Захар прилепин: «в россии разлад между разными сферами культуры»
Захар Прилепин — один из самые известных современных писателей, его имя на слуху благодаря множеству литературных премий, резким авторским колонкам в СМИ и, само собой разумеется, активной политической позиции. Первый роман Прилепина «Патологии» был посвящен Чечне. Создатель сам учавствовал в военных действиях второй половины 1990-х.
За «Патологиями» последовал громкий успех романа «Санькя» о молодых революционерах-радикалах, что Кирилл Серебренников поставил в театре называющиеся «Отморозки», и работы «Грех», позднее названной лучшей книгой десятилетия на премии «Супер НацБест». Произведения Прилепина переведены на 17 языков и включены в программу русских гуманитарных институтов и книжки по истории современной русской литературы.
8 мая на российские экраны выходит фильм Алексея Преподавателя «Восьмерка» — первая адаптация прилепинского текста в полнометражном кино. «Восьмерка», как и многие произведения Прилепина, имеет автобиографическую базу. В 1990-е создатель являлся командиром отделения в ОМОНе. Маленькая повесть о приятелях-омоновцах в маленьком провинциальном городе и о любви одного из них к таинственной девушке Аглае в картине Преподавателя купила трагизм и объём.
Совместно со сценаристом Александром Миндадзе режиссер внес большие трансформации в сюжет.
КиноПоиск поболтал с Захаром Прилепиным об отношении писателя к экранизациям собственных текстов, узнал, какие конкретно книги современных русских писателей практически просятся на экран, и определил, какую роль сыграл режиссер фильма «Географ глобус пропил» Александр Велединский в создании нового романа Прилепина «Обитель».
— Из-за чего, на ваш взор, современную русского прозу нечасто переносят на экран?
— В целом, к несчастью, так сложилось в мире современного русского кинематографа, что задачи, каковые стоят перед кино, не столь сложны, как задачи, каковые ставит перед собой хорошая сложная литература. Литература, о которой мы говорим, в России сейчас существует, и она ставит задачи, классические для русской словесности — метафизические, духоподъемные. Сегодняшнее кино к таким вопросам обращаться не склонно. Оно переживает о зрителе, о рейтинге и о всевозможном позитивчике.
Само собой разумеется, это не всего кино касается, а главных кинотрендов. А важные режиссеры если не экранизируют, то по крайней мере систематично берут права на современные произведения. И Андрей Рубанов, и Дмитрий Быков, и Александр Терехов — самые сильные писатели современности реализовывали все либо практически все права на собственные романы.
Я на роман «Санькя» два раза либо трижды реализовывал права, на «Патологию» — два раза. То имеется я по себе знаю, что интерес имеется постоянный, люди берут права, люди находят какие-то деньги и кроме того практически доходят до съемочного процесса, но позже все это нежданно обрывается в силу совсем политического толка — и разных причин, и социального. Люди опасаются каких-то проблем. «
Несложнее снять кино, которое никого не заденет»
— Имеете возможность привести пример?
— У меня имеется роман «Патологии». Он посвящен событиям в Чечне. Первый раз права на экранизацию брали еще лет пять-семь назад. Тогда еще был жив актер Андрей Панин. Вот он и брал. По окончании него была еще одна попытка.
Но фильма все нет. Наподобие говорят, что тема Чечни на данный момент не самая ходовая. Имеется у меня роман «Санькя». Он про молодых революционеров, радикалов, экстремистов. С ним также связаны понятные страхи: а внезапно положим на данный момент кучу денег, а окажется, что это снимать запрещено?
У Рубанова имеется роман «Сажайте, и вырастет» про предпринимателя, что попадает в колонию. В том месте вскрывается вся отечественная совокупность взаимоотношений… Возможно, несложнее снять то, что никого ни при каких обстоятельствах не заденет.
В случае если у нас кто-то действительно уверен в том, что мы весьма на большом растоянии ушли от СССР в вопросах свободы творчества, то данный человек, само собой разумеется, ошибается. Имеется множество вещей, каковые, может, не запретят, но советовать [к поддержке] не будут, либо легко денег на это не отыщешь. Мне кроме того иногда думается, что какие-то безбашенные режиссерские ответы в то время оказались чаще.
По крайней мере сложно себе представить, что на данный момент смогут показаться такие юные режиссеры, как Тарковский либо Шукшин. Само собой разумеется, имеется новая генерация режиссеров: Хлебников, Вырыпаев, Попогребский, Звягинцев… Но эти парни, в большинстве случаев, трудятся со историями и своими сценариями.
