Человек, которого не было, человек, которого не было
Братья Коэны не опасаются обвинения в пафосе либо сентиментальности, по причине того, что их двое. Посмотрел Этан на Джоэла, оба хихикнули, и все люди – дураки. Снимая «Человек, которого в том месте не было», братья не просто воскресили «фильм нуар» 40-х годов, они совершенно верно, как в 40-е годы, протащили под флагом «фильма нуар» экзистенциальную драму со всем ее сантиментами и пафосом. И ничего, не выглядят отстоем.
Взяли приз за режиссуру в Канне.
Человек, которого не было
Наряду с этим выяснить, кто как раз первый хихикнул, Этан либо Джоэл, и кто как раз что придумал снимать, кто имеется по большому счету кто из них, продюсер либо режиссер, режиссер либо сценарист – вряд ли вероятно. Братья всю жизнь совместно трудятся, и столько параметров и нюансов работы копится ежедневно, что вправду необходимо быть дураком, дабы по окончании всего этого дробить и различать.
Но в том и состоит принцип неопределенности, сформулированный Вернером Гейзенбергом во второй половине 20-ых годов XX века, дабы не различать изначально. Чем больше параметров, тем менее они правильные либо, по тексту сценария, «чем продолжительнее наблюдаешь, тем меньше знаешь». В «Человеке, которого в том месте не было» Коэны, наконец, применяли данный принцип прямо в кадре, прямо звучно сказали, и фильм изначально не смог не взять приза за режиссуру.
Кто что сообщит по поводу него – без отличия. Единственное, что определенно возможно сообщить – отправьтесь и посмотрите.
взглянуть на черно-белое изображение, легко полученное с цветной пленки. На в далеком прошлом вышедшие из моды подробности и ракурсы, но с компьютерной графикой. На идеально «ньюлуковские» узкоплечие платьица сегодняшней Фрэнсис Макдорманд.
На американского Акакия Акакиевича Башмачкина с каменной лицом отпетого плейбоя Билли Боба Торнтона. По окончании Гоголя число акакиевских параметров возросло на Камю («Посторонний»), Макса Фриша («Штиллер») и, в итоге, Хэмингуэя («Иметь и не иметь»), но сущность не изменилась. «Человек один неимеетвозможности ни черта». Все легко, как пошив новой шинельки.
Послушайте Бетховена.
Разве под Бетховена не конечно, что в один раз плейбою Акакию Акакиевичу, трудившемуся в провинциальной парикмахерской на брата собственной жены, захотелось чего-то совсем собственного – если не парикмахерской, то хотя бы химчистки? Он всю жизнь молчал и слушал, и копил данные. Сделал вывод, что сейчас знает все – а кто до самого финиша сможет доказать обратное?
Иначе, кто против, что то же самое ненароком решили его супруга, любимый глава его жены, супруга этого начальника а также заезжий бесприютный жулик? Разве для различных параметров не конечно, что по ходу вы заметите еще и парик из натуральных волос, и пьяную итальянскую свадьбу, а также летающую тарелку?
Кадр из фильма
Все конечно, но чем больше, к сожалению, кто-то знает, тем страшнее не знать хоть-какой нибудь малости. Каждая малость тогда выясняется роковой. В это же время никакое «все» ни при каких обстоятельствах не включает смерть. Смерть – это то, где парикмахера еще не было, но ни он и никто второй этого не учел. В действительности, без Вернера Гейзенберга, без квантовой механики, без преподавания ее в самой провинциальной школе нереально учесть неопределенности выполнения жажд.
Лишь Гейзенберг растолковал, что параметров, братьев, жуликов, жён и мужей должна быть минимум пара, дабы что-нибудь вычислить. Должна быть связь, в противном случае исполнится все не так, не то и не тем манером. Исходя из этого в фильме вам дальше и предстоит взглянуть пара иное: несколько убийств, несколько арестов, несколько судов и очень взаимосвязанные казнь и самоубийство.
И это в полной мере закономерный итог провинциальной жажды романтизма, об интенсивности которой свидетельствует в фильме музыка, адажио из Бетховена, исполняемое систематически соседской дочкой-нимфеткой. Романтизму тем более школа нужна, это кроме того не квантовая механика, а на экзамене по музыке нимфетка была полностью немузыкальной. Единственное, что она может предложить поверившему в Бетховена парикмахеру – ненужный ему минет за рулем автомобиля.
Потому, что закономерность уже известна, все посыпалось, но парикмахер так желал чего-то другого, что кроме того минета недоучел. Произошла автомобильная авария.
Человек, которого не было
Трагедия в сюжете лишняя: никто не погиб. Она уже требуется для юмора, которым на принцип неопределенности реагируют браться Коэны. Они так реагируют все кино. Лучший фильм зимнего сезона забавен, как «палец продемонстрируй». Вправду, не дай всевышний кто-то внезапно примет решение, что братья знают все и знают, из-за чего – другими словами что они сами сущность пара вышколенных романтиков.
Ну, да, может, и пара, а что если позже все-таки заарестуют, посадят, повесят, потопят, побьют каменюками? На себе контролировать? Нет уж-нет уж, лучше похихикать.
Иначе, они так привыкли к себе, к Джоэлу и Этану, Этану и Джоэлу, что, может, кроме того не подмечают, в чем дело. Родство, постоянная несколько, все исполняется, вычисленное на раз, а также в голову не приходит выдать на гора то, что самоочевидно. Собственный определенное знание, что во всем виновата школа.
Во всем виновата школа.
