Мне не нужно сверкать…
Исполнительница ключевой роли в фильме «Огни притона» поведала нам об Одессе, работе с Александром Гордоном, подготовке к роли и о том, как она относится к наградам и призам
«Одесса – это место, которое привязывает к себе таких людей, как я. Если вы появились в воде, вас подсознательно тянет в воду, легко вам в том месте прекрасно. Мне прекрасно в Одессе, – говорит Оксана Фандера о собственной »новой роли« и малой родине в фильме Александра Гордона «Огни притона».
Кадр из фильма
Одесса в сознании любого советского человека всегда была »особенным местом«, мало нереальным и совсем не советским. Данный город, как и люди, появившиеся тут, не приемлет суеты и существует по своим законам, осознать каковые возможно только отказавшись от привычной логики и отдавшись на волю случая. »Одесса не терпит того, что вы станете ей предлагать – она все обязана дать сама.
А ваша воля дальше – принимать либо ожидать следующего предложения, – с блеском в глазах говорит о собственной отчизне Оксана. – Это прикольный город, он похож на человека, на такую самую малость гневливую, гордую даму, полностью вне логики существующую«. С этим не поспоришь. Тем занимательнее наблюдать кино про Одессу, снятое по сценарию жителя Одессы Гарри Гордона его сыном Александром Гордоном с одесситкой Оксаной Фандерой в роли хозяйки мелкого приморского борделя.
Через чур много Одессы? Так и имеется, город в данной истории о терзаниях и душевных поисках – не просто фон, а полноправный храбрец-соучастник, невыдуманный и одновременно фантастический мир, образ которого у многих из нас организован по бабушкиным воспоминаниям, радостным смешным рассказам и шумным черно-белым советским фильмам. »Саша, в то время, когда задумал эту историю, в то время, когда снимал ее, все время сказал о некой советскости, – говорит Оксана. – Он ни на секунду, ни в монтаже, ни в титрах, нигде не вышел за рамки представления о том, что такое советское кино«.
Но, дело тут не только в умелой стилизации, восприятие картины диктует все та же одесская фактура – броская, кричащая и предельно точная. Представитель совсем другого поколения, Гордон умудрился создать полностью реалистичный мир – его Одесса не есть продукт современного о ней представления, она вправду воссоздана таковой, какой ее не забывают люди старшего поколения.
Кадр из фильма
Но при всем внимании к подробностям, при всем рвении к исторической правде, в одном нюансе создатели картины все же отошли от реалий тех лет. В сценарии Гарри Гордона основная героиня была дамой »в теле«, какой, фактически, и положено было быть одесситке ее возраста и рода занятий в 50-х годах прошлого века.
Актрису на роль мамы Любы режиссер искал продолжительно и мучительно, Фандеру действительно не рассматривал, считая »через чур гламурной«, но повстречавшись с ней по совету киноведа Любови Аркус, решил фактически сходу. Гордон-старший был против, он видел собственного персонажа совсем иным и всячески отговаривал сына от неправильного решения. »Мне весьма хотелось угодить Гарри Борисовичу, что наблюдал на меня с жалостью, как на меня наблюдал мой дед покойный, в то время, когда я была весьма худой в юные годы, – смеется Оксана. – Мне весьма хотелось ему как-то понравиться.
Не вследствие того что он писал эту историю, а я выгляжу не так, как ему хочется, легко мне хотелось, дабы у этих двух красивых мужчин не было камня преткновения в моем лице.« Обстановка разрядилась на примерке костюмов, куда Гордон-младший привел отца. Оксана, пробуя добиться »соответствия«, изводила ничего не осознающего живописца по костюмам просьбами »добавить толщинки« и »расширить тухес« (т.е. зад). В какой-то момент Гордон-старший не выдержал и расхохотался: »Я, Саша, думается, осознал, из-за чего ты ее забрал«. В следствии работа переросла в громадную дружбу. »Неизменно приятно сказать фразу «Меня полюбили», – говорит Оксана. – В этом случае это был потрясающий акт приятия меня таковой, какая я имеется.«
Кадр из фильма
Не обращая внимания на одесское происхождение, к внешним атрибутам роли (в частности – говору) актриса подготовилась не меньше шепетильно, чем к ее психотерапевтическим нюансам. Приехала на родину до начала съемок, сказала с людьми, искала выговор, манеру речи, эмоции. Общалась по большей части с пожилыми людьми, пробуя отыскать интонации, свойственные изображаемому в фильме времени.
Писала собеседников на диктофон, разбирала услышанное. »Я "настойчиво попросила" познакомить меня с девушкой легкого поведения, она мне целый сценарий зачитывала – от начала до конца. Вот к кому я не приблизилась, она говорит легко гениально. Это как сердечный ритм, все слова наполняются немыслимым смыслом.
У меня, конечно же, не было задачи скопировать ее, мне необходимо было легко напитаться тем временем, которое она в себе несет. По причине того, что она в 1957-м именно отлично себя ощущала«…
Кадр из фильма
Кроме Фандеры, в картине занято много красивых актеров, а также представителей »ветхой« школы – речь заходит, конечно же, об Аде Роговцевой и Богдане Ступке. »Работалось с ними весьма интересно и по-различному, совсем по-различному, – говорит Оксана. – Ада Николаевна сначала со мной общалась достаточно строго, и мне казалось, что это ее личное, персональное отношение ко мне. Позже мы «познакомились» с ней еще раз, в то время, когда уже вышел фильм, и стало известно, что она поразительно теплый человек, что ко мне относится с симпатией, было пара эпизодов, в то время, когда она обосновывала мне собственную любовь.
