Лавина, лавина
Премьера фильма Ивана Соловова «Лавина» 19 октября состоится в Кремле.
Как-то, пребывая в сумеречном настроении от того, что все приходится снимать боевики да боевики, Панкратова-Тёмного да Панкратова-Тёмного, Хмельницкого да Хмельницкого, а душа-то жаждет большого — так вот, в таковой самый момент режиссер Иван Соловов позвонил Виктории Токаревой и задал вопрос, нет ли у нее случайно готового очень способного сценария. Совсем случайно у писательницы был готовый очень способный сценарий, да вот беда — за ним уже вовсю охотятся Сергей Колосов да Усков с Краснопольским.
Соловов весьма расстроился и поразмыслил, что, видно, на роду ему написано снимать очередной «Караван смерти» с Панкратовым-Тёмным и Хмельницким. Но умная женская душа писательницы, содрогнувшись от столь сумрачной возможности и испытав острую жалость к загибающемуся таланту, рассудила в противном случае. И устроила Вктория Токарева что-то наподобие тендера на право снимать собственный сценарий.
Кадр из фильма
Усков и Колосов с Краснопольским были мгновенно отодвинуты, и за «самый грандиозный проект года» (как сообщено в пресс-релизе) взялся Иван Соловов. Взялся он, "Наверное," весьма рьяно, кроме того, пожалуй, через чур, учитывая тот факт, что премьера картины пройдет не где-нибудь, а в Кремле. Низкий поклон от цирюльника.
Этот грандиозный проект воображает собою двухчасовую художественную ленту называющиеся «Лавина» и витающим в воздухе подзаголовком «На что я просадил эту проклятую судьбу?», вариантами которого смогут кроме этого быть «Кто виноват?», «Что делать?», «Камо грядеши?» и «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?»
В первую очередь (это по окончании риторических подзаголовков) по просмотре фильма появляется вопрос: «А на хрена столько денег на него израсходовано?» То, что картина очень крупнобюджетная, кидается в глаза сходу. Храбрецы а также второстепенные персонажи живут в немыслимой роскоши, среди мебели, к которой и подойти страшно, не то что сидеть, лежать либо заниматься на ней любовью. Дремлют они в прекрасном шелковом белье.
Они совершают продолжительные и тщетные прогулки по Парижу, где целуются на берегу Сены и методично истаптывают все бутики. Не знаю, как вы, а я почему-то всегда была уверена, что имеется большое количество городов на свете, где может происходить любовь, среди которых Париж, кстати, не самое и романтичное. Но — первое, что приходит на ум.
Да уж, само собой разумеется, храбрецам самого грандиозного проекта года не пристало любовничать в Находке либо Мариуполе. Тем более в случае если уж имеется деньги на премьеру в Кремлевском Дворце, то на поцелуй в Париже — это раз плюнуть.
Но, направляться, разумеется, ввести читателя в курс дела — того, что происходит на экране. А в том месте происходит следующее. Между мебельным гарнитуром и роялем из карельской березы, богатый, известный и удачливый, мыкается, держа брови домиком, знаменитейший пианист планеты Игорь Месяцев в исполнении Александра Феклистова.
Его душа желает страсти, а находит лишь домашний уют и музыку с преданной женой Ирой в исполнении Анны Каменковой, свекровью — Ниной Гребешковой и двумя великовозрастными детьми. Причем дочка — хорошая и хорошая, планирует замуж за яппи, а сын подсел на иглу и всячески хамит родителям. В этот самый момент появляется Она по имени Люля в исполнении Ларисы Борушко и утаскивает гения в собственные сети. Она — дама-вамп, она пришла, дабы устроить собственную жизнь и уничтожить чужую.
Игорь, очевидно, уходит от жены, по окончании чего градом (правильнее кроме того сообщить, лавиной) на него сыплются несчастья, основных из которых два: от передозировки умирает сын второе и Алик — он перестает играться. Люля, обиженная таким поворотом событий, укатывает куда-то в Америку, где, как она говорит, ей внесли предложение бизнес (прошу вас, продемонстрируйте мне конкретное место в Америке, где дамам не первой юности и, в сущности, без обычной профессии предлагают бизнес!
Поверьте, это не праздный интерес). И живет отечественный храбрец один, никому не необходимый, всеми забытый. Но концовка!
Мой Всевышний, какая концовка! Звонит бывшая супруга и информирует, что дочка родила мальчика, в случае если желаешь, подъезжай в роддом. И он подъезжает, и держит в руках данный тщетный комочек, и неожиданная ухмылка миллиметр за миллиметром расползается по только что депрессивному лицу, и новая судьба готова обрушиться на него лавиной.
Все рыдают, братаются. Финиш фильма.
Ну что ж, мелодрама так мелодрама. Кто ж против хорошей хорошей мелодрамы? Вот лишь из-за чего все время хочется запрятать глаза, дабы не видеть, что происходит на экране, заткнуть уши, дабы не слышать, что говорят храбрецы? Быть может, вследствие того что снова, по ветхой советской привычке, мы никак не желаем согласиться, что готовы снять в полной мере тщетный фильм, но снять как следует.
Исходя из этого снимаем тошнотворный симбиоз великого почина и ничтожного его выполнения, впихиваем в один кадр коня, трепетную лань, осла, козла и косолапую мартышку. Режиссер как будто бы карабкается по детской ледяной горке вверх, к высотам настоящей психотерапевтической драмы, но совместно со всей собственной унылой компанией скатывается к плохой безвкусной мелодраме.
