Рецензия к фильму «анна каренина». побег со сцены
Классика бессмертна, а потому навеки обречена на все новые и новые прочтения. Не новость, само собой разумеется, но грех об этом не отыскать в памяти лишний раз – что совершает Джо Райт. Анну Каренину он прочёл достаточно уникально, решив воплотить на экране известную фразу Шекспира о театре и населяющих его актерах. Наряду с этим, не поскупившись на именитых лицедеев – столько привычных лиц, к тому же и зарубежных казалось бы, прощай, широкая русская душа?
Ан нет, все вышло атмосферно, и выглядит страно по-русски.
Не смущают кроме того кубики с латиницей и перемещения губ персонажей: декорации и костюмы, поведение, манеры – все это как будто бы подсмотрели и похитили прямиком из девятнадцатого века. Перемещения персонажей отточены до блеска, в них чувствуется грациозность и изящество, характерные аристократии, а убранство и наряды поражают собственной роскошью – либо легко естественностью, в зависимости от обстановки.
Что бальный зал, что перрон, что номер в гостинице либо помещение в доме – все выглядит одинаково цельно и эффектно. Особенно в случае если учесть, что воздействие разворачивается на сцене театра.
Грубо говоря. Вступление обескураживает – сцены не сменяют друг друга резкой работой монтажера, предпочитая только быстро изменятся под властью труппы. Неспециализированными слаженными действиями прямо на ходу изменяются фон, актеры, статисты. Главные храбрецы исчезают за кадр, дабы через 60 секунд возвратиться в новом обличье, массовка кудесничает с мебелью – и канцелярия преобразовывается в рабочий кабинет, званый ужин – в перрон, а беседа перестает быть tet-a-tet.
Позднее в это сценическое торжество начинают вплетаться божественные пейзажи отечественной необъятной отчизны, а игрушечный поезд, как будто бы по мановению чудесной палочки, преобразовывается в настоящий. Снято все прекрасно.
Но, увы, переходы от одного к второму – от театра к действительности – не подвержены никакой закономерности. Они хаотичны, поток несбалансирован и временами расстраивается. Особенных неудобств это не доставляет – любая перемена занимательна – но эффект улетучивается, так что в то время, когда в очередной раз персонажи за секунды преодолевают часы и километры, ожидаемое Вау! на выходе из легких испаряется.
Глаза и разум только фиксируют событие, по факту его свершения. Лишь последний кадр возвращает открывавшие фильм странного реализма и чувства контраста – но через чур поздно, начинаются титры. И никакого занавеса.
Но, кроме того при нескладном воплощении, сама задумка трудится: раскрытие неприятности обилия условностей, нас окружающих, происходит более полно. Как мы зависим от публичного мнения – от положения, до самой жизни. Данный порочный круговорот неписаных установок и рамок, правил приличия, созданных людьми для людей и против них же.
Словно бы мы все в театре, лишний ход влево, ход вправо – уход за кулисы. И это в лучшем случае: в нехорошем же и вовсе падаем в яму с аркестром. Все эти мысли, соприкасаясь с театральным форматом, становятся еще более отчетливыми и ясными, так что катастрофа Карениной проявляется заметнее и, возможно сообщить, глубже.
Сама Каренина, в исполнении любимой Райтом – в противном случае для чего бы он ее из фильма в фильм брал? – Киры Найтли, легко потрясающа. Актрисе удается, играясь максимально экспрессивно и ясно, не переигрывать – кроме того самые всхлипы и дикие вскрики, бурная страсть и холодная отрешенность, доведенные до апогея, кажутся естественными. По-второму и быть-то не бывает – героиня обожает и страдает так, как и не редкость в реальности – разве нет?
По крайней мере, пришедшие на протяжении сеанса на ум подобные мысли никуда не деваются и по окончании.
