй, самая серьёзная каннская приз, поскольку она открывает все двери перед молодым кинематографистом. Во Франции и вторых европейских государствах кроме того легко участие в фестивале имеет большое значение. А по окончании каннского приза за лучший дебют ты можешь приходить со собственной идеей в каждые, кроме того в самые большие компании, и в том месте отнесутся к твоим предложениям весьма без шуток.
Данный приз приобретали и юный Джим Джармуш (в 1984 году за «Более необычно, чем в раю»), и Джон Туртурро, и Наоми Кавасэ (в 2014 году ее фильм «Негромкая вода» был в главном конкурсе фестиваля, а в этом она управляла жюри конкурса Cinefondation). В 2012 году основной приз взял юный американский режиссер Бен Зайтлин за фильм «Животные дикого Юга», а через год данный фильм взял четыре номинации на «Оскар».О тяжелом графике и красных дорожках
Жюри конкурсной программы на красной дорожке
Всего в текущем году нам необходимо было взглянуть 24 конкурсных фильма. Исходя из этого мы наблюдали два-три фильма в сутки лишь в отечественной программе. Но я, как и мои коллеги, не желал пропускать картины и из остальных программ, так что получалось по четыре-пять фильмов в сутки.
Помимо этого, я выполнялсобственные продюсерские функции, и любой мой сутки был наполнен деловыми встречами. График в итоге был напряженный.
Нужно заявить, что на Кинофестивале в Каннах красивая организация. Это вызывающая восторг отлаженная машина с огромным числом трудящихся для нее волонтёров и профессионалов. Отечественное жюри всегда сопровождали сотрудники фестиваля.
Они смотрели за тем, дабы мы приходили на просмотры за 15 мин. до начала, после этого провожали в второй кинотеатр на следующий просмотр, а кроме этого на все ужины и официальные обеды, которых в Каннах также много.
Само собой разумеется, глянцевая пресса проявляет к участникам жюри параллельных программ куда меньше внимания, чем к звездам либо к участникам конкурса. Тем не меньше члены всех жюри в обязательном порядке проходят по красной дорожке на церемониях закрытия и открытия фестиваля, и на самых ответственных премьерах. Чтобы подъехать к красной дорожке на лимузине, необходимо дойти до отеля Marriott, где всех рассаживают по автомобилям, а после этого везут по набережной Круазетт к Дворцу фестивалей.
Строгий дресс-код — лишь black tie. На церемонии закрытия сажают в автомобили и тех, кого будут награждать. Действительно, никто из участников конкурса не знает, какой как раз приз возьмёт. Им в сутки закрытия и приглашают на финальную церемонию.
Звонящий, в большинстве случаев, сам не знает, какую приз и какому участнику будут вручать. Так что эмоции во время вручения призов самые что ни на имеется настоящие.О парижских девчонках и строгих правилах
«Божественные»
Работа жюри складывается из двух обсуждения — и частей просмотра. Во время просмотра, кстати, нельзя пользоваться телефоном либо выходить из зала. Это неприлично.
Особенно не хорошо, в случае если кто-то из съемочной группы либо зрителей увидит, что член жюри невнимателен. Говорят, один режиссер когда-то кроме того подал в суд, заметив, что член жюри вышел и пропустил самый главный, по его точке зрения, момент фильма.
Организация второй части во многом зависит от главы жюри. В отечественном случае глава желала, дабы любой фильм обсуждался детально, каждому был дан шанс. Исходя из этого мы планировали на дискуссию по окончании каждых пяти фильмов, и любой член жюри обязан был высказаться и проголосовать. Голосование было двухэтапным.
Из каждой пятерки мы выбирали фильмы для следующего этапа дискуссии.
Финальное же обсуждение проходит неизменно в сутки вручения призов, дабы информация о итогах никуда не утекла раньше времени. Победителя выбирают большинством голосов. У нас в финальный перечень попали семь фильмов, а позже из него мы выделили четырех фаворитов.
Это были французские фильмы «Божественные», «Жизнь» и «Наёмник кабачка», а кроме этого румынский фильм «Собаки».
Мы отдали приз «Божественным» Уды Беньямин. Это фильм с привлекательными храбрецами — двумя арабскими девчонками с неблагополучных окраин Парижа, живыми, броскими и страстно желающими преуспеть. Остросоциальное, увлекательное и весьма эмоциональное кино.О молодом французском кино
«Жизнь кабачка»
Уровень молодого французского кино — одно из основных моих впечатлений от работы в жюри. Это как с качественными машинами: сперва идут германские машины, позже продолжительно никого нет, а позже уже все остальные. Вот так же и с французским молодым кино — оно на голову выше всего остального, включая американское.
В нем имеется пара вещей, каковые редко видятся в кино в один момент: страстность, весьма сильный социальный, подчас протестный градус, применение жанровых элементов (ты наблюдаешь весьма содержательные и насыщенные картины, каковые не отпускают до финиша). Это кино про людей и кино, влюбляющее в людей.
В случае если бы кто-то с таковой энергией, с таковой силой социального эмоции и такими обаятельными храбрецами показался бы у нас в кино, это было бы настоящим потрясением. Российское молодое кино на фоне французского инфантильно. А французское кино зрелое, не смотря на то, что сделано наряду с этим парнями.О основных призах и Ким Ки Дуке
«Я, Дэниэл Блэйк»
Да, меня и моих сотрудников также поразили кое-какие решения жюри главного конкурса. Нам всем не весьма понравился новый фильм Ксавье Долана, взявший Гран-при. Мы все были очень сильно разочарованы Оливье Ассайасом, что поделил приз за режиссуру с Кристианом Мунджиу, и нам всем было жаль нескольких картин, проигнорированных жюри.
