Звенящая вечность
На отечественные экраны вышел фильм венгерского режиссера Ласло Немеша Сын Саула (Saul fia), взявший премию Оскар за лучший фильм на зарубежном языке. Ученик Белы Тарра, живого классика современного венгерского кинематографа, сумел создать весьма сильное произведение, стоящее особняком среди фильмов о трагедии Холокоста.
Высотка: социальная антиутопия из бетона и стекла
Применяемые режиссером художественные средства достаточно скупы: кошмары концлагерной жизни не застают зрителя неожиданно, жестокость происходящего на экране не делится на много выверенных, леденящих душу кадров, заставляющих душу съеживаться как от прикосновения пылающего клейма. Ласло Немеш показывает жизнь, ужасную, невыносимую, леденящую кровь, но как раз жизнь тех, у кого не было права выбора.
Киногерои, члены зондеркоманд, всеми силами пробуют удержаться в людских рамках и не сойти с ума: одни планируют восстание, другие — уничтожение администрации концлагеря, третьи замыкаются в себе, сосредоточив собственный существование на изнашивающем тело и душу непосильном труде. Саул Ауслендер, главный герой фильма, не в собственности ни к одной из этих категорий.
Подобно мятущемуся духу, он механически, жадно, практически неслышно перемещается среди таких же, как и он сам, внутренне пробуя убежать от осмысления тех действий, каковые он принужден выполнять. Из этого состояния обреченного отупения его выводит случай с мальчиком, выжившим в газовой камере и умерщвленным сразу после обнаружения.
Смерть мальчика, выделяемая психикой Саула как единичное явление среди ежедневной смерти обезличенных толп людей, делается событием, заставляющим главного храбреца испытать глубокое человеческое горе, нежность, привязанность — все то, что, казалось, в далеком прошлом погибло и перегорело, осталось в прошлом, в далеком довоенном мире без колючей проволоки. В одуряющей деперсонализированной упорядоченности окружающего Саул делается свидетелем катастрофы, связавшей его с действительностью, наделяющей его личным переживанием, сокрытым от посторонних глаз, его личным опытом.
Он уже — не потерявшийся в толпе мелкий человек, забывший о себе все без остатка. Сейчас он решается на сумасшествие — и в один момент на самый осмысленный поступок — похоронить мальчика по-человечески, предав его почва.
Громче, чем бомбы: экзистенциальная драма Йоакима Триера
Эта мысль придает судьбе Саула суть. Но именно она противопоставляет его всем остальным. Он с удивлением осознаёт, что эта противоестественная коллективная работа — не просто изощренный метод сведения с ума, это замечательное оружие, которое при определенных событиях возможно обращено против мучителей.
Но лишь тогда, в то время, когда воля и дело едины. А Саул Ауслендер, делая добровольно взятую на себя миссию, делается чужаком среди собственных.
Применяя очень сложный в воплощении способ передачи происходящего в реалиях фильма методом наблюдения за выражением лица главного действующего лица (в свое время доведенный до предела Элемом Климовым в картине Иди и наблюдай), Ласло Немеш заставляет каждого из нас посмотреть в глубочайший колодец собственных переживаний, оценить степень чувствительности и собственной человечности к горю около. В полной мере быть может, кое-какие ужаснутся собственной бесчувственности.
А другие осознают, что у трагедии нет ни прошлого, ни настоящего. Лишь звенящая вечность.
4.0
