Интервью

Прославленный режиссер задумал снять фильм о собственном прошлом. А тут именно японские журналисты подвернулись, которым весьма захотелось определить, какими же первенствовалишаги Федерико Феллини в кино. И вот на экране все объединилось — документальный рассказ Феллини и художественная его реконструкция.

— «Вы желаете узнать, как все начиналось?» — Федерико Феллини с готовностью вспоминает, как сорок с лишним лет тому назад молоденьким робким журналистом он в первый раз переступил порог студии «Чинечита». Но он может не только поведать об этом. Так как он мастер, колдун!

Он может все это еще и продемонстрировать!

Интервью

…И вот уже восстанавливается на отечественных глазах ветхая улица. Появляются на фасадах ее домов вывески, ставится на рельсы старенький довоенный трамвай, каких сейчас нигде уже, пожалуй, не встретишь. Мановение руки — и вот трамвай уже отправился, отправился в прошлое, замелькали мимо пустыри, дом, в одном из окон кто-то внезапно взмахнул белым полотенцем — но ни при каких обстоятельствах Феллини не суждено определить, кто же махал вслед трамваю и для чего.

Да и застенчивого юного журналиста по имени Федерико больше нет — а имеется актер, выполняющий его роль, тоненький парень с восторженным взором, вечно взволнованный тем, что он играется самого маэстро.

Весьма многие режиссеры испытывали потребность в определенную пору собственной жизни снять фильм о кино. К примеру, «Все на продажу» Анджея Вайды, «Американская ночь» Франсуа Трюффо, «Весна» Григория Александрова либо «Начало» Глеба Панфилова. И во всех этих картинах, при полном их различии, упорно повторяется один мотив.

Мотив суеты, неразберихи, судорожной взвинченности кинематографической судьбе.

Кино — это колышащиеся, наспех склеенные декорации, ругань на съемочной площадке, потекший грим, ночь, которую постоянно снимают днем, и зима, которую постоянно снимают летом. Кино — это капризы стареющей актрисы и торопливые романы, которым суждено бесславно угаснуть вместе с окончанием съемок… Режиссеры всматриваются в лик кинематографа с усмешкой.

Но за ней постоянно скрываются безграничное удивление и любовь перед силой этого искусства, растущего из для того чтобы сора, из хаотичного перемещения многих людей, из столкновения различных случайностей и воль.

Феллини в фильме «Интервью» всецело разделяет данный взор. Разве что хохот его пара громче, а влюбленность окрашена нотками грусти. Так как ничего уже не вернешь! Сотворенное некогда чудо живет само по себе. И дама с твёрдыми складками у губ, стареющая на собственной уединенной вилле, думается, не имеет больше ничего общего с фантастически-пышной, практически излишней красотой Аниты Экберг, снявшейся когда-то в «Сладкой судьбе».

С каким грустным удивлением наблюдает и она сама, и постаревший Мастроянни, и Феллини кадры из этого шедевра! «Сладкая судьба» больше им не в собственности. Но так как создали-то ее как раз они!

И вот Феллини добросовестно пробует растолковать — японским журналистам, зрителям, наконец, себе — как же рождается его кинематограф. Прелесть «Интервью», но, содержится в том, что, старательно ответив на все вопросы, Феллини самого главного секрета, в сущности, нам так и не раскрыл.

Волшебник, колдун, классик, достигший (о чем свидетельствует, например, и «Интервью») в собственном мастерстве невиданной свободы, завоевавший право безбоязненно соединять в одном фильме различные жанры, создавший кинематограф таковой мощи, что он помой-му уже не подвластен ни критическому, ни зрительскому суду — Феллини в финале «Интервью», как робкий парень, каким он в первый раз переступил когда-то порог «Чинечиты», склоняет голову перед странностью, непредсказуемостью кинематографа. Все, думается, он нам растолковал, расписал, да мы и сами убедились, что никакого чуда кинематограф в себе не таит, все — целый обман…

Но вот внезапно обрушился ливневой дождь на съемочную площадку, актеры забились под целлофановый полог — шум, хохот, кто-то сварил кофе, пошли простые в таких случаях беседы… И внезапно ринулись на эту колышащуюся под целлофаном людскую массу индейцы в полном боевом облачении. Откуда взялись индейцы на римской окраине? Ниоткуда. Это само кино рождает образы. Оно полно теней.

И быть может, в тот поздний час, в то время, когда пустеют павильоны (не смотря на то, что тяжело вообразить, что это когда-нибудь случается), жизнь на студии все равно не останавливается. В данный час оживают привидения.

Вы сомневаетесь? Зря! А вот Феллини готов в это поверить.

Довольно много лег тому назад Федерико Феллини привез на отечественный, лишь зародившийся, всего третий по счету Столичный кинофестиваль собственный новый шедевр «Восемь с половиной», в котором он поведал о творческих муках, о каторге, счастье, вечном празднике кинематографа. Спустя двадцать четыре года все повторилось. Феллини снова привез на отечественный фестиваль собственный фильм о кино и снова завоевал основной приз.

Само собой разумеется, изменился и сам мастер, и отечественный фестиваль, и мир около. Но в то время, когда наблюдаешь «Интервью», появляется надежда, что, возможно, из-за какого-нибудь поворота на данный момент выглянет юный Мастроянни, блеснет ослепительная ухмылка Клаудии Кардинале. Так как вечный карнавал кино не кончается…

Интервью Владимира Путина телеканалу NBC — Россия 24


Темы которые будут Вам интересны:

Читайте также: