Водопад ангела
Хороший, плохой, никакой.
Когда-тов Америке некто Карвер отчаянно преследовал некого Гидеона.Шел по следу с револьвером и еще четырьмя вооруженными до зубов людьми. Правильнее сообщить, бессердечно гнал по снегу, лесам, камням и горячему песку. Один из них когда-то защищал достаточно нехорошую идею, а второй с ней боролся.
Один жаждалмести, а второй всеми силами ее избегал.И оба были весьма и весьма несчастны.
Признать в этих двух покалеченных судьбой мужчинах исполнителя самого гламурного тайного агента телеэкрана Пирса Броснана и обладателя Вручения Оскара Лиама Нисона возможно, пожалуй, лишь владея навыками агентурной работы либо имея справочные совокупности под рукой. Особенно поражает обветренное, пропеченное войной и солнцем лицо храбреца Броснана, которое бы было нужно в самый раз сибирскому каторжнику, но никак не обычному храбрецу вестерна.
В частности в последнюю категорию и попадает «Водопад ангела», не обращая внимания на полное отсутствие как индейцев, так и ковбоев (не смотря на то, что стоит признать, в кое-какие моменты залихватский боевой клич Чингачгука очень сильно бы украсил повествование). В полной мере американский сюжет о честном возмездии на материале из американской истории в более чем американских реалиях.
Это тот редкий род фильма, что возможно наблюдать без страха потерять главную для понимания сюжета подробность, неудачночихнув либо удалившись в туалет (в широкий прокат фильм не выходил). Размеренный, неторопливый, тягучий он написан столь широкими мазками, что утрата отдельных небольших элементов особенной роли не играется.
На протяжении данного фильма имеется время поразмыслить, фактически, над сюжетом, что, в случае если представить его в виде отрезка с точками A (завязка) и B (развязка), стартует с точки C, в противном случае говоря, середины, наряду с этим A и B практически совпадают. Определить, чем завершиться погоня и из-за чего она началась, возможно лишь на финальных минутах.
Все время до этого заполнено воистину праздничными и оттого вдвойне тоскливыми пейзажи, случайными и намеренными убийствами различной степени жестокости (от «чтобы не мучился» до сожжения заживо), и встречами, варьирующимися по глубине, заложенного в них философии и символизма (от в полной мере естественных пилигримов до порядком сверхъестественной торговки целебными снадобьями среди пустыни). На скорость самой погони все эти приключения-ответвления не воздействуют так, что рука так и тянется ускорить плеер (вариант-пролистать канал), а в голове начинают зарождаться мысли заняться чем-нибудь вправду нужным. Но что-то (и наверняка потрясающая игра актеров в сочетании с очевидным любопытством определить, чем дело закончится) не дает этого сделать.К тому же последовательное и местами кровавое уменьшение числа участников охоты все же увеличивает напряжение перед решающей схваткой, которая, как и надеется у приличных храбрецов, неизменно дуэль.
И вот, практически два часа спустя, нас доводят до точки B и…мягко говоря, оставляют с носом, а говоря по существу, жестоко обламывают. По большей части благородством какого-либо европейско-достоевского рода без на то оснований.В случае если сценаристы замахивались на катарсис (духовное очищение через страдание), то страдания очевидно недодали: ни репликами, ни действиями.Обстановка, при которой сто мин. экранного времени (и пара лет сюжетного) храбрецы испытывают весьма сильные эмоции определенного характера, а позже в течение пяти мин. их не то дабы быстро меняют на прямо противоположные, а просто достаточно вяло от них избавляются…что ж, такая обстановка теоретически вероятна, но очень сильно оскорбляет логику.
В случае если же сценаристы понятия не имели о катарсисе, а просто решили покинуть зрителю простор для воображения, то они не предугадали со временем: последнюю 60 секунд возможно и необходимо было смело убирать. Она одна одновременно и перекрывает кислород всем фантазиям, и ухитряется поставить перед зрителем громадный вечный вопрос, на что никакой мечтатель не ответит: И..?
Несложнее говоря, концовке не хватило драматизма и пафоса того самого, осмеянного на неоднократно американского склада: чтобы слезы литрами, крики-сирены, порванные рубахи и двадцать выстрелов из револьвера, рассчитанного на семь. Блюдо вышло недосоленным. И не имеет значения уже, что мясо для него выращивали на северо-западном склоне Килиманджаро только под полной луной, а жарили на дровах из карельской березы.
У него нет четкого вкуса, того, что бы сделало его вправду запоминающимся и оправдало два часа, убитых на готовку.
Оно-пресное.
