Глубина, глубина
Будет, будет местами страшно – а местами еще ужаснее, но по окончании кино публика разделится. Одни скроют, что ни черта не осознали, другие – что именно стало ясно. В данной провокации – юмор авторов «Глубины». Как образчик крепкого профессионализма, в то время, когда появляется уверенность в себе и небоязнь нештатных обстановок, фильм чуть выходит за рамки жанра.
Это в то время, когда наподобие королевская печать, а ей, выясняется, возможно еще и орехи колоть. В простых мистических триллерах для того чтобы «чуть» всегда не достаточно, но на «Глубине» трудилась пара многостаночников. Режиссер (в прошлом сценарист) Дэвид Туи («Прибытие», «Черная дыра») и сценарист (в прошлом режиссер) Даррен Аронофски («Реквием по мечте»).
Они чуют кино, как запах жареного, и смастерили безупречно кинематографичную вещь.
Кадр из фильма
Самолетик времен Второй мировой войны пролетает над океаном, и второй пилот запихивает в капсулу какую-то записку. Капсулу так прямо и бросают на глубину, и вот на подлодке союзников ее уже прочли. Подлодке велено всплыть, отыскать и взять на борт компанию британцев со спасательного плотика. Британцев выясняется трое, двое раненых, одна баба.
На бабу (Оливия Уильямс) вся подводная лодка делает стойку, в особенности навигатор (Мэтт Дэвис), но она не нравится капитану (Брюс Гринвуд) – во-первых, как плохая примета, во-вторых, как странное лицо. Вправду, один из раненых с ней о чем-то шушукался, а позже началась ерунда. В то время, когда германский крейсер засек лодку и начал бросать глубинные бомбы, команда обеспечила совершенную тишину.
Не дышали, и внезапно патефон в отсеке сам по себе звучно заиграл джаз. Кто завел патефон? Чуть позднее он опять внезапно заиграет.
Меньше, тот раненый выясняется немцем, и капитан его тут же выводит в расход.
Баба возмущена, но это только начало. Сама она – медсестра с английского плавучего военного госпиталя, торпедированного вражеской подводной лодкой с одной странностью: в англичанина разрешили войти лишь одну торпеду. Так не надеется, навигатор-интеллигент в легком удивлении, старпом-жизнелюб (Холт МакКэллэни) его грубо отправляет, ко всему прочему капитан проговаривается бабе, что он вовсе не капитан.
Это он до сих пор был старпомом, но в то время, когда недавно они торпедировали очередной вражеский крейсер, настоящий капитан случайно утонул. И этого мало. Сейчас, по окончании глубинных бомб лодка неимеетвозможности всплыть, а без всплытия не дотянет до приписного порта в Коннектикуте.
А на ней начинает ломаться все без исключение, от компаса до турбины, и как бы неслучайно. Все время слышны лязги и шорохи, кто-то словно бы бы бегает за обшивкой, и в зеркале из темноты появляется лицо скелета.
Кадр из фильма
Меньше, так сложится, что неуправляемая лодка заберёт и внезапно поплывет в обратном направлении – в том направлении, откуда пришли. Но лишь к концу все станет метафорой, по причине того, что по ходу решаешь массу своевременных вопросов: кто шуршит и разламывает устройства, что произошло с плавучим военным госпиталем, как погиб настоящий капитан, – и по большому счету пробуешь вычленить сущность из живых подробностей. Сомневаться приходится во каждому.
Вопрос «а так ли это?» идеально ложится на замкнутое пространство с командой усталых мужиков, в далеком прошлом не видевших света, и на толщу воды около них, и на морские суеверия, и на идущую войну, причем древнюю, Вторую мировую. Причудливо так, причудливо получается. Брюс Гринвуд («Тринадцать дней») со своим всегда вызывающим большие сомнения положительно-отрицательным обаянием в полной мере на месте, в особенности в финале. Весьма клево, в то время, когда труп немца ночью заговорил из мешка под койкой.
Кто как, а я сбегала в буфет за подкреплением. С постоянной полутьмой, громадным числом старого железа, штормами и взрывами также все хорошо.
Кадр из фильма
До самого финиша неясно кроме того, что происходит – мистика либо триллер. Другими словами разъяснится ли все либо усугубится каким-нибудь бредом полтергейста, скелета в шкафу и дамы на корабле? «Глубина» сделана по схеме ветхой детской игры на сообразительность. Это в то время, когда поведана обстановка: «Приобретает мужик посылку и, не вскрывая, идет и отпиливает себе руку», и, задавая вопросы лишь на «да» и «нет», нужно додуматься, что было в посылке, кто ее отправил и для чего мужик это сделал.
Кто задаст меньше вопросов, тот победит. В этом нюансе «Глубина» – «догадливое» кино, скоро соображает. В следствии к тому же по большому счету оказывается не имеет значение, триллер это либо мистика.
Игра была в другом – в метафоре определенной жизненной обстановке. Легко метафора не тупая, типа «мою любовь, широкую, как море, вместить не смогут судьбе берега», а актуальная, с учетом различных юнгов, фроммов и адлеров. Обстановка же касается абстрактной расплаты за подлость.
В далеком прошлом как мы знаем, что любая подлость в принципе – мелкое суицид. «Глубина» продемонстрировала занимательную вещь: любой подлец знает, что для него все кончено, что все равно нужно будет платить, но кроме того бессознательно он постоянно тянет время, дабы платить не одному. Его задача – утянуть за собой как возможно больше людей: если не всех по большому счету, то хотя бы всех свидетелей. Так что суть его жизни – не в том, дабы делать подлости самому, а в том, дабы другие также за них платили.
Кадр из фильма
В то время, когда в чистом жанре не тупо «добро побеждает зло» и по большому счету обращение не о победе, а о хороших и злых нюансах, это живой, развивающийся жанр.