К примеру, Вася Сигарев и вовсе пришел в кино из драматургии и, возможно сообщить, сам себя экранизирует.
— А имеется ли среди произведений современных отечественных писателей те, каковые вы бы лично грезили заметить на экране?
— Кино по большому счету было бы хорошим популяризатором современной литературы, по причине того, что большинство людей, у которых руки до книг не доходят, считает, что литература закончилась на Достоевском, Булгакове. В лучшем случае на Шаламове, Солженицыне, Анатолии Рыбакове, по причине того, что сравнительно не так давно экранизировали все эти гулаговские саги. В случае если бы сделать на данный момент экранизацию «Каменного моста» Терехова, это имело возможность бы не лишь интерес к книге позвать.
Это имело возможность бы по большому счету взорвать сознание, в случае если гениально это сделать. Либо «Бета-самец» Дениса Гуцко. Это пронзительная людская история.
Либо «Елтышевы» Романа Сенчина, либо какие-то повести Михаила Тарковского, либо роман «Язычник» Александра Кузнецова-Тулянина.
Так сложилось, что у нас в России на данный момент разлад между различными сферами культуры. Живописцы ничего не знают о поэзии, поэты ничего не знают о прозаиках, прозаики — о музыкантах. в один раз я выступал во ВГИКе. Не желаю обидеть всех будущих режиссеров, но в целом это была одна из самых малообразованных публик, что мне когда-либо виделись. Было весьма безрадостно слышать от молодых режиссеров, что литературу, в особенности современную, им знать необязательно, они и так будущие гении.
Неужто им не приходит в голову, что это вещи как минимум соприкасающиеся на каких-то уровнях? С данной встречи во ВГИКе прошло уже 5 лет, и сравнительно не так давно моя знакомая, которая на данный момент в том месте обучается, поведала, что ни один человек с ее курса не просматривает современную литературу. В то время, когда появился вопрос, назвали фамилии Улицкой и Быкова, по причине того, что они на слуху.
Это весьма безрадостно, поскольку со временем они будут взрослеть, умнеть, просматривать эти книги и экранизировать то, что я вам назвал. И у всех это приведёт к интересу, и все будут удивляться, из-за чего 10, 20, 25 лет назад это не прочли.
— Для вас как для автора принципиально важно заметить собственные тексты ожившими в кино либо в театре?
— Довольно глупо было бы с моей стороны сказать, что это у меня не вызывает никакого интереса либо что мне все равно. Но в прежние времена таковой автор, как Курочкин, к примеру, не позволял экранизировать собственную повесть «На войне как на войне». Позже был культовый фильм, в то время, когда режиссеру как-то удалось его убедить дать собственный произведение. Либо Богомолов, армейский автор, также не желал, дабы его произведения были экранизированы. Я к чему веду?
У меня таковой щепетильности нет. По большому счету говоря, в случае если мне предлагают деньги, то я срочно любой собственный текст реализовываю кому угодно — дебютанту, классику, режиссеру с именем либо без имени. Мне все равно, по причине того, что не предугадаешь.
Может и классик снять так, что окажется ерунда, а может дебютант сделать так, как Буслов сделал «Бумер». Исходя из этого, в то время, когда мне говорят, дескать, «мы вот тут поменяем, этого храбреца выбросим, этого убьем раньше времени», я говорю: «Да делайте что желаете, мне все равно, потому началась новая история. Это уже кино.
Как вам необходимо, так и делайте». Мой интерес несложной: дабы люди взглянули кино, а позже пошли и приобрели книжку, дабы выяснить, как все было на самом деле. «
Живописцы ничего не знают о поэзии, поэты ничего не знают о прозаиках»
— У тех, кто отправится в кино на «Восьмерку», и тех, кто ее просматривал, большое количество неспециализированного?
— Кино-то наблюдают два-три миллиона человек, а то и двадцать. А книги… Ну, мои первые книги, может, полмиллиона читателей собрали. Изначально количество людей, наблюдающих кино в кинотеатрах, на дисках, в интернете, превышает читателей. Это не лишь с современной литературой происходит.
Посмотрите, как ведут себя книжные продажи, в то время, когда выходит экранизация какого-нибудь «Идиота» либо «Мастера и Маргариты». Казалось бы, книга Достоевского либо Булгакова должна быть в каждой второй семье, ее в школах изучают, она везде. Целые поколения уже выросли на этих книгах. А выходит новая экранизация, и выясняется, что многие еще не просматривали, и классика делается фаворитом продаж.
