Раз пошли на дело
Ровно 20 лет назад в широкий прокат вышли «Свирепые псы» /Reservoir Dogs/ (1992) – дебютный фильм Квентина Тарантино, заложивший фундамент его киностиля и ставший первой ступенью к обретению им статуса самого обсуждаемого режиссера финиша 20-го века. О том, как создавалась лента, просматривайте в отечественном материале к юбилею картины.
Пустынный склад на задворках закинутого лос-анджелесского похоронного бюро. На полу лежит в луже крови Господин Оранжевый – актер Тим Рот. Искуственная кровь на базе сиропа скоро сохнет в жарком свете софитов, исходя из этого через пара часов прилипшего Рота придется практически отдирать от пола.
Около него ругаются, тыча приятель в приятеля пистолетами, актеры Харви Кейтель и Стив Бушеми, играющие Мистера Белого и Мистера Розового. Они решают, стоит ли везти раненого к доктору. В разгар потасовки появляется Господин Блондин – Майкл Мэдсен. Не обращая внимания на то, что именно из-за него спланированное подельниками ограбление ювелирной лавки пошло наперекосяк и обернулось кучей трупов, он нормально потягивает колу из стакана, изучая присутствующих через чёрные очки.
По окончании перепалки со взбешенным Мистером Белым он предлагает посмотреть на содержимое его багажника. В багажнике лежит милицейский.
В то время, когда копа привяжут к стулу и покинут с Блондином наедине, тот дотянется из голенища страшную бритву и начнет отпиливать служителю закона ухо, а после этого возьмется за канистру с бензином. «Не сжигай меня, у меня только что родился ребенок!», – выпалит актер не предусмотренную сценарием реплику, и Мэдсен мгновенно изменится в лице: подобный поворот ему не по нутру, потому, что он сам лишь сравнительно не так давно стал отцом. Но уже поздно спорить: фраза понравилась режиссеру Квентину Тарантино. Стоит август 1991-го года; съемки дебютной тарантиновской ленты «Свирепые псы» продолжаются уже 20 дней, и времени на препирательства нет: ввиду ограниченности бюджета трудиться приходится весьма скоро.
Годом ранее 27-летний Квентин – бывший работник лос-анджелесского салона по прокату видеокассет, не закончивший кроме того колледжа – написал за 20 дней сценарий «Свирепых псов», твердо собираясь снять по нему фильм. К тому времени в его голове уже сложилась мысль «Криминального чтива» /Pulp Fiction/ (1994) и пара вероятных сюжетных линий для нее, одну из которых – об ограблении ювелирной лавки, в котором бы не было самого ограбления, а показывались бы только его последствия – создатель и решил в итоге растянуть до «полного метра». «Все дело было практически в том, что я обожал долгое-время и фильмы ограбления не видел ничего стоящего», – вспоминает он.
До этого были пятилетние попытки пристроить куда-то сценарий «Настоящей любви» /True Romance/ (1993), и двухлетние – реализовать «Прирожденных убийц» /Natural Born Killers/ (1994), и съемки любительской ленты «Сутки рождения моего лучшего приятеля» (половину пленки стёр с лица земли пожар в лаборатории, и картина так и осталась незаконченной). Среди несценарных достижений Тарантино была работа билетером в порнокинотеатре, посещение актерских направлений, роль двойника Элвиса в сериале «должность уборщика» и Золотые девочки на съемках фильма о бодибилдерских секретах Дольфа Лундгрена «Большой потенциал». Совсем отчаявшись отыскать инвесторов, каковые были бы готовы дать денег на фильм режиссеру-дебютанту, Квентин реализовал сценарий «Настоящей любви» Тони Скотту за 30 тысяч – мельчайшую сумму из всех вероятных в то время – и готовьсяк концу 1990-го года начать съемки «Неистовых псов», разрешив войти в движение вырученные деньги, собственных друзей в качестве актеров и 16-миллиметровую черно-белую пленку.
