Тьерри фремо: «кино вовсе не умерло!»
Для подавляющего большинства мировых любителей кино Тьерри Фремо — директор Фестиваля кино в Каннах. Но он еще и управляет Университет Люмьеров в Лионе, есть ведущим экспертом по их наследию. Его новый фильм «Люмьеры!» для многих станет фундаментальным (и наряду с этим кратким) путеводителем по люмьеровским лентам и докажет, что они совсем не устарели.
Тьерри Фремо поведал КиноПоиску, как появился данный проект и в чем его задача.
— Каково это — наконец стать режиссером? Ощущаете себя кем-то наподобие Михаила Ромма либо Эсфири Шуб?
— И да и нет. Мне не хотелось бы по большому счету в отношении этого фильма применять конструкции наподобие «режиссер — Тьерри Фремо». «Собрано и смонтировано Тьерри Фремо» — это куда более совершенно верно. По причине того, что данный фильм складывается из фильмов, снятых Люмьерами, а не мной.
Крайне важно помнить об этом. Я не стал режиссером. Моя работа содержится в том, дабы посвящать себя фильмам, снятым вторыми режиссерами.
«Люмьеры!»
— Именно в 20-е годы прошлого столетия был спор, возможно ли вычислять режиссером человека, применяющего чужие фильмы для собственного. Думается, с того момента все уверены в том, что возможно.
— Само собой разумеется, я знаю об этом. Да, я режиссер этого фильма. Легко для меня ответственнее не данный факт, а то, что я представил картины, снятые Люмьерами и их операторами.
— Но вы сейчас, возможно, значительно лучше осознаёте вторых режиссеров, став их сотрудником?
— Да, я очень многое осознал. Мне данный опыт весьма понадобится, пожалуй, для работы и в Каннах, и в Лионе. Какие-то вещи мне стали яснее.
— А с чего по большому счету начался фильм «Люмьеры!»?
— Начался спонтанно многие годы назад. Примерно 30 лет назад, в то время, когда я был в Люмьеровском университете в качестве добровольца. Я так как в первый раз заметил фильмы Люмьеров, в то время, когда был еще студентом, причем сходу влюбился в них.
Я уже тогда осознал, что предстоит большое количество работы с фильмами Люмьеров. Хотя бы вследствие того что Люмьеров большая часть вычисляет только изобретателями кино, а они не легко изобретатели. Луи Люмьер — это режиссер, это живописец.
Необходимо было доказать это всему миру.
«Люмьеры!»
— Вы в фильме пара раз цитируете Бертрана Тавернье, и в титрах он имеется. Вы вместе с ним картину делали?
— Бертран Тавернье — великий почётный президент и французский режиссёр Люмьеровского университета. Он мне как второй папа. В этом фильме он выступил продюсером, а кое-где я его словами.
— В то время, когда вы выбирали метод, как сгруппировать фильмы Люмьеров для собственной картины, вы отказались от привычного хронологического порядка. И не просто так, правда?
— Этому отбору также уже много лет. В Лионе я совершил много показов фильмов Люмьеров. Очевидно, я видел все сохранившиеся их работы, но у меня имеется те, каковые я считаю очень значимыми. И я их показываю не в хронологическом порядке, по причине того, что мой фильм создан не для науки, а для зрителей. Все, что я говорю за кадром, — это правильные факты. Я все-таки историк.
Но фильм не должен был быть неинтересным. Так как в первый раз по окончании собственного создания фильмы Люмьеров должны были возвратиться на громадный экран. Многие встретятся с ними в первый раз, по причине того, что эти фильмы всецело забыты. Запрещено дабы люди тыкали пальцем и умилялись: посмотрите, мол, какое примитивное старое кино.
Нет, необходимо было, дабы их фильмы превратились в один большой, обычный современный полуторачасовой фильм, на что возможно пойти в кино так, как все это сейчас делают. И пускай это будет полуторачасовое путешествие в люмьеровский кинематограф.
— Наряду с этим у Люмьеров было ограничение в 50 секунд на фильм, а у вас было такое же ограничение на время, в течение которого вы имели возможность о каждом фильме говорить?