Ее узкие черты лица, по-своему обаятельные, как будто бы подчеркивают узкую натуру самой Анны. Эта чарующая женственность, отражающая красоту, приводит к состраданию, в то время, когда подвергается всем выпавшим на ее долю опробованиям. Несчастное олицетворение восстания против правил – бунт, оканчивающийся смертью революционерки.
Попытка плюнуть в лицо закостенелой, ханжеской публичной морали, сохранив наряду с этим лицо собственное, проваливается, и, глядя на красивую актрису, сердце нечайно сжимается от жалости к ее героине. А финальная для нее сцена вышла столь же эмоциональной и яркой, сколь и стремительной.
Что до обстоятельства известного суицида – Вронского – то Аарон-Тейлор Джонсон приводит к неоднозначной реакции. С одной стороны он самым энергичным образом воплощает в себе примерного графа, офицерского отпрыска аристократической семьи. Темпераментный, падкий до дам угодник, верный член гвардейского братства и сын высшего света. Но, то ли наружность самого Джонсона, то ли все-таки его переигрывание, сыграли с любовником злую шутку: временами он слащавый до вязи во рту.
Приторный, лощеный – и никаких догадок о том, что так и было задумано, для привития зрителям еще большей антипатии к храбрецу, кроме того не появляется. Это идет не снаружи, от сценаристов, это идет изнутри.
Слава Всевышнему, по части мужских партий положение выручает Джуд Лоу при активной помощи Домналла Глисона. Кто бы имел возможность поразмыслить, что из бородатого Лоу окажется столь замечательный Каренин? Такое-то выступление!
Ответственный и большей частью невозмутимый, с большим запасом прощения и терпения, советник и настоящий христианин, чей рассудок преобладает над эмоциями. Так и тянет нацепить на него эта партия – и ярлык сверхчеловека сыграна блестяща, бесплатно что режиссеру так и не удалось продемонстрировать его глазами самой Карениной. Так что эта ходячая добродетель заставляет наблюдать на Анну недоуменно, как на дуру.
А время от времени кроме этого и принимать.
Глисон же, еще один чуть ли не святой, избравший путь мельчайшего сопротивления, превосходно играется спокойного и чуткого, помой-му рассеянного и опасливого Левина. Человека, душа которого тяготеет к простоте, к миру и, заглядывая за горизонт, неспешному процветанию. Метод спасения от условностей и их порочного круга методом выхода за его переезд – и пределы в село вместе с Кити (Алисия Викандер) воспринимается не только как начало новой судьбе, но и как победа над окружающими.
Победа методом отступления с поля боя – парадоксальная, но действенная для раздельно забранного человека. И еще возможно поспорить, какой из способов – радикальный либо постепенный – в возможности больше воздействуют на окружающих.
Добавить только остается, что пара портит неспециализированное чувство темп повествования. Вначале нас с головой окунают в калейдоскоп сцен, за полчаса проносящийся волной по берегу разума, а по окончании начинаются полтора часа очень неспешного действия, добрая половина времени которого уходит на то, дабы к нему привыкнуть. В случае если еще удастся привыкнуть по большому счету. Это сбивает с толку, так что в какой-то момент делается кроме того скучно, в этот самый момент основное – перетерпеть, дабы все прошло.
Развязка того стоит. Да и красивое музыкальное сопровождение частично все это искупает.
Экранизация оказалась весьма занимательной. Камерность, в сочетании с оригинальной подачей и отменной обстановкой превосходно воссоздают эру царской России, а большей частью потрясающе выступившие актеры разрушают все подсознательные преграды на тему нерусские снимают о русском.
В следствии два часа хоть и не пролетают на одном дыхании – удали повествовательной не хватило – но дарят прекрасное и в один момент дюже занимательное зрелище, заставляющее трудиться не только глаза, но и разум, и сердце. Классика, помой-му в театре, но наряду с этим на экране кинозала. К тому же, хороший метод ощутить себя аристократом.
Создатель: Роман Волохов