Привычный продюсер Тарантино Лоуренс Бендер, с которым они познакомились на какой-то голливудской вечеринке, остался от сценария в восхищении и вызвался добыть под него хорошее финансирование, попросив на это год. Но Квентин, не очень веривший в успех предприятия, готов был ожидать лишь два месяца. Связи Бендера, но, сыграли важную роль в судьбе фильма: сумев через неспециализированных привычных передать сценарий собственному кумиру Харви Кейтелю, Лоуренс разом решил кучу неприятностей.
Кейтель не только захотел сняться в картине в роли Белого, но и помог отыскать для нее дополнительное финансирование: при его участии бюджет вырос до полутора миллионов, а маститый режиссер Монти Хеллман стал одним из продюсеров. В успех проекта поверили Ронна Б. Ричард и Уоллес Гладстейн из компании Live Entertainment, так что к концу зимы 1991-го аккуратных продюсеров у фильма было уже три, а позднее к их компании с полным правом присоединился и Кейтель. С тем, что фильм будет снимать как раз Тарантино, никто не спорил: не смотря на то, что кинувший школу в 15 лет Квентин и писал с неточностями, детство, совершённое у телевизора, и работа в «Видео-архиве» не прошли напрасно: его сценарий был проработан до мелочей, впредь до правильных указаний оператору. «Я ни разу не видел режиссера-дебютанта, что бы так четко воображал себе, как он желает снимать фильм», – вспоминал позднее Гладстейн.
Кейтель деятельно принимал участие в кастинге а также оплатил Бендеру и Тарантино билеты на самолет через всю страну, по причине того, что думал, что среди нью-йоркских актеров смогут найтись необходимые им типажи. В следствии поездки актерский состав «Псов» обогатился Стивом Бушеми. Стиву внесли предложение роль Мистера Белого, но тот захотел сыграть Розового.
Тарантино, писавший эту роль для себя, не стал спорить – так Бушеми получил от него «по наследству» известный монолог о чаевых. Имидж «юноши, не дающего чаевых», с того времени намертво приклеился к Стиву, заставляя его всегда доказывать обратное в реальности. «Это было моим кредо в течении нескольких лет, – подтверждает режиссер. – Для моих ветхих друзей сцена в кафе – самая малоприятная, по причине того, что они слышали, как я говорю всю эту чушь, возможно, миллион раз. Больше я для того чтобы не говорю, по причине того, что на данный момент могу позволить себе давать чаевые».
Англичанину Тиму Роту предлагались роли Блондина и Розового, но того больше привлек Оранжевый – переодетый коп, единственный хороший юноша из всей гангстерской компании. Квентин грезил сделать Оранжевым Джеймса Вудса, но агент актера, разочарованный суммой предложенного гонорара, кроме того не стал передавать ему сценарий. В то время, когда Вудс спустя десятилетия определил об этом, то так разозлился, что поменял агента.
Сосватанный Кейтелем на роль Красавчика Эдди Крис Пенн (брат Шона Пенна, экс-мужа Мадонны, о песне которой рассуждает персонаж Тарантино в начальной сцене) внес предложение режиссеру позвать в фильм Эдуарда Банкера. Банкер – рецидивист со стажем, в 17 лет загремевший в колонию Сан-Квентин и совершивший на нарах практически два десятилетия, прославился произведением криминальных романов, их экранизациями, а позднее и работой консультанта на последовательности голливудских проектов.
Конечно, Тарантино был не против дать ему роль мистера светло синий. Сам он сыграл мистера Коричневого. Садистом Мистером Блондином по имени Вик Вега стал Майкл Мэдсен, обошедший в борьбе за эту роль Джорджа Клуни (Квентин вычислял Вика братом Винсента Вега из «Криминального Чтива» и сохранял надежду позднее снять приквел об их совместных приключениях, но так этого и не сделал).
Продюсер Лоуренс Бендер снялся в «Неистовых псах» в эпизодической роли милицейского, гнавшегося по улице за храбрецом Стива Бушеми, а звезда фильма «Диллинджер» (1945) Лоуренс Тирни, сыгравший главаря Джо Кэбота, намерено был нанят, дабы сказать в кадре реплику: «мертв как Диллинджер». Автомобилистка, которую застреливал Тим Рот, в реальности была его преподавательницей сценической речи Сюзанной Селестой, помогавшей актеру побороть английский выговор. Сэмюэл Л. Джексон пробовался на роль милицейского Холдавэя, но не подошел, но режиссер запомнил его и позднее позвал в «Криминальное чтиво».
