12 Психопатов и один видок
Пазл был весьма оптимален и атмосферен. Как видно, это делается основной отличительной чертой парфеновских антологий. Всё прекрасно с ССК, но нет в них единого заряда, посыла, идеи, обволакивающей неподготовленную читательскую психику, превращая вчерашнего рассудительного увальня в параноика.
Пазл научил нас опасаться одиноких старух, напомнил о существовании бабая, конечно предотвратил, что отечественные пассии иногда не те, кем кажутся. Антология пропитана идеей страха, что ходит рядом с человеком всю жизнь, угрожая принести горе тому, кому непосчастливится с ним соприкоснуться. Новый проект Парфенова М.С.
13 маньяков погружает читателя в пропасть людской сумасшествия, демонстрирует все грани уродства, порожденные целым веером обстоятельств от детской травмы до физиологических изюминок. Просматривать книгу в один момент увлекательно и не легко. Временами приходится останавливаться и переводить дух, справляясь с жёсткостью и изощрённостью фантазии авторов, некоторым из которых, быть может, стоит показаться доктору.
Отдельные сцены элементарно омерзительны, но ещё большее отвращение вызывает жёсткая убежденность антагонистов в единственной правильности избранного пути.
По прочтении 13 маньяков захотелось помыться, и виной тому не убогость написанного, вовсе напротив — силой собственного таланта авторам антологии удалось создать в моем воображении единый мир, где человек человеку псих, грани действительности размыты, а доверять порою запрещено кроме того себе. В памяти без всяких неприятностей освежились все представленные истории не считая, пожалуй, одной. такое припомнить не легко, учитывая, что при написании рецензий на сборники, постоянно приходится сверяться с оглавлением и, иногда, перечитывать отрывки.
Жёсткая десятка, в силу совершенного высокого содержания уровня и соответствия цели личного мастерства. Но, хватит о субъективном, перейдем к разбору полетов.
Что такое творчество? Что имеется посредственность? Что заставляет человека становиться критиком? (очень щекотливый вопрос)). Многие мыслители пробовали предлагать собственные версии в качестве обоснования наличия либо отсутствия таланта. В их последовательности занял Максим и место Кибир со своим Способом сборки. Маньяк в рассказе несколько, их, как минимум, двое.
А при жажде, так и вовсе, возможно рассмотреть аллюзию на Троицу, при чем Дух тут отнюдь не святой. Творческая импотенция довольно часто приводит или к графоманству, или к отклонениям. В любом случае нужно над собой трудиться, пускай кроме того и по способу сборки.
Кабиру удался грамотно выверенный коктейль из бытовых подробностей, смутных предчувствий и тягучего боди-хоррора, где ни один элемент не присутствует в переизбытке.
С Андреем Сенниковым я знаком лишь по Чёрной стороне дороги, исходя из этого сложно сделать вывод о направлении его писательской мысли. В случае если Кабир выступил на стабильно большом уровне, то Сенников отметился приятным сюрпризом. Прямо в темноту — это чёрная притча, кроме того антипритча, говорящая не о силе веры, а о ее полнейшем бессилии. Папа Василий покинул семью для церкви, семья не осознала его ухода.
Осознает ли она смирение по окончании изнасилования единственной дочери? Сможет ли читатель в должной мере осознать, что прячется за смирением служителя церкви? В рассказе Сенникова религиозный мотив не только номинальный, он прежде всего внутренний: тёмная интерпритация искушения Христа, скитания по мёртвой пустыне, но не настоящее, а ментальное.
Это пустыня бездушия, безысходности и чёрствости. В целом Андрею все удалось: Станиславский сообщил верю, а логика сюжета бесспорна и ведет нас прямо в темноту.
А вот Вам и прекрасный пазл — лучший и самый бескомпромиссно ожесточённый рассказ сборника — это Читатило. Александр Щеголев сумел создать чудовище не меньшего масштаба, нежели человек с созвучной фамилией. Город содрогается от убийств детей, выполненных в соответствии с детской юмористической книжке в духе Григория Остера. Уникальная манера изложения разрешает автору играться с читателем в кошки-мышки, раскрывая сущность происходящего по кусочкам. Итоговый пазл непредсказуем и страшен.