Это было приятно и нежданно, по причине того, что мне казалось, что она такая строгая, сухая дама, а она, по всей видимости, так «давала зазор» между нами, дабы правильнее ощущать собственного персонажа…« Возможно, Роговцева изначально так выстраивала отношения, следуя собственной роли? »Возможно. Легко я человек эмоциональный, я ни при каких обстоятельствах не смешиваю жизнь и работу, и, само собой разумеется, сходу считываю это как персональное отношение ко мне, как поведение, не имеющее отношения к работе… С Богданом Сильвестровичем совсем вторая история. Данный броский, эмоциональный, темпераментный мужчина через полчаса заговорил всю съемочную площадку, кокетничал, заботился, обаял всех дам. Он очень многое привнес в эту роль, делал то, что не было заложено в самой истории, но делал это замечательно и очаровательно.«
Кадр из фильма
Такие же утепленные слова Оксана находит и для Алексея Левинского – прекрасного режиссёра и театрального актёра, ни разу до »Огней притона« не снимавшегося в кино. »Он в самом деле сделал исключение для Гордона… Я думала, честно говоря, что это кокетство какое-то, преувеличение, но он вправду не снимался в кино раньше, по большому счету ни при каких обстоятельствах. Он просматривал сценарии и отказывался, позже прекратил просматривать сценарии, сходу отказывался. Саша его убедил.
Это было весьма интересно.« Между храбрецом Левинского и Гордоном, кстати, несложно подметить сходство, по крайней мере, внешнее. Был ли данный храбрец экранным воплощением личности режиссера, как он близок Гордону? »Так же как и женский, – без сомнений отвечает Оксана. – Я думаю, в этом имеется некая дуальность, это одинаковый человек, у которого имеется и такое восприятие, и второе восприятие. Другими словами это вправду одно да и то же существо. Я так думаю, возможно, Саша сообщил бы совсем по-второму.«
Кадр из фильма
Страно, в следствии общения с Оксаной рисуется совсем другой образ Александра Гордона, диаметрально противоположный сложившемуся имиджу резкого, острого на язык и не очень-то дружелюбного телеведущего. »Для меня данный фильм тем более ценен по причине того, что я весьма полюбила Сашу. Он в первый раз разрешил себе расстегнуть ту «молнию», на которую застегнут, которая прямо вросла ему в кожу. Все плюсы, все минусы, наивность, романтизм, сентиментальность картины – это все Саша.
Целый данный фильм – это он. Это не его представление о красивом, это он сам. И это страно, по причине того, что его телевизионный образ никак не сочетается с данной картиной.« Оксана, как узнается, до съемок с Гордоном знакома не была, но это не помешало ей »разглядеть« человека, о котором она сейчас отзывается с таковой теплотой и искренностью. »Я принадлежу к второму типу людей, я невнушаема кем-то и чем-то, критерием оценки для меня есть только собственное любопытство, – вспоминает знакомство с Гордоном актриса. – Саша сначала был страно мягким, он меня смешил, я смеялась через 15 мин. по окончании встречи.
Я внутренне сообщила ему «да» по окончании того, как он меня задал вопрос, видела ли я его первый фильм… В большинстве случаев режиссеры задают вопросы, для них серьёзен ответ. Я с опаской сообщила «нет», я вправду его не видела… Он ответил: «Вот что я вам рекомендую… Его прекрасно наблюдать в кровати. Умываетесь, чистите зубы, ложитесь дремать и включаете фильм. Под него отлично засыпать».
Моя признательность не знала пределов. Я осознала, что я с ним буду трудиться, полностью совершенно верно, в данной истории, в следующей, не имеет значения. По окончании фильма я заявила, что в случае если у него будет когда-нибудь какое-то ко мне предложение, я соглашусь не просматривая сценария.«
Кадр из фильма
В конце беседы я не смог удержаться от вопроса о »Кинотавре« – к общему удивлению, сочинское жюри не вручило Оксане приз за лучшую женскую роль, ограничившись дипломом с формулировкой »За сочетание таланта и красоты«. К чести актрисы необходимо отметить – Оксану эта »неприятность« мало трогает. »Меня по большому счету не весьма тревожат вещи, каковые в большинстве случаев тревожат вторых людей, правда. Как это растолковать, я не знаю, и как аргументировать, также не осознаю.
Это также связано с любовью… В случае если поставить меня перед выбором: в полной тишине, с вежливыми аплодисментами взять большой кинематографический приз либо не взять ничего, но ощутить, собственными глазами заметить, что тебя приняли, обожают – это серьёзнее…. Не смотря на то, что, в случае если честно, мне и это все равно. Мне вправду абсолютно все равно…« А что же »не все равно«, пробую докопаться до сути. »Я обожаю лишь те моменты, в то время, когда я перестаю себя выяснять.
Подтверждением этого являются хорошие слова людей, которых я уважаю. Это может продолжаться практически три секунды, мне достаточно. Я заточена на процесс, Анатолий Александрович Васильев, гений и абсолютный мастер, нас так воспитывал, что мы не готовы и не можем приобретать похвалу. У меня нет отсека в голове, что это осуществляет контроль, нет файла, что несёт ответственность за мою собственную реакцию в ответ на вашу.
Это умение давать, но неумение принимать. Для меня естественней, в то время, когда где-то в кулуарах меня рукоплещут по плечу, либо обнимают, либо говорят «благодарю тебя громадное» за ту либо другую работу. Мне не требуется блистать для громадного количества людей, я не могу этого делать, у меня нет возможности выразить это…