— У меня любой таковой комментарий уже отточен многими показами люмьеровских фильмов, каковые я комментировал в режиме настоящего времени. Помимо этого, мне сильно помогает музыкальное сопровождение, которое что-то додаёт к моим словам за кадром. Возможно было бы придумать какой-то более радикальный движение, но я не стал.
Более того, мне думается, что в каком-то смысле фильм именно оказался весьма радикальным. Но его, как мне думается, легко наблюдать широкому зрителю.
«Люмьеры!»
— Не лишь радикальным, но и еще пессимистическим в отношении будущего кинематографа. По окончании фильма думается, что Люмьеры изобрели фактически все, так что их последователям мало что осталось.
— И согласен, и не согласен. Скажем, вместо слова «пессимизм» я бы скорее сказал «меланхолия», и это чувство по отношению как к кинематографу, так и к состоянию современного человечества тут присутствует. Но, с второй стороны, фильмы Люмьеров весьма несложны, весьма очевидны. Луи Люмьер задавал себе те же вопросы, что и режиссеры сегодняшнего дня. Какую историю я желаю поведать? Какими методами я планирую сделать это?
Куда для этого необходимо поставить камеру? Эти вопросы нисколько не утратили актуальности . И это не пессимизм, по причине того, что я уверен: ни при каких обстоятельствах кино не не редкость посильнее, чем в то время, когда оно простое. Как в художественной, так и в технической составляющей.
Исходя из этого мне ни при каких обстоятельствах не нравились громадные блокбастеры с компьютерными эффектами. Простота делает фильм посильнее.
— Думается, вы следуете в этом отношении за французским теоретиком кино Андре Базеном?
— В неспециализированном да, не смотря на то, что именно Базен достаточно не хорошо знал кино Люмьеров. В его время (1940—1950-е годы — Прим. ред.) их фильмы были полностью забыты. Но Базен отрицательно относился к монтажу, и Люмьеры, само собой разумеется, смогут принимать во внимание его идеалом кинематографа, по причине того, что большая часть их фильмов снято по большому счету одним кадром.
50 секунд, в течение которых возможно сообщить какую-то ответственную правду о человечестве.
Братья Люмьер
— Кстати, во время просмотра не раз охватывает чувство, сколь многого ты не подмечал в этих фильмах раньше, при первых просмотрах.
— Мне думается, это хороший символ. Но, понимаете, кроме того для меня любой просмотр этих картин — это как словно бы я собственные глаза промываю. Все равно что просматривать хорошую поэзию. К примеру, вы так как имеете возможность часами зависать в интернете, но позже все равно идете к своим ветхим книжкам и берете потрепанный томик со стихами и просматриваете их. Непременно, моей задачей тут было вскрикнуть: эй, народ, взглянуть на эти фильмы!
Вы вот об этом знали? А вот об этом догадывались? А это увидели? Так что не стыдитесь, ни при каких обстоятельствах не поздно определить что-то новое.
К примеру, что Люмьеры уже знали довольно много о возможностях кино и применяли их, создав полторы тысячи фильмов, полторы тысячи историй. Солидную часть они продюсировали, а не снимали лично, по причине того, что были весьма скромными людьми. Но в то время, когда ты наблюдаешь это кино, то осознаёшь, откуда взялись и Мельес, и Гриффит, и Эйзенштейн, и Вертов.
Более того, мы видим, как они предвосхитили более поздних авторов — от Ренуара и Брессона до Киаростами, Кешиша, Вирасетакула, Пиала. Имеется неспециализированное заблуждение, что Люмьеры снимали документальное кино, а Мельес — игровое. Но это так как неправда. Уже один из первых фильмов Люмьеров, «Политый поливальщик», был игровым.
То имеется Люмьеры замечательно знали, как говорить истории в обычной нарративной форме. Но возможно все же утверждать, что кино Люмьеров — это Роберто Росселини, а кино Мельеса — это Федерико Феллини. Мельес — это целый Голливуд. Люмьеры — это Морис Жан и Пиала Ренуар. Люмьеры показывали мир как он имеется. Мельес думал, что в кино необходимо придумать мир заново. Эти два подхода к кинематографу в итоге выяснили его развитие.