Все бегут брать Достоевского и Булгакова, чтобы выяснить, как в том месте все обстояло-то. Аудитории различные легко в силу того, что у нас столько людей книг не просматривают. А моя публика сходит и составит 5 % от общего числа зрителей.
— Как строилась ваша работа с Преподавателем и Миндадзе, в то время, когда писали сценарий «Восьмерки»?
— К таким мастерам, как Преподаватель и Миндадзе (а эти два имени я знал с детства, в случае если сказать без кокетства), у меня, во-первых, громадный пиетет, во-вторых, доверие, а в-третьих, я постоянно стараюсь избежать вовлечения в историю экранизации моих текстов либо постановки их в театре. Мне совсем не хотелось принимать в этом хоть какое-то участие, но Алексей Ефимович — человек настойчивый. Он меня раз за разом выманивал.
Мы с ним и с Миндадзе общались, с продюсерами общались, прослушивания и прогон чтения совершали, на все кинопробы я приезжал. Чего в том месте лишь не было! Впредь до того, что я в итоге и в фильме снялся.
Было нужно мне не лишь замечать большую часть процесса рождения картины, но и кроме того принимать участие в нем. Это, само собой разумеется, интересный опыт. Так как меня уж вовлекли, то я какие-то замечания делал, что-то в том месте потребовал, с какими-то вещами не соглашался, мы спорили… Ну, Преподавателю-то несложнее. Он может покивать головой, сообщить «да, само собой разумеется», а сделать все равно по-своему. Я же в монтаже не принимал участие.
По монтажной сборке я написал огромное письмо с 57 замечаниями, но в случае если не смотря на то, что бы пять из них выполнят, то уже прекрасно.
— А из-за чего Алексею Преподавателю было принципиально важно, дабы вы всегда были рядом?
— Во-первых, он мастер, он заточен на итог, пытается добиться его несмотря ни на что. И он, зная, что я сам из данной среды, а повесть имеет очевидные автобиографические мотивы и списана с нескольких настоящих обстановок, зная, что он человек одного поколения, Миндадзе — другого, а я — из того поколения, что нарисовано в повести — он желал, дабы я был, находился, замечал и отмечал все неточности, несовпадения, перегибы, не соответствующие действительности.
Кроме того, я еще и творческий человек, и он доверяет моей литературной состоятельности. Я нужен был ему, дабы он имел возможность сверять собственный представление с моим понятием. Преподаватель обожает коллективные мозговые штурмы.
Он все это выслушивает, выслушивает, выслушивает, а позже делает, как ему необходимо. Исходя из этого я трудился таким удобрением для него. «
По монтажной сборке я написал письмо с 57 замечаниями»
— Как же он уговорил вас сняться в кино?
— Не буду кокетничать, у меня имеется какая-то фактура внешняя, которая иногда приводит к интересу. Мне пара раз предлагали сниматься в кино, и Преподаватель мне предлагал это самым первым. Еще в то время, когда «Восьмерка» лишь появилась, он сообщил: «Будешь сниматься у меня».
Но до тех пор пока то да се, я дал слабину и снялся в одном сериале, убийцу сыграл в нескольких сериях. В итоге я показался на экране до «Восьмерки», и Леша сообщил: «Ну что же ты! Я желал тебя первым вывести на экран, а ты тут оскоромился».
Он мне предлагал более важные роли, впредь до второй основной, но я ему заявил, что никакой сериал мне сломать своим возникновением не жалко, а фильм по собственной повести я не буду ставить под сомнение собственной актерской игрой. (Смеется.) В том, что я пишу, я уверен на 200 %, а вот что я могу сделать в кадре, так это еще громадный вопрос.
— Но вам понравилось? Мы еще заметим вас на экране?
— Да, само собой разумеется, я буду оказаться в кино. Будут выходить новые экранизации моих текстов, и я сделал вывод, что буду в каждом фильме по моим произведениям оказаться. Но не в камео, а играться какие-нибудь мелкие проходные роли наподобие тех, что игрался Эльдар Рязанов в собственных фильмах. Вот тут я таксиста сыграл, и Алексей Ефимович остался весьма доволен моим актерским мастерством.
