«Восстание планеты обезьян»: интервью с рупертом уайаттом
Еще один выходец из Англии, режиссёр и сценарист Руперт Уайатт известен лишь тем, кто смотрит за фестивалем «Сандэнс», где в январе 2008 года прошла премьера его полнометражного фильма «Побег из колонии». Лента вывела его из полностью никому малоизвестного новичка на уровень «что-то имеется в этом юноше», в то время, когда студийные скауты отмечают для себя новый талант и вносят его в собственные перечни «на всякий случай».
Таковой случай совпал с жаждой студии Fox оживить замершую франшизу о планете мартышек приквелом, с тем дабы кое-что прояснить о происхождении интеллекта у приматов. Нужно считать, что желающих отхватить таковой лакомый кусок (очень приличный бюджет летнего фильма и возможность укрепиться на студийной орбите при успехе) было много, но студия желала человека без опыта штампования попкорновых фильмов, со рвением голодного и свежим взглядом новичка. Руперт Уайатт был приглашен для переговоров.
— Как оказалось, что вы, в неспециализированном-то неизвестный режиссер, взяли таковой громадный и респектабельный проект?
— Я сделал один недорогой фильм «Побег из колонии», что имел успех на фестивале «Сандэнс» и так попал в поле зрения студий. Я планировал сделать картину в Англии для Working Title, но в том месте у нас так и не сложилось.
Я прочёл сценарий к новому фильму о планете мартышек года три назад, но это был совсем второй фильм, намного меньше по бюджету и масштабу, и я решил с этим не связываться, по причине того, что как сценарист в основном, чем режиссер, я предпочитаю трудиться со своим собственным материалом. Но позже я взял снова данный сценарий, но уже переписанный, намного больше и амбициознее. Данный сценарий зацепил меня уже на пятой странице.
Я постоянно любил фильмы семидесятых, где человек восстает против автомобилей. Эта же история говорит о шимпанзе, что был воспитан в людской цивилизации, в мире людей, что напомнило мне Джона Меррика и «Человека-слона» — такой же тип непонятой личности. Такая история открывает много возможностей сделать что-то вправду увлекательное и поведать историю о том, как люди развивались, открывая пламя, колесо и другие подобные вещи.
Цезарь проходит через тот же процесс открытий, но в одного поколения, и это легко невообразимо весьма интересно. Мне позвонили из студии и внесли предложение встретиться. Я решил попытаться сделать маленький ролик для презентации студии моего представления о том, каким должен быть фильм. Я знал, что борьба за участие в этом проекте будет громадная, шансов взять его у меня нет, и сделал это лишь для накопления опыта.
По окончании нескольких встреч, обсуждений и расспросов я взял данный фильм, что для меня было неожиданностью, но только приятной.
— Что представляла собой эта презентация?
— Я сделал ролик с видеоклипами из различных фильмов, суть которого заключался в том, дабы продемонстрировать, какой тон должен быть у картины. Я пробовал продемонстрировать путь Цезаря через визуальный последовательность, начав с первой сцены ленты «28 дней спустя» и применяя оттуда нюанс вивисекции. После этого забрал ремейк «Восхода солнца мертвецов» с его апокалиптическим настроением, с ощущением угрозы цивилизации в целом, французский фильм «Пророк» с его восстанием в колонии, «Побег из Шоушенка» и другие картины, но я не применял ничего из моего последнего фильма… Я сохранял надежду продемонстрировать, что в этих лентах, не обращая внимания на количество насилия, имеется весьма сильная внутренняя история, и этого достигнуть непросто.
— Вы привычны с прошлыми фильмами франшизы о планете мартышек? И какими вы видите задачи вашего проекта?
— Я знаю первый фильм «Планета мартышек», как, возможно, и большая часть зрителей, значительно лучше, чем остальные. Я взглянул его достаточно рано и не забываю, что он для меня был куда увлекательнее, чем «Звездные войны». Сиквелы я наблюдал существенно позднее, уже в то время, когда жил в Нью-Йорке. У меня не было работы, так что я имел возможность себе позволить наблюдать кино целый сутки напролет. Я не забываю, что взглянул все сиквелы в один субботний вечер.
Не могу заявить, что я был в восхищении от них. Но превосходно то, что в мифологии таковой широкой серии неизменно имеется темы, каковые смогут быть развернуты в различных фильмах, что и случилось в сиквелах «Планеты». Самый сильный из них, по-моему, «Завоевание планеты мартышек» — с позиций того, что он олицетворял.