Ничего ужасного в этом нет. Габриэль Гарсиа Маркес также формирует собственный мир, и он великий автор. А другие писатели наблюдали на мир совсем в противном случае.
«Люмьеры!»
— Но наряду с этим Луи Люмьер, если судить по всему, не так уж без шуток относился к кинематографу, а в итоге занялся фотографией, разве нет?
— Достаточно без шуток, дабы десять лет снимать фильмы, принимая в их производстве активное участие. Но, вправду, Луи Люмьер огромное внимание уделял фотографии и а также изобрел цветную фотографию еще в начале ХХ века, в 1903 году. Легко поразмыслите: один и тот же человек изобрел кино и цветную фотографию!
Но кино и фото — это один и тот же мир, тот же тип воображения, поэзии.
— О люмьеровских фильмах вы довольно часто рассказываете как об откровении. Как довольно часто современные фильмы, а также в каннской программе, заставляют вас чувствовать что-то подобное?
— Да, мы испытываем это, в то время, когда видим, что режиссер верит в кино. Я ощущаю огромную гордость и честь, в то время, когда сталкиваюсь при отборе фильмов с такими примерами. Нет, кино не погибло, если вы об этом задаёте вопросы.
В 1920-е, 1970-е, 1980-е было как-то принято сказать, что кино погибло. Но оно вовсе не погибло! Да, у телевидения на данный момент золотой век. И у Amazon с Netflix. Но их фильмы все равно применяют язык кино. Кино все равно тут, с нами. И мы испытываем огромное наслаждение от того, что можем дарить наслаждение от него вам, все новым и новым зрителям.
Что его дух жив. Исходя из этого так принципиально важно сохранить кинотеатры, бороться за авторов, обосновывать опять и опять, что кино — это не лишь индустрия. Это мастерство. Люмьер придумал кино трижды — сперва технику, позже мастерство, а после этого кинотеатр.
Все это так же, как и прежде быстро и актуально.
«Люмьеры!»
— Весьма ответственной темой у вас в фильме делается балансирование между документальным и игровым началами у Люмьеров. Вы данный выговор сделали, дабы именно выделить эту актуальность?
— Мне весьма полезно, что вы это отмечаете. Но для меня данный вопрос актуальности по большому счету не стоит, по причине того, что никто не говорит же про пьесы Шекспира, что они ветхие. Так и фильмы Люмьеров — они живы сейчас, так же как тогда, в то время, когда их сняли. Исходя из этого я делал собственный фильм как фильм о сегодняшнем дне из сегодняшнего дня.
То же с музыкой современника Люмьеров, Камиля Сен-Санса. Она также звучит как написанная сейчас. Это не ветхая музыка.
— Стоит ли ожидать от вас продолжения этого фильма — к примеру, с переосмыслением картин того же Мельеса?
— Нет, именно про Мельеса это совсем не моя тема, по нему имеется много других экспертов. Но у меня достаточно материала, дабы сделать не меньше семи фильмов о люмьеровском кинематографе. В этом я вижу собственную обязанность — поведать миру об этом кино. Так как Люмьеры оставили нам не легко фильмы для обитателей Лиона, Франции либо каких-то конкретных государств. Это фильмы для всей земли.
Российская Федерация также имеет к этому яркое отношение, по причине того, что операторы Люмьеров были в том месте, они сняли Тверскую улицу, и это прекрасная картина.
«Люмьеры!»
— Давку на Ходынском поле их операторы также сняли, не смотря на то, что часть материала, как говорят, конфисковала полиция.
— Мне об этом мало известно. Но будет здорово, в случае если мой фильм спровоцирует исследователей в различных государствах обратиться к архивам и обогатить нас свежей информацией о фильмах Люмьеров. Это может стать началом какого-либо важного глобального диалога об этом феномене.
По крайней мере было бы здорово, в случае если бы так оказалось.
Создатель Александр Пасюгин