Читатило — один из немногих рассказов антологии, что сложно связать с религией либо какими-либо вторыми духовными практиками. А разъясняется все легко: в нем нет всевышнего, как и души либо надежды. Рассказ рождает кошмар от того, что в нем нет ничего сверхъестественного.
Около живые люди и зло, кроющееся в них. Очень необходимо подчеркнуть и грамотную дозировку насилия, разрешающую нам с Вами дорисовать картину самим, а за одно и оценить уровень собственного сумасшествия.
Александр Подольский пригласил для собственного Трюка с фонарем собственных друзей: Марв и Дуайта из Города Грехов, Роршаха из Хранителей и тусовку иллюзионистов из Престижа. Позже он задал вопрос совета у Повелителя иллюзий, и вот Вам итог! Бодрый нуар от одного из сильнейших русских ужасологов смотрится скорее пародией на отдельные элементы перечисленных выше нетленок.
Рассказ увлекательный, но никак не ужасный, в полной мере может служить передышкой в путешествии по людской уродству. Также, в концовке не достаточно Подольского. Из истории в историю Саша умудрялся удивлять сюжетными финтами И тут также в роде, но…
Узнаваемый стиль Игоря Кременцова — его визитка. Всегда мы бродим среди каких-то подгнивших трупиков, моральных и физических уродов, всегда кто-то оживает либо трупик что-то пакостят, позже все умирают… ну либо сперва все умирают… В общем за это мы Игоря весьма ценим: он узнаваем и стабильно силен в изложении. Чайкины песни — воображают нам маньяка, которому где-то кроме того сочувтвуешь. Ну не пошло у человека с самого рождения, к тому же и мать религиозная фанатичка.
Это скорее не история, это картина, показывающая нам оманьячившийся итог стечения последовательности факторов, а живописец Кременцов что нужно! Интриги в рассказе, вобщем-то, нет, да и не требуется. Имеется вопрос: при чем тут чайки?
А в этом и имеется соль.
Александр Матюхин — мастер детализированного хоррора, человек выдающий самый проработанные рассказы, ювелир от литературы затягивает читателя в собственный омут при помощи отдельных штрихов. Кляксы не стали в этом замысле исключением. Чего лишь стоят одинаково смачные рассказы об ностальгическом обеде и акте каннибализма в придорожной забегаловке.
Также, Александру удалось воссоздать самого ужасного маньяка, того, действия которого полностью нельзя предсказать, человека, возомнившего себя небесным мусорщиком. Еще ужаснее, что матюхинский маньяк фигура неоднозначная, поскольку фактически целый рассказ мы видим мир его глазами.Видим то, что видит он и, в зависимости от собственной психотерапевтической конституции, понимаем его.
Как раз В глазах наблюдающего я и не смог отыскать в памяти сразу после прочтения. Дело не в безликости истории, а в ее избыточной яркости и путанности. За всей данной мишурой теряется главная канва, а сюжет припомнить очень сложно.
Рассказ о невзрачной библиотекарше и чудесных снах пара раз меняет направление и темп, несколько раз вспыхивает флэшбэками, домашними приветами из прошлого и другими бытовыми подробностями. Большей частью это драма на два лица, при чем да и то, и второе оригинальностью не блещут. Владислав Женевский представил в антологии нелучший собственный рассказ, к теме маньяков притянутый за уши.
Начав просматривать Преподаватель года я начал действительно беспокоиться за психологическое здоровье Виктории Колыхаловой, поскольку сначала думается, что это извращенная жестокость для извращенной жестокости. Но, в итоге, мы приобретаем интересный портрет небольшого провинциального маньяка и стойкое отвращение к этому человечешке. Убрав все чёрное, мы видим стандартного заморыша без возможностей, а правильнее с возможностями, в силу собственной убогости, утратить жену и спиться, став эдаким подзаборным интеллигентом.