И вправду, оказалось достаточно случайно. Не сообщу, что какая-то сверхроль, но я позже встретился с ней на экране, и наподобие бы нормально все, радостно. (Смеется.) На меня тогда надели данный парик, таксистскую кепку и куртку, и я, поскольку довольно часто передвигаюсь на такси, сел и начал разговаривать, как таксист. Весьма органично вышло. Сел в эту вонючую четверку, схватился за руль, и все оказалось.
Само собой срабатывает. А в случае если бы я пробовал играться, возможно, оказался бы кошмар.
— Не забывайте собственные ощущения от просмотра уже готового фильма? Вы его видели?
— В то время, когда я наблюдал первую черновую сборку, в том месте еще не было звука обычного, думается. Не было музыки, процентов десять было еще по большому счету не смонтировано. Но уже тогда осознал, что все достойно, не смотря на то, что оставалось довольно много вопросов. Позже взглянул третью сборку и удивился, как незаметные перемещения ножниц смогут сделать фильм лучше сходу процентов на двадцать.
Позже были еще пятая сборка и двадцать пятая, позже накладывали голоса, музыку… Окончательного варианта в итоге я так и не видел. Это было осмысленное ответ. Мне также хочется как белому человеку прийти в кинотеатр и взглянуть фильм, как в случае если бы я о нем ничего до этого не знал.
Мне хочется собственный невинное восприятие хоть чуть-чуть сохранить.
— У вас сравнительно не так давно вышла новая книга «Обитель» о Соловках. Поведайте мало о ней. На нее уже также приобрели права?
— Тут все так или иначе связано с кино. Мой дорогой друг и земляк Александр Велединский — безотносительный триумфатор прошлого года, собравший все призы, какие конкретно только возможно было — жил со мной на одной улице. Лишь он съехал чуть раньше, чем я заселился, но тут живет его мама, и он иногда к ней приезжает. Мы раз триста имели возможность бы столкнуться на улице, но ни при каких обстоятельствах не виделись. В неспециализированном, мы приятель про приятеля знали. Я наблюдал его фильмы, весьма обожаю их. Он мои все книги просматривал.
В какой-то момент мы все-таки познакомились. Саша в тот момент ничего не снимал. Человек-то он особый у нас: то делает прорывы стремительные, то исчезает на 5—7 лет и где-то затихает на каком-то дне, позже внезапно выплывает, держит в зубах целого «Географа» и собирает все конфеты с елки. «
Привидения около меня ожили, заговорили»
Мы познакомились, и Саша говорит: «Давай что-нибудь придумаем совместно». Я говорю: «Само собой разумеется, давай придумаем». Саша внес предложение сделать фильм, дабы в том месте находился Соловецкий монастырь, а меня Соловки с детства увлекали. Имеется у меня к ним собственный личные интерес.
Мы отправились на Соловки, прожили в том месте семь дней либо больше, ходили на работы, трогали камни, обошли в том месте все. В том месте же большое количество различных историй: монастырская, бунт XVII века, тюремная послереволюционная… А у Велединского еще и папа обучался в том месте в военно-морской школе и оттуда ушел на фронт. Это самые различные эры.
Я наподобие придумал какую-то любопытную историю и начал писать рассказ либо маленькую повесть, а Саше внес предложение сделать из нее сценарий, по причине того, что сценарии я писать не обожаю и не желаю.
Я начал писать, обложился документами, книжками, мемуарами и так во все это погрузился, что в итоге четыре года придумывал сперва рассказ, позже повесть, позже роман, а позже написал эпопею 800-страничную, по причине того, что не имел возможность остановиться. Привидения около меня ожили, заговорили: «Забери нас в судьбу обратно, дядя Захар, сделай нас живыми людьми!» Оказался громадный роман. на данный момент его просматривают сходу пара продюсерских людей и центров, родных к кино.
Имеется уже пара предложений об экранизации. Легко неясно. Оказалась такая огромная сага, что то ли полный метр из нее делать, то ли сериал, то ли три сериала. 40 храбрецов, безумное количество событий… Возможно, само собой разумеется, и в один фильм вогнать, возможно и сериал сделать, а лучше и то, и второе в один момент.
Думаю, со временем, в случае если даст Всевышний, что-то из этого выйдет, по причине того, что история, как мне думается, оказалась хорошая.
— Но снимать будет Велединский?
— Если не он будет снимать, то я не реализую права. По причине того, что это его мысль, он меня в том направлении привез. Так что это мое изначальное условие, дабы снимал как раз Саша.
Создатель Дарико Цулая