Когда я включился в работу над «Восстанием», то опять возвратился к прошлым фильмам и взглянул их все, но не чтобы посмотреть на них с позиций стилистики, а скорее, чтобы понять, как они планировали сюжетные линии каждого персонажа.
Мы желали поведать историю, с которой все началось, происхождение мифологии франшизы. Для этого мы приняли совсем сознательное ответ, практически как во франшизе о Бэтмена, начать сперва и переписать историю с учетом начальной мифологии, где все главные темы будут схожи. Первый фильм был в громадной степени социальным комментарием о гражданских правах.
В отечественном же фильме речь заходит по большей части о надменности и гордости человека в том состоянии мира, где мы находимся на данный момент. Слова Чарлтона Хестона на пляже в уникальном фильме стали для нас как бы отправной точкой, и вопрос о том, что в случае если появится новая цивилизация и как это произойдёт, был воодушевлением.
— Как именно вы заполучили Джеймса Франко в данный проект?
— Я желал, дабы фильм был основан на действительности, как это было вероятно. Мне был нужен характерный актер, да и то, что Джеймс имеет наружность романтического храбреца, скорее, игралось в отечественную пользу. Отечественная история, ее сердцевина должна была основываться на действительности.
Мы знали, что станем объектом определенных предубеждений и мнений в том, каким данный фильм должен быть, поскольку у фильмов о планете мартышек имеется собственные поклонники. Исходя из этого нам необходимо было подойти к работе над этим фильмом максимально без шуток, привязать историю к действительности, добавить что-то новое, ранее не использованное в мифологии серии. Джеймс — актер, что играется лишь то, во что верит.
Он хороший барометр, определяющий фальшь и настоящее. Ему принципиально важно верить в то, что он делает на площадке, и это совпадало с моим жаждой приблизить фильм к действительности. Примечательно, что, в то время, когда появляется таковой проект, как данный, многие узнаваемые актеры желают принять в нем участие. И происходит это так: актер просматривает сценарий и говорит, что он желает поменять храбреца так и без того, сделать его похожим на того-то и того-то. С Джеймсом было все совсем не так.
Он прочёл сценарий и сообщил: «Прекрасно, можешь располагать мной, я согласен». И именно это в нем меня поразило больше всего, в этом и содержится его безотносительное сотрудничество с режиссером. Он приносит идеи по ходу работы, но оставаясь в рамках неспециализированного видения результата, как мы его выяснили. Он полностью не эгоистичен, он играется вторую скрипку при Энди-Цезаре. Энди Серкис — протагонист по многим параметрам, а Джеймс — протагонист от человечества.
Я пологаю, что Джеймс подписался еще и вследствие того что в фильме имеется надежда, по причине того, что видеть себя частью чего-то серьёзного для него привлекательней, чем то, будет ли эта роль успешной для его карьеры.
— А что касается остальных актеров? Джон Литгоу, Том Фелтон…
— Отечественный фильм говорит не только о восстании животных. Это еще и людская драма, где присутствует заболевание Альцгеймера и сына и взаимоотношения отца. Джон прочёл сценарий и был в восхищении от него. Он встретился с Джеймсом, позже со мной, совершил собственный собственное изучение этого заболевания. Не считая всего другого, он актер, с которым я желал встретиться для работы еще со времен, в то время, когда встретился с ним в первый раз в «Проколе» Брайана де Пальмы. Он потрясающий!
Он такой же характерный актер, как Брайан Кокс, с которым я трудился в «Побеге из колонии».
Это только принципиально важно — отыскать актеров, каковые отвечали бы твоим планам. Так как, по-любому, ты не можешь вынудить их делать то, что они не желают либо не смогут. У каждого из них имеется собственные привычки, особая чувствительность к чему-то, какие-то особые нюансы, каковые формируют их в течение времени, делая такими, какие конкретно они имеется. Актеры проникаются ролью, но они постоянно играют ее по-своему.
К примеру, позови я Ричарда Дженкинса, и он игрался бы эту роль так, как может лишь он. Исходя из этого Джон Литгоу мне был нужен с его изюминками, с его «по-своему». Мне хотелось продемонстрировать особенность отца и взаимоотношений сына, обусловленную болезнью и смертью Альцгеймера, меланхолией, позванной данной заболеванием.