Фактически говоря, кто заявил, что Виктория Токарева способна писать что-то большее, нежели женскую мело-прозу, пригодную для чтения в электричке либо в самолете? На таком материале Софокла либо Шекспира не снимешь, как из тюлевой занавески шубу не сошьешь. И ни надыбанные Солововым деньги, ни хорошие актеры положение не спасут. Несчастные актеры играются то, что говорит им режиссер, а режиссер снимает то, что написано Викторией Токаревой.
Написанные на бумаге, диалоги, быть может, смотрелись довольно пристойно. Но перенесенные на экран, озвученные голосом, разыгранные в эпизодах, они иногда хороши того, дабы занести их в пособие для первокурсников-сценаристов в главу «Как не нужно писать диалоги». Вот сын-оторва, нахамив родителям, рукоплещет дверью и отправляется на дискотеку.
Мать безрадостно наблюдает ему вслед. «на данный момент она сообщит: »И где же признательность за все?« — думаешь с кошмаром. »И где же признательность за все?« — оправдывает мои нехорошие опасения героиня. Вот храбрец объявляет жене, что уходит от нее, по причине того, что полюбил другую. Боже, лишь бы она не сообщила »А как же я?«! »А как же я?« — как будто бы издевается нужно мной героиня.
В то время, когда возлюбленная в кровати на вопрос »Из-за чего до меня у тебя было так много мужчин?« отвечает собственному любимому пианисту »Я искала тебя«, хочется разрешить войти себе пулю в лоб либо, на худой конец, протошниться. Но своевременно останавливаешься, по причине того, что осознаёшь — на каждую реплику пуль в лоб не напускаешься, а рвотный рефлекс может оказаться не у меня одной в зале. Как бы конфуза не вышло.
Ах, как хочется отыскать в памяти всех, кто учавствовал в этом вавилонском столпотворении, — Владимира Меньшова с его »Завистью всевышних«, Сергея Микаэляна с его »Звездочкой моей ненаглядной«, Петра Тодоровского с »Военно-полевым романом«, Михаэля Ханеке, наконец, с »Пианисткой«. Последний, действительно, имеет мельчайшее отношение к »Лавине«, не смотря на то, что самый почетен в качестве сравнения. Вот вам, выпендрежная Европа, получите отечественный, российский, маскулинный ответ собственной »Пианистке«.
Мы, действительно, не держим под кроватью садо-мазо-комплект (не смотря на то, что с душевным мазохизмом дружим), но на рояле, во-первых, играем не хуже, и во-вторых, бессмысленностью собственного существования гордимся не меньше.
Всех, но, не упомнишь — фильм цитирует практически веером чуть ли не все российское постсоветское кино на тему любовь-душа-подонок-постель. Да что в том месте — кроме того советские фильмы понадобились Ивану Соловову. К примеру, пара Феклистов — Козаков иногда здорово напоминают парочку Янковский — Табаков из »Полетов во сне и наяву«. Да и по большому счету эта картина Балаяна много дала творческому куражу Соловова.
Особенно тайная гордость за бесцельно прожитые годы, выпирающая в обоих фильмах, как пистолет из кармана.
Но, что это мы все злобствуем да злобствуем? В итоге, в картине имеется хорошее средство от рвотного рефлекса — приличная актерская игра. И не смотря на то, что всем актерам играться безумно тяжело — это видно невооруженным глазом легко вследствие того что играться практические нечего, — стараются они отменно.
Путаный и кукольный (не смотря на то, что по плану — ужасная фигура) храбрец-любовник-пианист лишь благодаря титаническим упрочнениям Александра Феклистова моментами похож на живого человека. Если бы не Феклистов, киногерой попросту превратился бы в ходячую схему-карикатуру, забавную и нелепую, а так — имеется намеки на то, что принято именовать »образом«. Кроме того в открыто нелогичных и фальшивых сценах Феклистов умудряется сохранять верность профессии и приводить к, родные к состраданию.
К примеру, сцена на кладбище, в то время, когда по окончании похорон сына Игорь подходит к священнику и пробует добиться у того, виноват ли в смерти сына, задаёт вопросы, как ему поскорее увидеться с ним, растолковывает, что весьма скучает по сыну и жить без него не желает. В какой-то момент перед нами — натуральный человек, с ужасными тараканами в голове, запутавшийся, жалкий, но — практически натуральный, живой.
Кстати, на роль Месяцева сначала утвердили Родиона Нахапетова, и тот кроме того, думается, начал сниматься. Позже что-то случилось, Нахапетов провалился сквозь землю, и в последний момент показался Феклистов. Возможно, в случае если что-то и пошло на пользу картине, так это, непременно, замена исполнителя ключевой роли — Нахапетов был бы через чур ровен и сладок, красив и многозначителен, а уж по части многозначительности и красоты тут и без того явный перебор.
А чуть нелепый, угловатый Феклистов (ставший, к слову, одним из самых востребованных на сегодня актеров) — »то, что необходимо для лучшего вкуса«.
Жаль хорошую актрису Анну Каменкову, которой досталась роль не приведи Господь — ровная, как ствол эвкалипта, и плоская, как высокогорный каток Медео. Не продраться, никак не продраться, не смотря на то, что ей, бедной, весьма хочется играться, и играться прекрасно. Но роль такая, что ни на какой козе к ней не подъедешь.
Лариса Борушко играется открыто слабо, к тому же ей так не достаточно обаяния, что по большому счету начинаешь сомневаться в умственных свойствах главного храбреца, кинувшего собственную жизнь к ногам столь несимпатичного существа.
Но в том, что фильм отыщет собственного зрителя, сомневаться не приходится. На каждый товар имеется клиент. К тому же замечательная волна пиара около картины, премьера в Кремле собственный дело сделают.
И взглянет, и оценит »Лавину всяк сущий пенсионер, также подуставший от латиноамериканских мыльных опер и отечественных долгоиграющих семейных тайн и простых истин в кавычках и без.
