Владимир гостюхин: я не изображаю, я живу
Владимир Гостюхин сыграл в сериале «Водители-дальнобойщики» настоящего мужчину, которому оказывают помощь в жизни дружба, профессия, чувство локтя.
Он не из тех актеров, кто не обожает раздавать автографы, «выходить в свет» и давать «дежурные» интервью. Крепкий мужской темперамент — и в жизни, и в ролях. Но о вещах важных, каковые его вправду тревожат, Гостюхин говорит легко и открыто, не скрывая чувств. — Владимир Васильевич, вас вычисляют своим и в Российской Федерации, и в Беларуси.
А кем вы сами себя чувствуете — россиянином, имеющим корни в Беларуси, либо белорусом, трудящимся в Российской Федерации? — Я появился в Российской Федерации, в Екатеринбурге, родители у меня похоронены в том месте. По маминой линии прадед и дед из Витебской губернии, переселились оттуда на Урал. Папа из Вятской губернии — сейчас Кировская область.
Я себя ощущаю гражданином обеих государств. Для меня одинаково дорога моя первая отчизна, Российская Федерация, и вторая отчизна, Беларусь, которую я весьма обожаю. Я себя чувствую гражданином Союзного страны, создаваемого нами. Хотелось бы лишь, дабы его строительство шло активнее, увереннее. — Уверен, в этом с вами согласятся миллионы белорусов и россиян.
Нам, разумеется, придется еще долго волноваться последствия той грандиозной ломки в начале девяностых. К счастью, сохранились отечественные вековые корни — славянского братства, дружбы, добрососедства… — Весьма не легко переживал то время — время разрушений. Отовсюду полезли какие-то завистники, ниспровергатели. Они отталкивали по-настоящему гениальных людей, скромных и менее защищенных. Я не забываю, как великого режиссера Сергея Бондарчука на пятом съезде кинематографистов«». И кто?
В неспециализированном-то, серенькие люди, каковые, с позиций художнического дара, и мизинца его не стоили. Разрушать легко, а вот созидать… Созидают люди глубокие, гениальные. Для этого нужны огромные душевные силы.Да, много неприятностей и в строительных работах отечественного Союзного страны.
К их ответу подталкивает сама жизнь. Большое количество тружусь в Российской Федерации и в том месте, бывая в глубинке, вижу: в душе большинства людей страна осталась единой — по крайней мере, Беларусь никто не вычисляет чужой. Иначе, имеется разнообразные элиты, каковые собственные интересы ставят выше всех остальных.
Как раз они больше всего противятся отечественному альянсу. — Глядя фильмы с вашим участием, постоянно обращал внимание на ваш особый актерский подход — соединяя кажущуюся непосредственность и простоту с мудростью и душевной глубиной, получать для того чтобы результата, в то время, когда зритель на месте киногероя внезапно видит самого себя. Что это — виртуозный актерский прием либо обязательный атрибут личности Гостюхина-человека? — Думаю, это часть личности. Для меня профессия актера — возможность самовыражаться.
Не чувствую себя скоморохом либо легко человеком играющим. Исходя из этого вкладываю в каждую роль частицу собственного «я». И, само собой разумеется, весьма пристально отношусь к роли, которую предлагают. В случае если осознаю, что в данной работе могу сообщить то выстраданное, что совместимо с моей личностью, с моим людской опытом, — соглашаюсь.
В случае если этих качеств не вижу — отказываюсь, и достаточно довольно часто. Я не беру все предложения подряд, как делают иные артисты, для которых самоцель — это деньги. На тех, кто до оскомины мелькает во всяческих пошленьких шоу, наблюдать уже не могу. А по поводу простоты… Так как имеется простота, а имеется простотца. Имеется простота, которая хуже воровства, а имеется глубинная традиция настоящего мастерства.
От отечественных корней, от «Слова о полку Игореве»…Мне повезло: в театральном мастерстве я застал великих актеров, в то время, когда получал образование ГИТИСе, — тех мхатовцев, каковые трудились еще со Станиславским, Немировичем-Данченко. Неизменно поражала в первую очередь их необычная культура поведения, в то время, когда профессия как священнодействие, в то время, когда театр — это храм. -В последние годы сериалы и зарубежные боевики неспешно уступают место на российских и белорусских экранах фильмам отечественным. В чем обстоятельство?
Может, в том, что отечественная киноиндустрия обучилась, наконец, делать хорошее кино? Либо дело в духовных традициях — так как нам все-таки ближе не зрелище, а переживание? — Предположительно, в этом имеется часть истины. Но действительность — она и сложнее, и несложнее. Во-первых, настало время, в то время, когда отечественный зритель полностью ознакомился с когда-то закрытым для него западным кинематографом, в котором наровне с гениальными фильмами присутствует кроме этого море пошлости, примитивизма и бездарности.
И данный «мутный» поток хлынул на отечественные экраны в 90-е годы. Думаю, сейчас отечественный зритель этого «хороша» уже наелся, все-таки он разобрался, что прекрасно, а что не хорошо. Но отечественный кинематограф за это время потерял очень многое. Картины обычно подражательны, утрачены многие традиции лучшего советского кино. Да, и в период СССР были фильмы всякие. Но были и шедевры!
