Вертикальный предел
Время от времени, ночами, в то время, когда за окном не дует ветер, мне снится Том Круз. Он, как Тарзан, легко прыгает со скалы на гора и радостно смеётся. От данной картины я просыпаюсь в холодном поту.
Режиссер Мартин Кэмбелл подошел к съемкам фильма «Вертикальный предел» более вдумчиво, чем Джон Ву – к собственному летнему творению.
Высадка с вертолета.
Бывалые альпинисты морщат носы, но придраться ни к чему не смогут. «А как это они висели-висели на веревке, а позже вылезли? Из-за чего нам не продемонстрировали?» – подозрительно интересуются праздношатающиеся. А вследствие того что было нужно бы сериал снимать, причем первая серия – как вылезали из пропасти в первоначальный раз, вторая – во второй, и без того потом.
Весьма увлекательно, а основное – познавательно. А так – крюки, веревки, портфели, очки, кошки и ледорубы, полный комплект мужского инвентаря, что праздношатающиеся так обожают крутить в руках, в то время, когда им выпадает такая редкая возможность.
Во вторую очередь по окончании снаряжения, на котором то и дело мелькают крупным планом и средним логотипы его производителей, важный подход был показан к актерскому ансамблю. Перво-наперво сладкоглазому Крису О’Доннеллу было строго-настрого не разрещаеться бриться. По большому счету.
В следствии данной, в общем, элементарной операции приторно-сахарный мальчик из «Запаха дамы» превратился в полноценного самца, не растеряв наряду с этим собственного мужского обаяния и не получая одновременно дурных привычек мусорить пивными банками на невинных склонах Гималаев. После этого были выбраны Билл Пэкстон (очень сильно возмужавший по окончании роли торговца машинами в «Правдивой лжи») и Скотт Гленн на роли соответственно плохого на голову миллионера, задумавшего восхождение на самую тяжёлую гору в качестве рекламного трюка, и немногословного жёсткого всклокоченного альпиниста Монтгомери Вика (про людей его типажа и складывают, в итоге, байки о Чёрном Спелеологе и Белом Альпинисте).
Разбавляют данный мачистский ансамбль веснушчатая Робин Танни, потенциальная мамаша Антихриста из «Финиша света», и Изабелла Скорупко, шведка польского происхождения, сыгравшая русскую напарницу Бонда в «Золотом Глазе». По-моему, термин «женщина Бонда» сходу все разъясняет.
И, в-третьих, само собой разумеется, горы. Горы сняты так, что от восхищения сердце изменяется местами с желудком и приглашает селезенку на тур вальса. Горы высокие, горы низкие, горы отвесные и пологие, заснеженные и обледеневшие, но все – полностью недоступные для простого человека.
Но отечественных храбрецов к простым людям отнести сложно. Ну кому еще придет в голову, нагрузив портфели одолженным у пакистанских воинов нитроглицерином, в метель отправиться к макушке восьмитысячника, дабы в том месте его рвануть и высвободить тем самым попавших в ловушку друзей? Такими способами этих друзей возможно разве что поскорее послать на тот свет, дабы не мучились. Однако, отечественная банда потенциальных самоубийц грузится в вертолет, и…
В банке не огурцы, а чистый нитроглицерин.
Начинается то, для чего, фактически, затеян целый фильм. Камера скользит над Тибетом (в роли которого в очередной раз выступила Новая Зеландия), величественные пейзажи сменяются видами отчаянно копошащихся на огромном боку горы букашек с ледорубами. Кроме того диалоги (о, эти страшные голливудские диалоги, к тому же и в обработке местных толмачей!) не смогут сломать впечатления от расстилающихся перед зрителями картин.
Таковой фильм возможно было разрешить войти с субтитрами либо по большому счету без перевода – он от этого лишь победил бы. Диалоги приводят к, и хочется звучно крикнуть: «Let’s get some action!». И action не заставляет себя продолжительно ожидать.
Кто-то начинает куда-то скользить, камера скользит за ним, мозг начинает себе воображать, при помощи какой конструкции это могло быть снято (ну не на санках же они за ним ехали, линия побери?), а позже камера, натурально, улетает с обрыва, печень зрителя улетает в область коленок, а актер повисает над пропастью на одной руке. По большому счету висение над пропастью включается как часть программы в любой аттракцион в картине, но от этого совсем не надоедает, им любой раз удается висеть в том месте по-различному – то с отчаяньем, то с назиданием в глазах, а значительно чаще – с несложной усталостью людей, добрая половина судьбы которых проходит в подвешенном состоянии.
А в то время, когда все же рванул нитроглицерин и отправилась лавина – пол практически затрясся, создавая чувство, что снежная масса, мчащаяся со скоростью курьерского поезда, на данный момент вывалится с экрана прямо на зрителей, а меня охватила радость, что у них осталось еще две бомбы, и минимум одна обязана рвануть не меньше эффектно, в случае если вычислять, что последнюю они все же применяют по назначению. Как старенький «Ударник» выдержал такое – до сих пор не осознаю. Кстати, о зрителях.
Кроме того самые стойкие и повидавшие виды ПТУ-шного лексикона и вида женщины на заднем последовательности реально умолкали на пять-десять мин. любой раз, в то время, когда по экрану начинала кружиться кутерьма из канатов, снега и альпинистов. Стоило начаться беседам на экране, как трепотня за спиной синхронно возобновлялась.
Несложнее говоря, наблюдать возможно и необходимо – в то время, когда еще случай представится? Ожидать видео бессмысленно – на экране кроме того весьма приличного телевизора эффект все равно будет не тот. DVD, само собой разумеется, компромисс (плюс возможность сделать вид, что британского мы не знаем, а субтитры отключить), но в итоге окажется намного дороже, а «Вертикальный предел» – не тот фильм, что довольно часто тянет производить перерасмотрение.
Так что бодро выстраиваемся в направлении касс, берем билеты на первый ряд, поближе к колонкам, и не забываем затыкать уши, когда на экране появляется говорящая голова.
