Кино болгарии на ммкф: отцы и дети сорок лет спустя
Столетний юбилей болгарского кинематографа стал событием, удостоившимся особой программы в рамках 37-ого ММКФ. Особенно знаковым стал показ киноленты 1977 года Бассейн режиссера Бинки Желязковой, удачно совпавший с участием в конкурсной программе фестиваля нового фильма болгарского режиссера Ивайло Христова Лузеры.
4.0
Сербский режиссер Горан Радованович снял фильм о трагедии Косово
В обоих фильмах речь заходит о проблеме взаимоотношений отцов и детей, о непростом пути постижения законов судьбы подрастающим поколением. Символично, что мы становимся свидетелями духовных поисков представителей различных поколений двух различных обществ — болгарского социалистического и болгарского постсоциалистического (демократическим назвать его язык не поворачивается), объединенных историей и общим языком, поделённых, увы, не только идеологией, но, как оказывается, и культурой. Культура выступает не только в качестве концентрированного выражения процессов, каковые тревожат общество, но и оказывает помощь сформулировать собирательный образ определенных совершенств, находящих в обществе живой отклик.
Наиболее значимым компонентом обоих фильмов есть окружающая храбрецов ситуация. В фильме Бинки Железняковой храбрецы органично вписаны в окружающее их пространство, которое дополняет их, и молодое поколение — при всем его замечательном внутреннем протесте — не противопоставляет себя тому, что около. А вот при погружении в муниципальный ландшафт современной Болгарии, где разворачивается воздействие Лузеров, берет оторопь. Причем не от обветшалости и бедности как такой, вовсе нет.
Создается стойкое чувство, что на территорию, организованной представителями одной цивилизации, пришли народы и другие племена, кто-то наподобие готов Алариха, расположившихся у стенку Колизея.
Фуси: неуместный человек либо кино по-исландски
Делается не по себе от мысли, что при с Болгарией страна и народ, в неспециализированном-то, те же. Более того, нынешние дети являются детьми тех, кто еще жил в мире храбрецов Бассейна. Но культурной преемственности нет никакой, кроме того места регулярного визита — такие как школа либо неспециализированный двор — как будто бы бы остались в прошлом, не изменяясь. И новое поколение не желает давать вторую жизнь той среде, в которой они растут, не ассоциируя себя с развалинами прошлого.
Они его терпят постольку, потому, что шансов на какие-либо перемены нет. И желают скинуть это прошлое в любую 60 секунд, готовы променять его на глоток чистого воздуха, вспышку настоящих эмоций. Но догадываются ли они о цене таковой сделки, чему в большинстве случаев учат сказки?
Вероятнее — нет. У них как будто бы нет сил пройти данный путь.
Кадр из фильма Лузеры. Фото: www.kino-teatr.ru
Оба фильма сейчас наводят на идея о неизбежной связи условий бытия с сознанием. Само собой разумеется, как упорядоченность и однообразность, так и безысходность и бессмысленность взрослой судьбе рождают в молодом поколении протест фактически однообразного эмоционального содержания. Но вот то, какие конкретно формы он примет, как на большом растоянии зайдут познающие жизнь в изучении ее, с какими утратами они выдут из данной заведомо неравной борьбы — отечественное общее дело.