Я желал, дабы в этом была действительность судьбы. Исходя из этого Джон Литгоу был с его энергичностью и взволнованностью как раз тем, кто мне нужен. Каждого актера мы подбирали в соответствии с его местом в фильме. Либо забрать Фриду Пинто. Я мало волновался, в то время, когда мне внесли предложение взглянуть на нее.
Все-таки у студии собственные требования к главным героиням, они должны владеть определенной привлекательностью для зрителя. Мне же нужна была хорошая актриса, которая выглядит конечно и осознаёт задачу. В то время, когда я с ней встретился, то был обрадован, что она выглядит нормальным и адекватным человеком. Первое, за что мы взялись, — это мысль о том, что она приматолог и ветеринар.
Нигде не сообщено, что прекрасная дама не может быть ветеринаром. Фрида проделала громадную исследовательскую работу, чтобы выяснить, чем занимается ее героиня. Ну вот как-то так мы трудились с подбором актеров.
— Энди Серкис — единственный человек на планете, кто может играть роли Горлума либо Кинг-Конга? Похоже, что так оно и имеется…
— Да, он собственного рода Чарли Чаплин отечественного времени, он потрясающий и неповторимый актер. Но имеется и другие, число которых растет. Энди устраивает в Англии 3D-студию, дабы заниматься тем, чем собирался заняться и я, — ввести motion capture в фильмы с маленькими бюджетами.
Многие актеры, по-моему, опасаются этого, полагая, что performance capture — угроза их занятости. Не смотря на то, что в действительности скорее напротив — потребность в актерах с определенными навыками будет возрастать с развитием разработок. По крайней мере, так думает Энди. Он сможет оказать помощь им играться множество различных персонажей, но все-таки существует определенный тип актера, что создан для performance capture. Это полностью физическая работа и одновременно с этим трансформирование сознания.
Для Энди с его опытом и навыками сыграть для того чтобы храбреца, как Цезарь, провести в точности целый визуальный последовательность в диалогах, каждое перемещение… Он один на миллион. В наши дни любой может насмехаться над гримом и теми костюмами из фильмов о планете мартышек, но так как это была работа среди них и выдающегося мастера собственного дела Рика Бейкера, что кроме того «Оскар» взял за это. К тому же в этом была кроме того какая-то необычная красота ветхих фильмов.
— В какой момент вы решили применять современные компьютерные разработки?
— Прошлые фильмы имели дело с говорящими мартышками, каковые в какой-то степени были уже гуманоидами, но отечественный фильм не об этом. Он об мартышках как животных, о шимпанзе, гориллах, орангутангах — о таких, какими мы их знаем в наши дни. Отечественным фильмом мы как бы закладываем фундамент будущей цивилизации, готовим землю, так сообщить, исходя из этого мы имеем дело с настоящими животными.
У нас был выбор: применять настоящих животных либо CGI. В начале разработки проекта, в то время, когда мы разглядывали все возможности, в какой-то момент учитывались и живые шимпанзе, но тут появлялось большое количество практических сложностей, и мы достаточно скоро отказались от данной идеи. Было очевидным, что, лишь применяя performance capture, мы сможем передать фактически все движения и эмоции животных.
Эта техника блестяще зарекомендовала себя в течение последних лет в различных фильмах, развиваясь и совершенствуясь от проекта к проекту. Джеймс Кэмерон внес громадный вклад в развитие новых кинотехнологий, в то время, когда подготовился к работе над «Аватаром». Он создал камеру для face capture, которую мы применяли в работе также.
Без всех этих разработок отечественный фильм был бы неосуществим. Возможно, и отечественный фильм станет трамплином для какого-либо другого, поскольку и мы внесли свою лепту в усовершенствование этих разработок.
— Как вы были свободны в собственных ответах, либо любой раз нужно было приобретать разрешение студии?
— Это достаточно умный вопрос, дабы ответить на него конкретно. Я буду предельно откровенен. Многие считаюм, что трудиться в свободном фильме — значит иметь полную свободу действий. Но ты все равно имеешь дело с чьими-то деньгами. К примеру, в «Побеге из колонии» бюджет был что-то около 1,8 миллиона долларов — это крохи по сравнению с нашим фильмом, но однако большие деньги по сути.
