Одержимость, одержимость, одержимость, одержимость, одержимость, одержимость
Покойный поэт Эдуард Асадов стал бы в Голливуде миллионером. Миллиардерами стали бы безымянные авторы пионерлагерных поэтических исходников типа «Чего лишь ни делала зависть, убивала, сводила с ума. Вот послушайте, быль имеется одна.
Вошла в класс девчонка»… В общем, в финале девчонка погибает под колесами автомобиля от организованной зависти соперницы-одноклассницы, также претендовавшей на любовь красавца-одноклассника. В сущности, новая голливудская «Одержимость» исчерпывается этим долгим незабвенным стихом, лишь финал второй. Ну, и в отличие от бескомпромиссной поэтической прямоты фильм ставит на затейливость киношных флэшбэков и параллельного монтажа.
Но это не означает, что он хоть чем-то напоминает гимн страсти, снятый Лукино Висконти с тем же заглавием еще в первой половине 40-ых годов двадцатого века («Одержимость» /Ossessione/ (1943)). Висконти бы в гробу перевернулся, определи он, что отечественные прокатчики присвоили его наименование таковой похвале глупости, как фильм Пола МакГигана. Кстати, в оригинале похвала именовалась скромнее – «Wicker Park», по месту встречи влюбленных, конечно, в зимнем парке.
Практически Чаир.
Кадр из фильма
Итак, карьерист-рекламщик (Джош Хартнетт) возвращается вместе с богатой невестой в родной город Чикаго, где годом ранее у него была громадная и чистая любовь (Диана Крюгер). В ресторане «Белуччи» памяти Моники, игравшейся в европейском оригинале «Квартира» /Appartement, L’/ (1996), по мотивам которого поставлена «Одержимость», он внезапно в телефонной кабине натыкается на голос той самой громадной и чистой любви. Но лица ее он не видит, а она удирает вдаль.
Рекламщик находит в кабине ключ от гостиничного номера, лжёт невесте, что улетел в Пекин, а сам едет в отель. В номере никого, и рекламщик – несложная душа – ложится и засыпает. И снится ему, как когда-то «они студентами были, они друг друга обожали», а позже он позвал ее с собой в Нью-Йорк, а она давала слово ответить на следующий день.
Снится дальше, как назавтра в том самом зимнем парке, «переместив брови, жёсткими шагами ходит юноша около перекрестка. В данный вечер под его ногами снег хрустит решительно и жестко». А любовь так и не показалась, и по телефону ему говорят, что она улетела в Европу танцевать в мюзикле.
Танцовщицей была.
Кадр из фильма
Придя в сознание ото сна, юноша врётневесте, что он уже в Пекине, а сам все ищет пропавшую любовь. По ходу поисков, кстати, трахается в чужой квартире с какой-то незнакомкой. Что ж, в полной мере обыкновенная обстановка.
Но ко второму часу узнается, что у ветхого приятеля рекламщика, обувщика (Мэттью Лиллард), также на данный момент любовь, театральная актриса (Роуз Бирн), с которой все весьма непросто. Дальше, фактически, все кино – как непроще и непроще, по причине того, что все было связано. Кино, фактически, кроме того не про поиски любви, а про то, как, оказывается, была подстроена кабина в ресторане и гостиница, и Европа, и квартира.
И кто все подстроил, и что за каждой случайностью – неизменно тайна чужой судьбы, на которую дуракам решительно плевать, благодаря чего они систематично остаются в дураках, и, наконец, из-за чего тайное постоянно становится явным. По причине того, что сердцу не прикажешь. На данный случай также имеется похабный стих: «А женщина все обрисовывает приятеля, которого ожидала ее душа».
Меньше, соперница-разлучница показала организованную зависть к громадной и чистой любви, дабы в качестве незнакомки заполучить того же карьериста.
Кадр из фильма
Пол МакГиган выжал по максимуму «роковых совпадений» из замочка и каждого ключика а также из размера обуви. Должно увеличиваться что-то страстное и порочное, моральный вывод из коего для каждого зрителя неизбежен. «Я промолчал. Слова необходимы чуть ли.
И все ж хотелось молвить ей на данный момент: имей он все, о чем вы тут сообщили, он, возможно, и выбрал бы не вас». К сожалению, это «не вас» относится в фильме к каждому из персонажей. Хартнетт выглядит на порядок моложе Крюгер, не смотря на то, что в жизни моложе только на несколько лет.
Но у нее хоть глаза прекрасные, а у него – полые щелки. Разлучница Бирн имела возможность бы что-то сыграть, тем более что в ноль похожа на Дуню Смирнову, а также – как «не добрый дух», но какой в том месте темперамент, в то время, когда у нее интрига на интриге сидит, интригой погоняет. Единственный на свете источник страсти, человеческий темперамент в фильме всецело съеден выжиманием ее из сюжетных перипетий, не смотря на то, что и они малоперипетийны.
Откуда разлучница знала, что рекламщик выследит «бывшего» собственной громадной и чистой любви, что как раз в момент слежки едет в квартиру разлучницы? Так что для безнравственного зрителя все страстное и порочное неизбежно напоминает ветхий детский анекдот. «Ну, Мурочка, ну, еще самую малость».
Кадр из фильма
Все продолжается на одной ноте, ни на 60 секунд не убыстряясь, все два часа хронометража. Одинаковый монтажный прием «совпадений» повторяется каждые пять мин. со всеми собственными подробностями. Так, рекламщик снова не столкнулся с любовью, не смотря на то, что она в двух шагах. И детально растолковано, из-за чего не столкнулся: ключик вынимал из водостока.
Так, разлучница опять успела подмять любовь, не смотря на то, что времени подмять не было. И детально растолковано, как успела: осуществляла контроль телефоны. Подробности, возможно, должны придавать живое разнообразие, но со второго повтора ясно, что если бы Крюгер изначально лежала в той гостиничной постели, Хартнетт ложился бы в нее задом, лишь бы не наблюдать.
Больше МакГиган не изобрел ничего. К концу Мурочку хочется удавить вместе с режиссером.