Имеется ли метод этого избежать? Вероятно. Вот тут прояснит обстановку госпожа Колыхалова.
К тому же как прояснит: ярко, не жалея красок. Портрет у Виктории оказался еще красочнее, чем у Игоря Кременцова, но и мораль ее басни значительно требовательнее и социальнее.
Любезная сказительница Мария Артемьева оторвалась от родных осин и подняла знамя со скандинавским чудо-карабликом — Нагльфар плывет. Рассказ, в принципе, неплохой, но не для Артемьевой. При пригожести языка и всей правильности создается четкое чувство, что Марии неуютно на поле маньяков. Нагльфар чем-то схож с В глазах наблюдающего: большое количество полунамеков, виляний в сторону. Но Артемьева сумела целый данный сумбур привести к нестандартному завершению (хотя бы с позиций необыкновенных аллюзий).
В итоге оказалась сложная по реализации и мало недошлифованная история весьма гениального автора.
Свиноголовый Дмитрия Тихонова — ветхий знакомец по Даркеру. Многие его возможно просматривали и знают, что история крепкая, в особенности для 2012 года собственного появления. Очередное в антологии проникновение во внутренний мир маньяка, чуть более эзотерическое нежели у Кременцова либо Колыхаловой.
В рассказе светло ощущается влияние достаточно плохого русского слэшера 2008 года ССД. Это как-бы развитие истории антагониста фильма. Снова же тема свиньи тут неслучайна, куда лишь подевалось ее мертвое сердце?..
Алексей Шолохов написал рассказ В строгих традициях, в собственных строгих традициях. В то время, когда над Алексеем не давлеет имя Александр Варго, он существенно теряет в брутальности и получает в тонкости и социальности. Не стараясь лезть в сложные сюжетные коллизии, залихватские финальные твисты и другие актуальные причиндалы, Шолохов выдает истории людей (нелюдей) {необходимое выделить}, каковые легко и весьма интересно просматривать, а в концовке имеется о чем задуматься.
Политика легкой финальной неожиданности дает собственные плоды — истории запоминаются. Так было и в Пазле, и в Чёрной стороне дороги, так имеется и в 13 маньяках. История необычной уборки матери одиночки и того, что к ней привело.
Очередного опуса от Владимира Кузнецова — автора ставшего легендарным Навек, провалившись сквозь землю в пучине под Мессиной… было нужно ожидать довольно продолжительное время. Ожидание смешивалось испуганно, что же последует за столь сильным опусом? По уровню драматизма Шесть ликов Дхармапалы до Мессины предсказуемо не дотянулся, но, без оглядки на это, является очень занимательный исторический триллер, проросший корнями в бессмертный Имя Розы, ну либо в сериал про Фандорина, кому как эргономичнее.
В сборнике рассказ стоит скорее особняком, поскольку и кошмарами его не назвать, да и маньяк тут не совсем маньяк. Скорее над всем происходящим витает дух одного известного французского сыщика. Историческая точность в духе Симмонса подкупает.
С наслаждением оценил бы и большую прозу Кузнецова.
И контрольный выстрел — самая бескомпромиссная кровавая баня от Парфенова М.С.. Рассказ, что не было возможности не ставить последним, без относительно любви автора к числу 13. В одном из самых маленьких рассказов сборника смешались детские травмы, легкий налет религии, извращенная достоевщина, конечно безысходность, пустота и мрак.
Иногда кроме того сложно представить как страшна людская натура и как она способна поразить кроме того самого прожженного судьбой циника. По прочтении этого сильнейшего рассказа, а с ним и всего сборника читатель жаждет спокойствия, осмысления, расстановки прочтённого по полочкам, мин. молчания по убитым нервам. Но кто знает, началом какой новой истории в Вашей жизни станет эта парфеновская Благославенная тишина.