«Цветные» прозвища персонажей Тарантино выдернул из фильма Джозефа Сарджента «Захват метро» (1974), а тёмные костюмы позаимствовал у Джона Ву. «Запрещено одеть парня в тёмный костюм, дабы он не стал наряду с этим мало круче, чем имеется в действительности, – растолковывал Квентин. – Это стилистический прием». Подбор актеров был весьма тщательным, и это дало собственные плоды: «Кроме того если бы бюджет был удвоен, мы не нашли бы более опытной команды, – комментирует Бендер. – Единственными любителями среди всех этих ребят были мы с Квентином».
Укрепив сценарий рекомендациями Терри Гилльяма и Тони Скотта, режиссер отправился выбирать натуру. Двухэтажный восточный Лос-Анджелес прекрасно передавал дух ветхого города, отсылая зрителя куда-то в семидесятые годы.
Сцена погони со Стивом Бушеми снималась в районе Хайленд-парк (перекрыть улицу не удалось, исходя из этого Господин Розовый имел возможность пробовать угнать машину лишь до тех пор пока горел зеленый сигнал светефора), тут же отыскалась кирпичная стенки, на протяжении которой все участники банды шагают в начальном эпизоде, и кафетерий «Кондитерская дядюшки Боба» (в действительности – «У Пэта и Лоррейн»). Исписанные граффити стенки, на фоне которых храбрец Тима Рота зубрит собственную легенду, Тарантино снимал в историческом центре города (предварительно добавив пара надписей от себя); а в мужском туалете отеля Парк-Плаза был сделан эпизод, где Рот говорит анекдот о продавце наркотиков в присутствии группы милицейских.
Квартиру его персонажа Фредди Ньюэндайка – Мистера Оранжевого – декораторы оборудовали на чердаке закинутого похоронного бюро, для аутентичности прицепив на стену постер несуществующего комикса «Ковбой-камикадзе», а все главные сцены снимались на складе на первом этаже того же строения, где возможно разглядеть расставленные на протяжении стенку гробы а также припаркованный в углу катафалк (оператору Анджею Секуле, ранее снимавшему рекламу, удалось искусно передать глубину пространства без утраты резкости на неспециализированных замыслах, да так, что зритель наряду с этим не имел возможности предугадать размещения источников освещения). Для встречи же Оранжевого с Джо Кэботом и его пристяжью был использован местный гей-клуб, куда в жизни не сунулся бы ни один уважающий себя мафиози.
29 июля 1991-го года съемки стартовали. Учитывая, сколько в фильме было рискованных сцен, Лоуренс Бендер внес предложение вложить их в самый финиш съемочного графика, дабы не шокировать инвесторов. Перед началом съемок актеры целую семь дней репетировали, чтобы потом обойтись без лишних дублей.
Не репетировал только Рот, который считал, что это портит свежесть восприятия; Тарантино удалось уболтать его нарушить долгое правило лишь по окончании обильного возлияния в ближайшем баре. Актер Кирк Балц, сыгравший полицейского Марвина, подошел к роли без шуток а также попросил Майкла Мэдсена для лучшего вхождения в образ прокатить его около квартала в багажнике собственного кадиллака (машина и правда была личной собственностью актера, т.к. обеспечить Майкла каким-нибудь вторым транспортом не разрешил трещавший по швам бюджет).
Мэдсен вспоминает: «В то время, когда я сел в машину, то сделал вывод, что мне это также полезно. Так что я завел двигатель и катал его мин. сорок пять – пересчитал все колдобины на дороге, ездил в горку и под горку, делал виражи… Позже заехал в закусочную, приобрел тако и колы. Балц брыкался и кричал так, что было нужно включить радио.
В багажнике была куча ветхого хлама, и он стучал железом по крышке. Я вам доложу, по окончании данной поездки Кирк смотрелся куда реалистичней, чем в фильме. В то время, когда я открыл багажник, он был целый мокрый и весьма не добрый».