Было превосходное, человеческое кино, большого уровня режиссуры, актерского выполнения, операторской техники. А современный кинематограф во многом не удовлетворяет меня в идейном содержании, он утратил человечность и ту простоту лучших советских картин. Истории придуманные, подчас вымученные, какое-то неотёсанное смакование пороков людских.
Большое количество элементов разложения, а не хорошего людской начала.К сожалению, и уровень фильмов, посвященных 60-летию Великой Победы в большинстве собственном не радует. «Штрафбат», я считаю, неправда целая, такое чувство, словно бы войну победили штрафники и полублатные люди. А войну победил несложной крестьянин — белорусский, украинский, русский, на своем горбу вынес все тяготы армейского лихолетья.
Возможно, дабы доподлинно живописать в кинематографе победу, в отечественное кино еще обязан прийти новый Сергей Бондарчук, что сможет создать киноэпопею о Великой Отечественной мира «и уровня Войны». — Зритель больше знает вас по фильмам. Но так как вы начинали творческий путь на театральной сцене. К чему больше лежит душа — к театру либо кино?
Либо любовь к кино мирно уживается с любовью к театру? — Как актер я сложился в кино, и большинство моей судьбы прошла в кинематографе. Не смотря на то, что начинал с театра. И понимаете, театральная закалка неоднократно помогала, в особенности в те же 90-е годы, в то время, когда ломался отечественный кинематограф.
Как-то мне попалась пьеса Михаила Ворфоломеева «С Новым годом», и в Минском театре киноартиста мы с Ефремовым ее поставили называющиеся «Миленький ты мой». Я не ожидал, что будет таковой успех, но зритель потянулся на отечественный спектакль. Предположительно, по причине того, что он прекрасный, ласковый, чистый, и люди на нем отдыхали душой, приходили по пять, шесть, в противном случае и по десять раз.
До сих пор его играем, и зритель принимает отлично. Я снова, как когда-то в далеком прошлом, на сцене Театра Советской Армии ощущаю наслаждение от театральной игры еще и вследствие того что в кино таких персонажей, как Геннадий Раздеваев, мне не предлагали.Еще поставил спектакль «Голоса» того же автора, Михаила Ворфоломеева. Мне весьма близка драматургия этого превосходного русского писателя.
Театр додаёт что-то в моей жизни, весьма мне дорогое. А кино, само собой разумеется, меня «берет», я нахожу в нем для себя занимательные характеры.Два раза довелось заниматься кинорежиссурой: снял фильм «Ботанический сад» и телеверсию спектакля «Миленький ты мой». на данный момент в моем режиссерском портфеле превосходный сценарий — «След перископа». Весьма занимательная история, создатель — узнаваемый русский драматург Евгений Месяц. Хотелось бы сделать это совместным российско-белорусским проектом.
на данный момент сценарий находится на рассмотрении в Министерстве культуры Беларуси. Сохраняю надежду на принятие в скором будущем хорошего ответа. Будет жаль, в случае если данный проект останется лишь русским. — Вы любите читать стихи.
Помнится, полгода назад в Слуцке, на празднике «Дажинки-2005», вы просматривали поэму Сергея Есенина. Откуда такая тяга к поэзии и что она вам дает? — Да, просматривать стихи я обожаю. Это часть моего творчества. Я не просто обожаю Есенина, он мне близок. Живу каждую его строке, по причине того, что ощущаю ее собственной натурой.
И роли собственные играюсь так же — не изображаю, а живу по той ветхой психотерапевтической школе русского театра, которую выстраивал Станиславский. В то время, когда имеется хороший автор и замечательная драматургия, он разрешает войти в ткань написанного, придуманного им характера, и — прожить его. В случае если такое происходит, отдаешь всего себя. Ты всецело выжат, но безмерно радостен. Это как акт рождения — вместе с автором опять принести в мир его энергию, совершенно верно передав ее.
Весьма сильное чувство, и я неоднократно его переживал. — С таким принципиальным подходом весьма непросто из множества предложений выбрать собственную, настоящую роль. Что оказывает помощь сделать верный выбор? — Я, грубо говоря, вслушиваюсь в себя. Большое количество у меня не редкость материала в руках — и драматургического, и просто занимательного. Но как-то все откладывается, а позже внезапно цепляется одно за второе, и… начинает сходиться.
Нежданно, как с «Водителями-дальнобойщиками». Мне дали прочесть сценарий первых пяти серий, и я почувствовал кровь, плоть этих храбрецов. Два несложных мужика, работяги, два характера, забытые в современном кино, их ведут по дорогам дружба, спайка — плечо к плечу. Я почувствовал что-то хорошее во всем этом и дал согласие.
А позже пришли еще пятнадцать сценариев. И по большей части это была драматургия, которая меня удовлетворила всецело. — Владимир Васильевич, что бы вы желали сообщить отечественным читателям, россиянам и белорусам, каковые для вас все родные, все собственные? — Дорогие мои, позволяйте жить дружно! Позволяйте вживаться все ближе, теснее. Нам дробить нечего.
И чем ближе мы будем, тем лучше будем жить. В случае если разбежимся, нам станет лишь хуже. Желаю, дабы проект, о котором я на данный момент думаю, — «След перископа» — стал неспециализированным, белорусско-российским. А моя роль в нем — маленькой капелькой, скромным вкладом в постройку отечественного альянса, что, я весьма сохраняю надежду на это, состоится.
Андрей Бобок, Минск — Москва «Альянс. Беларусь-Россия» №247 от 26 января 2006 г.