Исходя из этого ты не можешь творить все, что взбредет в голову. У тебя имеется продюсеры с их воображением. Имеется и другие люди… Кинопроизводство — это сотрудничество многих людей, любой вносит собственный вклад, ты не можешь быть полностью свободен от чьего-либо мнения. А тут мы говорим о фильме с огромным бюджетом.
Само собой разумеется, студия рискует, давая таковой дорогостоящий проект режиссеру без имени и опыта, не смотря на то, что с одной стороны они как раз этого и желали, по-моему — человека со свежим восприятием, за которым не следует некая репутация. В начале разработки проекта, в подготовительный период, а это совсем иное время, скажем, в отличие от фактически съемочного периода, я думаю, у студии были собственные опасения, и она весьма желала знать, что все точки над «i» расставлены, все «t» перекрещены. (Смеется.) Но неспешно, убеждаясь, что мы четко придерживаемся графика работы, она стали понемногу успокаиваться и отстраняться. Но я превосходно осознаю обстоятельства для того чтобы напряжения сначала и согласен с необходимостью для того чтобы контроля.
— Как очень сильно действует на вас тот факт, что у вас на плечах фильм с многомиллионным бюджетом, давит такая ответственность?
— Чувство ответственности неизменно имеется. Я полагаю, это естественно и без того и должно быть. Но в итоге я постоянно чувствовал, что размер фильма не имеет особенного значения. До тех пор пока мне позволяют снимать, я не выбираю проект, исходя из его бюджета. Я был бы одинаково радостен сделать свободный фильм либо еще один студийный фильм.
Я не думаю о суммах, в противном случае бы у меня в далеком прошлом был инфаркт.
— Не редкость ли так, что в ходе монтажа вы желали бы что-то переделать, переснять какой-то кадр?
— Само собой разумеется, неизменно имеется какая-то неудовлетворенность. Хотелось бы мне, как во времена Дэвида Линча, что имел возможность три дня сидеть на пляже в ожидании, в то время, когда океан смоет следы на песке, иметь возможность что-то сделать в противном случае. В наши дни и при отечественной культуре кинопроизводства у тебя нет возможности сделать что-то вне утвержденного графика работы. У тебя возможно 30 сцен в сутки, каковые ты обязан отснять, и, конечно, это воздействует на то, какую форму в итоге примет фильм.
Ответ на это таковой: у тебя имеется красивая съемочная несколько, твой оператор необыкновенен, и, в то время, когда твои актеры сделали все, что необходимо, на третьем дубле, ты совершенно верно знаешь, что все идет нормально и по замыслу. Да, само собой разумеется, время от времени мелькает идея: «Господи, если бы я имел возможность сделать что-то лучше!»
— В фильме чувствуется некая сдержанность в показе людской цивилизации, которая теряет ключевые принципы гуманизма. Это было ваше собственное познание истории, либо так было на странице сценария?
— Нет, этого не было в сценарии, но это входило в мои замыслы — развернуть историю фильма с учетом духа времени. Я планировал сделать это при помощи создания фона из различных источников средств массовой информации, подтверждающих разрушение человечности в отечественной цивилизации. Но появилась неприятность.
Это все начало отвлекать нас от фактически истории, занимать через чур много места в фильме. Я пологаю, что это должно бы войти в сиквел, что имел возможность бы продемонстрировать глобальный размах бедствия. История, начавшись с малого, перерастает в что-то грандиозное, зрелищное.
Второй фильм имел возможность бы быть совсем иного масштаба.
— Вы собираетесь сделать и второй фильм?
— Нет, я не планирую, но я был бы не против. Тут очень многое зависит от того, что студия примет решение делать дальше. Я знаю, что она осталась довольна результатом отечественной совместной работы.
Были приняты кое-какие решения, каковые показывают, что студия была удовлетворена результатом. Само собой разумеется, я был бы радостен, если бы у меня появилась возможность снять и второй фильм. Но в основном сейчас все зависит от прокатного успеха.
Окажется ли у Руперта Уайатта снять второй, «куда более масштабный» фильм, нам знать не дано, не смотря на то, что точно первая семь дней проката картины может пролить некий свет на судьбу франшизы. В итоге, новейшие технологии смотрятся на экране куда привлекательней кроме того наилучшего грима, а история «Восстания планеты мартышек» только-только начинается.
Создатель Наталья Хиггинсон