В первую очередь, фильмы «Она» Пола Верховена с Изабель Юппер, «Патерсон» Джима Джармуша и «Тони Эрдманн» Марен Аде.
Из-за чего «Золотую пальмовую ветвь» взял фильм Кена Лоуча «Я, Дэниэл Блейк», не смотря на то, что критики существенно выше оценили другие картины? Во-первых, никто в жюри во время фестиваля не просматривает прессу и не знает, как тот либо другой фильм восприняли критики. Это делается намерено, дабы дистанцироваться от чужих оценок.
Во-вторых, это таковой психотерапевтический феномен. Люди, в простой судьбе весьма далекие от авторского кино (а это часто бывает со звездными участниками жюри), внезапно с ним сталкиваются, и оно создаёт на них куда большее чувство, чем на искушенную публику.
Я весьма обожаю историю про то, как превосходный голливудский режиссер Майкл Манн, управляя жюри в Венеции в 2012 году, в первый раз заметил картину Ким Ки Дука. Это была «Пьета», семнадцатый по счету фильм Ким Ки Дука, и она, по неспециализированному точке зрения, была не сильный многих из прошлых шестнадцати. Но на Манна данный фильм произвел чувство настоящего открытия, и он дал ему основной приз.
Быть может, и тут так произошло. Жюри заметило новый фильм 79-летнего классика социального кино Кена Лоуча — ужасный, страстный и протестный — и оценило его максимально.
Так часто бывает, что управляющие главное жюри важные режиссеры громадного голливудского кинематографа полагают нужным и серьёзным показать собственную открытость новому и поддерживают или замечательные социальные высказывания, или художественные жесты.О русских глухоте и туристах
«Последнее лицо»
В Каннах неизменно возможно отыскать множество радикальных фильмов. Современный свободный кинематограф исследует человека в самых крайних, неожиданных его проявлениях. Просмотр таких фильмов — собственного рода терапия, не смотря на то, что время от времени она не редкость весьма неприятной.
А время от времени люди, сидящие в зале, бывают к ней глухи.
На премьере фильма Шона Пенна «Последнее лицо» я замечал любопытную сцену. Представьте себе громадную каннскую премьеру: праздничная воздух, главные звезды — Шарлиз Терон, Хавьер Бардем, Адель Экзаркопулос, Жан Рено, сам Шон Пенн. Я, как и большая часть сидящих в зале, следил за трансляцией красной дорожки, которая перед каждой премьерой идет на громадном экране.
Участников жюри сажают в центре зала, рядом со съемочной группой. Это лучшие места. На них фактически нереально попасть случайно. Или ты часть фестивальной касты избранных, или ты заплатил приблизительно три тысячи евро за билет.
Официально сделать это, само собой разумеется, запрещено, но многие элитные консьерж-работы с недавних пор обучились брать билеты на каннские премьеры для собственных клиентов, и так во Дворец фестивалей попадают время от времени совсем неожиданные персонажи. Так вот, я услышал за собой русскую обращение, обернулся и заметил молодую прекрасную несколько. Они увлеченно наблюдали в собственные телефоны и очень продолжительно и детально, не обращая внимания на экран и на всех звезд, обсуждали селфи, каковые сделали на красной дорожке. «Не волнуйся, ногу уберу тут». — «А как тебе эта?» И так потом.
Дальше начался фильм. Это тяжелый фильм, ответственное высказывание. История докторов, трудящихся в Африке. Адские условия работы, ужасная африканская повседневность, нескончаемая война, немыслимая, весьма натуралистично снятая жестокость.
И среди всего этого разворачивается история двух главных героев, каковые самоотверженно делают собственную работу, в один момент пробуя как-то отрефлексировать тот неисправимый кошмар, что их окружает. И вот на двенадцатой минуте эта пара поднялась и вышла. Еще не зная, хороший фильм либо плохой.
Вышла легко вследствие того что им стало очевидным: развлекать не будут, будут грузить чужой им действительностью неприятных им людей. Помимо этого, выйти из зала, в то время, когда ты сидишь в центре последовательности забитого битком фестивального дворца, — это жест. Около тебя не легко зрители, а съемочная несколько, режиссер, звезды. В Каннах такое нельзя вообразить. Это с пресс-показа утром возможно уйти, а с вечерней премьеры легко неприлично. Свистеть возможно, букать возможно, но уйти — ни при каких обстоятельствах.
Это оскорбление сидящих в зале и неуважение к фестивалю.
Но краткое знакомство с действительностью, продемонстрированной в фильме, по всей видимости, произвело чувство. Никого не смущаясь, юные люди и ушли. Для меня это история о моральной глухоте, об отсутствии интереса к настоящей судьбе и полном отсутствии уважения к актёрам и авторам, каковые пускай ненадолго, на полгода, но отказались от собственной яркой и комфортной голливудской жизни и отправились в Африку, дабы поведать ответственную для многих историю и, возможно, хоть что-то поменять своим фильмом.
Создатель Записала Елизавета Сурганова
