Рой андерссон: «сцену с карлом мы снимали два месяца»
В очереди на фильм «Стрингер» на кинофестивале в Торонто только-только стали известны результаты 71-го Венецианского кинофестиваля, а где-то уже звучно возмущался продюсер из Лос-Анджелеса: «Они вручили „Льва“ какому-то фильму и шведу с страшным заглавием! Что-то в том месте про голубя. Повезло юноше: в первый раз в конкурсе — и сходу основной приз». Тирада позвала хихиканье критиков из Нью-Йорка: «Не знать, кто таковой „швед с голубем“, — это легко невежество».
Да и «юношей» Роя назвать тяжело. В марте 2015-го режиссеру исполнилось 72 года.
в один раз познакомившись с фильмами Роя Андерссона, возможно стать либо его фанатом, либо ненавистником. Остаться равнодушным к тому, что делает данный шведский режиссер, нереально. Его дебют «Шведская история любви», вышедший в 1970 году, безотлагательно показывает первые подростковые эмоции.
Следующий фильм, снятый через пять лет, провалился в прокате, и Андерссон отошел от громадного кино.
Следующие 25 лет он снимал короткометражки и рекламу. Ролики Андерссона стали известны всему миру и легко брали «Каннских львов», будучи легко узнаваемыми и тяжело копируемыми.
Уже в рекламе Рой выработал собственный стиль: статичная камера, около которой строится декорация и одним дублем снимается все происходящее. В 2000-м Андерссон возвратился в кино с первой частью будущей трилогии о том, что означает быть человеком. «Песни со второго этажа» взяли приз жюри Кинофестиваля в Каннах. «Песни» завязаны на последствия кризиса 1990-х в Швеции, внимательно рассматривают мелкого человека, бюрократов, отголоски нацизма и религиозное лицемерие.
Андерссон не уподобился Терренсу Малику и не ускорился по окончании успеха. До выхода второго фильма «Ты, живущий» прошло семь лет, каковые он израсходовал на столь же скрупулезную работу по выстраиванию собственных кадров. И, наконец, лента «Голубь сидел на ветке, думая о бытии» — завершающая часть трилогии о том, что означает быть человеком — заметила свет на Венецианском кинофестивале в 2014 году и взяла «Золотого льва».
Рой Андерссон приехал в Россию, дабы представить «Голубя» и поддержать книгу Антона Равнина «Похвала банальности», посвященную постановщику. Перед премьерой в Петербурге Андерссон поднялся на сцену и в первую очередь пошутил: «Простите, я еле хожу , по причине того, что у меня вывих левого бедра. Как у Бергмана. Лишь у него, конечно, было вывихнуто правое!» Собственного покойного сотрудника Рой подкалывает неизменно — из-за правых политических взоров классика.
На то, что его именуют «слэпстик-Бергманом», не обижается.
У нас всего 15 мин.. Режиссер говорит достаточно медлительно, бережно подбирая слова, но с трудностями перевода неприятностей у него не появляется ни разу.
— Благодарю вас за образ той женщины из фильма «Ты, живущий», которая поет про мотоцикл. Я наблюдала и думала: наконец-то про меня кто-то кино снял!
(Рой смеется, но позже переходит на полностью важный тон.)
— Ты знаешь, меня время от времени обвиняют в том, что я некорректно показываю дам.
— О нет, я не обвиняю. Наоборот, они у вас весьма различные, весьма реалистичные, я бы сообщила.
— По большому счету я весьма обожаю дам! И ощущаю некую ответственность, в то время, когда придумываю дам для собственных фильмов. У меня две дочери, так что ответственность громадна, не обращая внимания на то что я в разводе.
Знаешь, я вырос в обществе, где дамам отводилось место на кухне, а мужчины должны были вкалывать на работе. Но в собственном следующем фильме я покажу совсем вторых дам!
— Вы уже понимаете, о чем будет ваш следующий фильм? Четвертый фильм трилогии?