Сцена изымания полицейского из багажника, снятая изнутри автомобиля, стала одной из самых узнаваемых визиток режиссера. Последовавшее за этим уродование копа страшной бритвой Тарантино был собирается снять крупным планом, но муляж уха смотрелся ненатурально, исходя из этого сцену переделали, вовсе покинув ампутацию за кадром.
Хуже всех было нужно Тиму Роту, солидную часть из 35 съемочных дней пролежавшему в луже сиропной крови. «По окончании съемок им приходилось отдирать меня от пола, выводить наружу и поливать из шланга, дабы я имел возможность снять костюм», – вспоминает он. За числом красной жидкости на полу следил особый медик: по сюжету кровотечение не должно было стать летальным. В складе водились крысы, так что лужу ежевечерне приходилось убирать.
Кровь стала наиболее значимым визуальным элементом фильма: дабы ее пятна смотрелись бросче, кроме того автомобильные чехлы в машине храбреца Харви Кейтеля было решено сделать белыми.
На саундтрек Тарантино наложил самую сладкую попсу 70-х, какую смог найти, введя для этого в сюжет вымышленную радиостанцию «Супер-семидесятые» (фигурировавшую еще в «Дне рождения моего лучшего приятеля»). Слово «fuck» в фильме звучит 272 раза, но ругательств было бы вполовину больше, если бы при монтаже из фильма не выпала сцена поездки за запрятанными алмазами, в которой стало известно, что доктора для умирающего Мистера Оранжевого так никто и не позвал.
Не вошел в эпизод и окончательный монтаж с сотрудницей милицейского управления в исполнении Нины Семашко – единственный, где звучала женская обращение (Тарантино: «Я считаю это забавным, в то время, когда в фильме нет ни одной дамы, а говорят о них неизменно»). Дабы повествование не теряло темп, режиссер убрал из собственной ленты около 10 мин. необязательных сцен, а воздействие поделил на главы, завершив печатать фестивальную копию «Неистовых псов» всего за 3 дня до показа в Сандэнсе в январе 1992-го. Основной приз киносмотра ему не достался (равно как и каждый приз), но критики так расхвалили ленту, демонстрирующую нелинейность сюжета и сногсшибательную актерскую игру, что Квентин еще год катался по интернациональным фестивалям, раздавая автографы, а в Англии под каждого храбреца его ленты кроме того были напечатаны отдельные персонажные постеры (прежде это не практиковалось, но потом стало голливудской традицией).
Везде обсуждался чрезмерный натурализм ленты, не обращая внимания на то, что все самое страшное было покинуто за кадром. На кинофестивале в Барселоне часть зрителей удалилась из зала в середине показа; среди тех, кто не выдержал, были такие кровавых дел мастера как Уэс Крэйвен и создатель эффектов Рик Бэйкер. Издание Empire назвал «Псов» лучшим свободным фильмом всех времен.
Но параллельно с восхищениями на Тарантино сыпались и обвинения в плагиате – особенно по окончании того, как кто-то додумался сравнить сюжеты «боевика» и Псов Ринго Лэма «Город в огне» (1989). «Я обожаю »Город в огне«, и его постер висит у меня дома в рамочке, – пожимал плечами режиссер. – Я ворую из каждого фильма, что когда-либо снимали, беру оттуда и из этого и смешиваю. В случае если кому-то это не нравится, тогда пускай эти кретины не ходят и не наблюдают, хорошо?» Квентин думал, что ему повезло, что фильм попал в прокат, а не был выпущен сходу на кассетах. Дальше уже получило «сарафанное радио»: «Это не то кино, которое должно доставлять наслаждение, – ухмыляется Тарантино. – Но его нельзя показать публике, не вызвав никакой реакции».
Что же свидетельствует «Reservoir dogs»? По легенде, это перекрученная киноотсылка к заголовку драмы Луи Маля «До свидания, дети» /Au revoir les enfants/ (1987) (фр. Au revoir les enfants), непонятность которой так оказалась по вкусу режиссеру, что он без сожалений заменил ею первое наименование ленты – «Деньги», отсылавшее зрителя к песне Pink Floyd «Money». «Это наименование я придумал сам, оно замечательно подходит ребятам, – уверяет Тарантино. – Они в действительности неистовые псы, что бы это ни означало!»
