Ничья земля, ничья земля
Фильм Даниса Тановича «Ничья почва» посвящен Боснийскому конфликту 1993 года. Но фильму тесно в рамках формальной неприятности. Он значитетельней, шире, метафоричней. Это фильм не только о личной заварушке, а о любой гражданской войне. В какой-то момент люди, живущие бок о бок, говорящие на одном языке либо замечательно осознающие друг друга, как боснийцы, хорваты и сербы, начинают сражаться из-за в полной мере разрешимых неприятностей — Европа, все-таки, не поселок диких мартышек, возможно постараться договориться.
И тогда почва, на которой идет война, делается «ничьей». В последние пара лет в фильмах о войне, начиная приблизительно с «Спасения» и «Блокпоста рядового Райана», особенное внимание уделяется потрясающе прекрасным пейзажам. Фильм Тановича снимался в Словении.
В нем также имеется горные вершины, негромкие равнины, и ожидать не нужно — отдыхай тут и по сей день, ан нет: красота не пользуется спросом и помогает только контрастом к происходящему. «В то время, когда находишься в городе, окруженном неприятелем, ничьими становятся окрестности, каковые до сих пор были любимы», — Данис Танович дает еще одну трактовку заглавию собственного кино, растолковывая, как вмешательство посторонней воли отчуждает родные места и привычные предметы. По-английски фильм звучит как «No Man`s Land» — почва, на которой нет людей, почва, не принадлежащая людям.
Кадр из фильма
Возможно несложнее. «Ничья почва» — это нейтральная полоса. Тут, в окопе между сербской и боснийской армиями застрял серб Нино, и боснийцы Чики и Чера. Чики ранен в ногу, Нино — в пузо.
Чере хуже всех: он заминирован, лежит на жутковатом продукте людской гения — мине, которая разнесет все в радиусе полкилометра, в случае если Чера хотя бы чихнет. Обстановка равняется безжалостная для всех, исходя из этого, в то время, когда Чере хочется кашлять либо на губу ему садится пчела, Чики и Нино, забыв обоюдную неприязнь, бегут, дабы отогнать насекомое и почесать бедняге укушенное место. Но чуть угроза отступает, жар неприязни вспыхивает с новой мощью.
Парни выпустят приятель в приятеля по смертельному выстрелу как раз в тот миг, в то время, когда будут на надёжном расстоянии от мины. «Война — состояние ума, это то, что у нас в голове», — сообщил Танович в одном из интервью. Вероятно исходя из этого современные конфликты тяжело сократить, удержать «в рамках» и возможно потушить разве что сражаясь до «победного финиша».
Кадр из фильма
Около «ничьей почвы» скачут вызванные на помощь силы ООН: генералы, воины, доктора, доктора наук, обозреватели, «другие специалисты и юные натуралисты». Они держат за руки серба и боснийца, призывая не глупить и разойтись по блиндажам. Но словесная аргументация не действует. «Вы начали войну! Я прав!
По причине того, что у меня пушка!» — Чико тычет Нино в шнобель пулемет. Но пока Чико поит Черу из фляжки, Нино завладевает оружием. Сейчас правда на его стороне.
Не все вопросы решаются мирным дипломатичным методом.Вылезший из окопа сапер разводит руками: Черу нельзя разминировать. Огромная масса специалистов из различных стран, вооружнных знаниями, лекарствами, поддержкой правительства и модерновой техникой, приложив все возможные усилия желающих оказать помощь — бессильны спасти одного. Смущенно выразив сочувствие ооновцы покидают «ничью» почву, увозя в пластиковых мешках трупы Нино и Чики.
Вся королевская конница, вся королевская рать неимеетвозможности оказать помощь человеку и тем более собрать Шалтая-Болтая междоусобной войны. Камера продолжительно держит на мушке храбреца, одиноко лежащего среди шикарного пустынного луга. Необычное дело.
Война, помой-му, самоё массовое, коллективное мероприятие, геополитический субботник, где дружно, поясницы к пояснице, плечом к плечу, только оголяет тотальное одиночество человека. Один, совсем один-одинехонек в зубной боли, в амурных горестях, в эйфории, в горе, в смерти и на войне.
Кадр из фильма
«Ничья почва» взяла «Оскар»-2002 как «лучшее зарубежное кино». Честное и одновременно с этим — желчное ответ, в случае если отыскать в памяти, как американцы относится к миротворческим миссиям ООН (правда это не мешает им делать ура-патриотические фильмы типа «Тёмного ястреба» об американцах в голубых касках). Танович замесил в собственной картине ужасную кашу, не покинув без ехидного внимания многие европейские страны.
Фильм представляет собой копродукцию Бельгии, Боснии, Герцеговины, Франции, Италии, Словении и Великобритании, и практически все актеры играются «собственную национальность», разве что за боснийцев — словенцы, а за французов — бельгийцы. Данис Танович отснял 300 часов хроники на линии фронта, сделал множество короткометражных фильмов о войне на балканском полуострове, о которой знает не понаслышке. Задумав ленту «Ничья почва» он, по всей видимости, преследовал единственную цель: максимально дешёвым языком, посредством несложных, но емких метафор — наподобие Черы на мине, пушки в шнобель, разбившегося Шалтая-Болтая, растерявшихся представителей либерального запада, бескрайних цветущих полей — растолковать людям психологию войны, оставив в стороне исторические следствия-обстоятельства, каковые у любой войны, в общем, однообразны и сводятся к борьбе за власть.
Кадр из фильма
Фильмы о войне возможно поделить на две категории. Война — надличностное действо, воля всевышнего, априорная, непререкаемая необходимость. И: война — вздор, паранойя, маразм, полный бред.
У «первой» войны не то дабы «не женское лицо» — у нее по большому счету лица быть неимеетвозможности. В таких фильмах действует коллективный храбрец, правые-виноватые, одним она приносит позор, вторым — лавры и почёт.
Эту войну обожает голливудское кино второй половины 90-х («Спасение рядового Райана», «Тонкая красная линия», «Тёмный ястреб») и советская традиция, под которую подпадает и новоиспеченная «Звезда» Николая Лебедева, и телевизионное эстрадное бесчинство на 9 мая, адаптирующее фронтовые песни к уровню не самых умных представителей тинэйджеров. В случае если война — вздор, перед ней равняется жалки и трагичны все ее персонажи, которых что попало она превращает в гоголь-моголь.
Об этом делает «Войну» Балабанов. «На войне у каждого собственная правда», — утверждает и Танович. Он имел возможность бы закончить собственный кино на любом кадре, кроме того на оптимистичном. Содержание принципиально бы не изменилось, потому что режиссер разрешил понять, что ему более близка позиция древних китайцев, рекомендовавших отмечать армейские победы похоронными шествиями.
Французы, потерпев поражение, ставят монумент победы. «В битве под Геттисбургом погибли десятки тысяч людей, — писал Селинджер. — В случае если кому-то приходится выступать в годовщину этого события, нужно выйти, погрозить кулаком собравшимся и уйти, в случае если, само собой разумеется, ты до конца честный человек».