— (Рой смеется.) Данный фильм будет с нарративом. Будет рассказчик, правильнее, рассказчица. Как Шахерезада. В базе лежат сказки «1000 и одной ночи».
Действительно, это будет такая современная Шахерезада, смесь реалистичной феи и рассказчицы.
— Я наблюдала «Голубя» на фестивале в Торонто, сидя рядом с Майком Ли.
— Правда?
— Он ваш громадный поклонник! И он вычисляет «Песни со второго этажа» одним из десяти собственных самых любимых фильмов.
— Нужно же!
— Вы бы смогли назвать собственные самые любимые фильмы?
— Пологаю, что я могу! Давай попытаемся три. (Рой загибает пальцы.) Мой самый любимый — «Похитители велосипедов» Витторио Де Сики. Это самый человечный фильм в истории кино. «Виридиана» Луиса Бунюэля — самый умный фильм в истории кино. «Хиросима, моя любовь» Алена Рене — самый поэтичный фильм в истории кино.
У меня по большому счету большое количество любимых фильмов: «Крик» Антониони, его же «Ночь»; обожаю фильмы Марселя Карне, Жана Ренуара. Русские фильмы также обожаю, в особенности те, что вышли в финише 1950-х: «Летят журавли», «Баллада о воине», «Женщина с собачкой» (это наименование Андерссон произносит по-русски — Прим. авт.). Они были поразительно романтичными, по-моему.
И сняты со смыслом, весьма человечные.
— Один из храбрецов вашего первого фильма «Шведская история любви» говорит: «В этом мире больше нет места одиночкам». Это было 45 лет назад. Как вычисляете, мир изменился?
— Вот это весьма интересно. Сравнительно не так давно я был в Нью-Йорке, показывал в том месте реставрированную копию «Любви». Думается, это было несколько недель назад. Таковой живой город!
Знаешь, что весьма интересно? Самый увлекательный и лучший живописец современности Эдуард Хоппер жил и трудился в Нью-Йорке, но в его картинах сквозит одиночество. Он жил в таком ярком и живом городе — кругом люди, суматоха, все бегут, — а он писал картины об одиночестве.
— То имеется за всеми современными средствами коммуникаций — от телефонов до соцсетей — люди стали более одинокими?
— Пологаю, что да. В мире будет все больше и больше одиночества. (Рой вздыхает.) К сожалению.
— Как думаете, храбрецы «Истории любви» дальше жили бы совместно?
— Нет. Не смотря на то, что я имел возможность бы сделать из данной истории хит бокс-офиса. Меня весьма просили.
Но ты же видела их своих родителей.
(Как мы знаем, что продюсеры «Шведской истории любви» умоляли Андерссона снять сиквел про Пера и Аннику, продемонстрировать их взрослыми, но режиссер был неумолим.)
— Я завязал с нарративом на долгое время. Прекратил снимать коммерческое кино. Меня значительно больше интересует показ фрагментов…
Как это по-английски?
— Возможно по-шведски. Я взгляну позже в словаре.
— Нет, постой, я отыщу в памяти. Бытия! Фрагменты бытия! Вот они меня больше интересуют.
— Собственные фрагменты вы снимаете, зафиксировав камеру и выстроив около нее площадку?
— Совсем правильно.
— И какая сцена была самой сложной для осуществления?
— Пожалуй, сцена из «Песен со второго этажа». Та, где приносят в жертву девочку. Тысяча человек в массовке, весьма тяжело с ними было. А в фильме «Ты, живущий» имеется сцена с двигающейся квартирой. Мы с ней намучились!
В «Голубе» с Карлом XII было нужно повозиться. В то время, когда он марширует на Полтаву и заезжает в кафе, эта сцена продолжается 11 мин.. У нас ушло два месяца на то, дабы снять ее.
Необходимо было репетировать все это с лошадьми, а они не обожают сниматься в кино!
