Яростный и беспощадный
Сыгравший в «Аватаре» циничного полковника Кварича Стив Лэнг поведал о воинской этике, весьма страдающей от нечистой войны.
Стив Лэнг в фильме «Аватар» /Avatar/ (2009) сыграл циничного и бескомпромиссного полковника Кварича, командира службы наёмников и начальника безопасности на работе у корпорации. В интервью Фильму.Ру Лэнг говорит о пользе театрального опыта для работы с 3D и съемок без декораций и о воинской этике, весьма страдающей от нечистой войны.
— Вы успешный театральный актер, как я знаю. Имеете возможность поведать о различиях между игрой на сцене и игрой в безлюдном пространстве, где снимали все 3D сцены. Это было тяжело?
— Театральный опыт был крайне полезен. Кварич так как весьма театрален, многое из того, что он делает, он делает на публику. Он – знак безопасности на данной планете. Ему необходимо излучать уверенность, дабы передавать ею подчиненных. Ну а помимо этого, работа с 3D не через чур отличается, к примеру, от работы в репетиционном зале.
У тебя нет ничего, не считая твоего воображения, больше трудиться не с чем. Это не то же самое, что простые съемки с декорациями ты идешь по улице, около практически настоящие дома, солнце светит прямо в глаза, а из-за угла выходит ковбой с револьвером.
В то время, когда ты трудишься в безлюдном количестве, этого ничего нет – ни погоды, ни строений, по большому счету ничего нет.
— Что Кэмерон вам сказал? Как он с вами трудился? Как мотивировал?
— Джим Кэмерон разрешает большое количество импровизировать. Он не относится к собственному сценарию, как к Священному писанию, он неизменно в поиске. А 3D, работа с камерами, закрепленными на головах актеров, освобождает его от необходимости находиться за спиной у оператора.
Он бывает совсем рядом с тобой, говорить, останавливать съемку, затевать заново. Это исследовательский процесс. Тут ничего не было «по инструкции», по большому счету импровизация – любимый конек Джима. И вдобавок он весьма наблюдательный, он совершенно верно знает, в то время, когда все полностью верно.
И вдобавок он яростный, бессердечный и неутомимый, в то время, когда ищет полную правду момента.
— Не было обидно, что до самого последнего момента вы не видели плодов собственного труда? Так как на простых съемках вы имеете возможность хоть любой дубль позже отсматривать в мониторах, а тут до самой премьеры ничего не ясно.
— Это как наблюдать на завернутый рождественский презент, что лежит под елкой два года и ты не можешь его открыть. Это, само собой разумеется, тяжеловато… но привыкаешь. Я постоянно знал, что данный сутки настанет, и мы откроем подарочек. А иначе, я трудился в театре. В том месте ты выходишь на сцену восемь раз в неделю, и ни при каких обстоятельствах не видишь себя.
Но для меня так кроме того лучше. Я, понимаете ли, не весьма обожаю наблюдать на собственную работу. Но «Аватар» /по поводу/ (2009) я грежу заметить.
Я до тех пор пока видел лишь куски, я до тех пор пока еще не видел фильм полностью в 3D.
— Ну вы не станете разочарованы. А как по поводу кастинга? Это был весьма тайный проект, я просматривал, что актерам на ранних этапах не просто рассказывали, что это за история, про что она.
— Мне позвонили и заявили, что Кэмерон желает, дабы я прочел один сценарий. Я, само собой разумеется, дал согласие, подписал соглашение о неразглашении, прочел сценарий и осознал, что был бы радостен это сыграть. Мы час говорили с Джимом по телефону, позже я приехал в Калифорнию, мы еще поболтали, позже он задал вопрос меня: «Возможно я включу камеру, я в большинстве случаев ей думаю».
Позже мы делали кое-какие импровизационные этюды, я уехал и уже в самолете взял сообщение, что Кэмерон желает, дабы я сыграл эту роль.
— Я пологаю, что у вас самый занимательный, самый противоречивый персонаж во всем фильме. Что вы сами о нем думаете?
— Кварич – чёрный и страшный персонаж. Гете сказал: никто так не страшен, как идеалист, утративший иллюзии. И это именно его случай. В то время, когда Кварич вступил в морскую пехоту, он отправился в том направлении с верными совершенствами, дабы помогать, дабы испытать себя, развить собственную храбрость, лидерство… А позже это все выгорело.
Он был в страшных местах, сражался в страшных битвах… Для его души это было крайне вредно. Она начала отключаться по частям. И к тому моменту, как он ушел из морской пехоты и завербовался на Пандору, Майлз Кварич был уже не в полной мере цельным человеком. В действительности он уже не смог выполнить собственную работу. Он частично ослеп и просто не видит планету, не осознаёт неприятеля, с которым пробует сражаться.
На Пандоре нужна гибкость, а он приносит косность.
— Вы сыграли уже большое количество военных, игрались генералов времен гражданской войны в Соединенных Штатах. А сейчас вот вы играетесь полковника в личной охранной организации будущего. Как вы думаете, военная этика, рыцарская этика , в случае если угодно, поменялась за эти практически триста лет с 1860-х до 2150-х, в то время, когда происходит воздействие фильма?
— Это весьма хороший вопрос. Я пологаю, что идеал не изменился, но действительность, правила боя, изменились достаточно очень сильно. Но в военной истории так происходит. Раньше обращение шла о бое один на один, лицом к лицу, это было обставлено множеством ритуалов, в этом была честь.
Кое-какие относят появление современных военных действий с массовым внедрением пулеметов – в то время, когда произошло перемолоть множество неприятелей, в то время, когда война стала безличной. Современную войну именуют нечистой войной.
Не то, дабы существовали чистые войны, но все же имеется нюансы. Поступая на работу, ты заключаешь этический контракт: делать собственный долг с честью, защищать, быть лояльным. А в итоге приходится иметь дело с вооруженными детьми, с гражданскими, которых применяют как живой щит либо живые бомбы… Природа войны вправду изменилась.
Она ни при каких обстоятельствах не была хорошим делом, у нас имеется тенденция к идеализации ветхих войн, на Западе мы именуем Вторую мировую войну «хорошей, честной войной», не смотря на то, что в действительности она была не меньше нечистой, чем все остальные. Я пологаю, что мы показываем в «Аватаре», что еще через сто лет война стала еще омерзительнее.
— Другими словами все будет еще хуже?
— Ну да, лучше уж точно не станет.
