Николас кейдж: «я всегда думаю о человеке, которого изображаю»
В прокат выходит фильм «Крейсер», в котором Николас Кейдж сыграл Чарльза МакВэя, капитана потопленного японцами американского военного корабля. Картина основана на настоящих событиях, случившихся в конце Второй мировой. В случае если обрисовать фильм кратко, то это военно-историческая драма с элементами хоррора про выживание в открытой воде.
В какой-то момент, к примеру, спутник храбреца Кейджа держит в руках собственную откушенную акулой ногу.
Незадолго до премьеры, на которую Кейдж прибыл в Москву, КиноПоиск поболтал с актером про актуальность армейского кино, ответственность перед настоящими людьми, пользу рассекреченных документов и новый фильм, снятый автором «Бешеного» быка «и Таксиста».
— Фильмов о войне сделано множество, но их снимают . Это вопрос зрелищности? Либо нужна веская обстоятельство, дабы захотеть поведать еще одну историю про события тех лет?
— Для меня «Крейсер» — это в первую очередь кино не про войну, а про предательство. Предательство, которое совершили ВМС США по отношению к капитану МакВэю. Война уже фактически закончилась. Его крейсер «Индианаполис» доставил на Филиппины уран для бомбы, которую скинут на Хиросиму, а на обратном пути судно потопила японская подводная лодка. Это финиш июля 1945-го.
За войну Америка утратила множество судов, но командующий «Индианаполисом» стал единственным капитаном, обвиненным в утрата судна.
Фото: Элен Нелидова, КиноПоиск
Потребовались много лет, дабы должностные лица ВМС очистили имя МакВэя и извинились перед ним не смотря на то, что бы посмертно. Он не был виновен в смерти собственного корабля и практически всего экипажа. Он сделал все, что имел возможность, но на него повесили эти смерти, и, думаю, этот груз в конечном счете привел его к суициду.
То, через что прошел данный человек, разрешает продемонстрировать иную сторону историй, поведанных во множестве вторых военных фильмов.
— То имеется это больше драма, чем кино про войну?
— Во всех отношениях. Сложным было не торчать в океане. Я обожаю океан. Диалоги также не были проблемой — их в фильме не так много.
Самым главным вызовом для меня было точное изображение на экране капитана МакВэя. Человека, что был, быть может, самым глубокоуважаемым капитаном собственного времени и оставался бы таковым, в случае если бы не злополучная миссия, на которую послали его корабль, один из основных на флоте. В МакВэе сочетались сочувственное отношение и командные качества к подчиненным.
Он больше любил уважение чем страх, был образцовым отцом для собственной команды — внимательным, но в то же время авторитарным.
— Я так осознаю, играясь настоящего человека, вы исповедуете исследовательский подход?
— Да, Оливер Стоун, к примеру, не раз сказал мне: не думай о настоящем человеке; твой храбрец — это таковой же персонаж, как любой вымышленный. Но я так не могу. Я постоянно думаю об ответственности перед настоящим человеком — уже погибшим либо еще живым, — которого изображаю.
Так что я попытался изучить МакВэя. Прочёл все доклады и отчёты и определил большое количество для того чтобы, чего не было в сценарии и нет в фильме.
Фото: Элен Нелидова, КиноПоиск
К примеру, неотъемлемая часть ужасной истории, которая не вошла в фильм, — это обстоятельства, по которым выживших моряков с крейсера «Индианаполис» нашли так поздно, лишь на четвертый сутки [после атаки японцев]. МакВэй осознавал, что их должны были начать выручать раньше, но мучившие его всю жизнь вопросы о том, из-за чего этого не случилось, руководство покинуло без ответов. Из документов я выяснил, что сведения о взятых сигналах SOS были сохраняються в тайне, словно бы бы их никто и не приобретал, а на самом деле сигнал дошел трижды, но один капитан был пьян, второй сделал вывод, что это японская ловушка, а третий приказал его не тревожить.
Я довольно часто определю что-то такое, что хотелось бы продемонстрировать в фильме. Это не неизменно быть может, но неизменно весьма интересно. Думаю, кроме того то, что вы не определите [как зритель], разрешает мне лучше осознать собственного храбреца, соответственно, правильнее его продемонстрировать.
— Каковы по большому счету ваши критерии выбора храбреца, сценария?
— Неизменно пробую сделать так, дабы мои следующие фильмы как возможно посильнее отличались от прошлых, в особенности от недавних. Само собой разумеется, чем дальше, тем сложнее не повторяться, но я стараюсь экспериментировать, изменяться. К примеру, в какой-то момент практиковал перед камерой пограничные состояния в духе японского театра кабуки, лишь в таком западном его изводе.
Это избыточная игра и предельно концентрированные, но совершенно верно просчитанные чувства. Такое современное кинобарокко. Может, само собой разумеется, данный период подзатянулся.
Было нужно кроме того год отдыхать от кино.
Фото: Элен Нелидова, КиноПоиск
— Это, по всей видимости, перед примерно сдержанной ролью в «Джо»?
— Да, сценарий «Джо» был совершенным для возвращения для того чтобы Кейджа, о котором зрители имели возможность и позабыть уже.
— В текущем году у вас еще был в Каннах фильм «Человек человеку волк», что снял Пол Шредер, сценарист «Таксиста», «Свирепого быка» и еще одного фильма Мартина Скорсезе, «Воскрешая мертвецов». В данной картине вы игрались парамедика на грани и за гранью сумасшествия. Если судить по заглавию и по тому, что ваш партнер по картине — это Уиллем Дефо, вряд ли стоит рассчитывать на негромкого Кейджа?
— Это хороший фильм. Ровно таковой, в каких я на данный момент весьма желаю играться. Забавно, слово «movie» (кино) свидетельствует практически что-то, что движется, и, юноша, данный фильм — это безостановочное, безудержное перемещение в диком темпе. Три освободившихся осуждённых берутся за последнее дело.
Никто из них не планирует обратно в колонию, так что подход самурайский: или выгорит, или смерть. В неспециализированном, в надежде на громадный куш, что разрешит им окончательно завязать с криминальной судьбой, они берутся за похищение младенца, и, очевидно, все идет не так. По большому счету все.
В противном случае бы и кино не было, правильно?
Создатель Владимир Лященко