(Андерссон принципиально воздерживается от больших замыслов. В то время, когда его задают вопросы из-за чего, он говорит про Илью Репина. Его картинам не необходимы большие замыслы. Сам же он берет неспециализированный замысел и держит до финиша сцены.)
— Я снимаю так, по причине того, что постоянно завидовал живописцам. Забрать историю и историю искусства кино. К картине возможно подойти в музее, подняться рядом и находиться, сколь угодно продолжительно.
Возможно пара мин. либо часов наблюдать на одну-единственную картину. Но в кино так мало фильмов для того чтобы качества! И мне было завидно, что в кино тратится столько времени на каждую сцену, а зритель не может толком разглядеть ее. И в какой-то момент я начал снимать одним дублем, без монтажных склеек. В то время, когда трудишься с дублями, теряешь время, теряешь концентрацию. В то время, когда ты всегда двигаешь камеру, снимаешь по пара дублей, то обычно не сходу получается завершить сцену.
Исходя из этого режиссеры оставляют это для монтажной. Лишние перемещения камеры для смены замысла призваны сделать сцену увлекательнее, чем она имеется на самом деле. А в случае если у тебя камера зафиксирована, то ты сходу обязан выстроить все идеально, в противном случае нет ничего, что окажет помощь.
— То имеется у вас ни при каких обстоятельствах не не редкость удаленных сцен?
— Нет, ни при каких обстоятельствах.
— А вы перешли с пленки на цифру?
— «Голубь сидел на ветке, думая о бытии» снят на цифру. И я с огромным наслаждением перешел на нее!
— В Голливуде кое-какие режиссеры пробуют спасти пленку, выступают в протест цифровых камер.
— Я сам какое-то время был наивным романтиком, обожал пленку, но на сегодняшний сутки уровень качества цифровой съемки легко прекрасное. Возможно снять все что угодно. Кроме того чувство пленочного зерна возможно добавить.
— У вас в фильмах бывают сцены со эффектами?
— Время от времени приходится разрешать кое-какие ситуации, прибегая к эффектам. На пример, забрать ту же сцену с Карлом. Дабы продемонстрировать, как на заднем замысле маршируют воины и проезжают наездники на лошадях, нам было нужно размножить их на компьютере.
Возможно было, само собой разумеется, вынудить их ходить по кругу.
— Я думала, вы так и снимали.
— Ну, совсем самую малость.
— А та сцена в «Песнях со второго этажа» в финале, в то время, когда все стремятся к стойке в аэропорте, — это также со эффектами снимали?
— О нет. В том месте мы воспользовались trompe-l’?il. Это «обман зрения» по-французски.
Я могу продолжить площадку, нарисовав дополнительный задник.
— В случае если бы вам встретились те горе-продавцы из «Голубя», что бы вы у них приобрели? Маску однозубого дядюшки, вампирские зубы либо мешок со хохотом?
— (Рой смеётся.) Я бы ничего у них не приобрел! По большому счету я постарался с помощью этих коммивояжеров пошутить над дурным периодом в истории кино, что на данный момент мы замечаем. Все отечественные юные режиссеры желают достигнуть успеха, и им думается, что необходимо в обязательном порядке переехать из Швеции в Голливуд и играться с вампирскими зубами!
на данный момент столько фильмов про вампиров снимается, что с ума сойти возможно.
— Что бы вы дали совет тем, кто желает снимать кино, но никак не решается?
— Очевидно, необходимо верить в себя. И, что крайне важно, ни при каких обстоятельствах не терять эту веру. Необходимо быть терпеливым, дабы осуществить собственные идеи. И нужно быть важным и честным.
И не сдаваться!
До тех пор пока Рой расписывается мне на книге, я успеваю задать вопрос его про Бергмана. Что у него с ним такое? «О, у меня с ним все замечательно! Мне просто не нравятся его политические взоры! — смеется режиссер. — Я обожаю пара его фильмов, но далеко не все.
Все-таки напрасно он был правым».
Создатель Татьяна Шорохова
