Даррен аронофски: «я бросаю гранату в поп-культуру и смотрю, что выйдет»
— Вы написали данный сценарий весьма скоро, чуть ли не за пять дней. Что внезапно произошло, что вас подтолкнуло на таковой резкий творческий всплеск?
— Все это копилось в довольно продолжительное время. Тогда я еще трудился над вторым сценарием — фильмом о детях и о детстве. История совсем непохожая на эту. И вот в какой-то момент у меня появилась мысль. Понимаете, в большинстве случаев это форма прокрастинации. Вы как журналист точно привычны с этим: в то время, когда мы пишем, мы цепляемся за любую другую идею, только бы не делать то, что нужно.
В большинстве случаев я в полной мере дисциплинирован в этом замысле. Я собственную идея зафиксирую и положу в коробку стола, на будущее. Но эта прямо не давала мне спокойствия. У меня появилось пять дней, свободных от другого проекта, я был один дома, и, вместо того дабы отдыхать, я взялся за сценарий «мамы!». Я придумал, как его структурировать, а в то время, когда у вас имеется структура текста, другое уже не так сложно. Это все равно, что поставить рождественскую елку, а позже на нее нанизывать украшения. Так что я и начал писать.
Совершил пять дней в небытии, в творческой лихорадке, ничего не соображая.
«мама!»
— Вы, в то время, когда писали сценарий, уже держали в уме, кто будет играться главные роли?
— Я кроме того не грезил, что смогу заполучить Дженнифер Лоуренс. Не считал, что ей это будет весьма интересно. Не считал, что она, будучи поразительно востребованной актрисой, отыщет время в собственном расписании.
Так что при написании сценария у меня не было никаких замыслов. Я запечатлеть дух данной героини и связать ее накрепко с домом, в котором она живет. По окончании того как Дженнифер все же дала согласие на роль, мы также не сходу осознали, что в паре с ней обязан играться Хавьер Бардем, и начали прикидывать варианты. Нужен был кто-то, кто имел возможность бы над ней возвышаться во всех смыслах.
Знаю, Голливуд довольно часто подвергается критике за то, что кинематографисты сводят на экране зрелых молодых-актрис и звёзд мужчин. Но тут именно прописано в сценарии, что у них неравный брак, их отличие в возрасте упоминается а также высмеивается храбрецом Эда Харриса. Персонажа Хавьера по сценарию кличут Он, но в самом первом драфте он значился как «ее старик».
Я по большому счету тогда воображал его весьма пожилым мужчиной в инвалидной коляске. Но решил позже придумать что-нибудь посексуальнее. А что возможно сексуальнее Хавьера в образе покровителя и отца?
— Чем Дженнифер Лоуренс вам нравится как актриса?
— Она самоучка, никто ей ни при каких обстоятельствах не говорил, как нужно играть роль. Наряду с этим она не только страно эмоциональная актриса, она еще владеет техническими навыками, которым остальные целенаправленно обучаются. Это крайне важно при съемках, что актер осознаёт, где расположен свет и как верно совершить посадку в нужную часть кадра. В этом фильме это особенно полезно, по причине того, что она всегда ходит по дому, пока камера танцует около нее.
Во всем, что делает Дженнифер, полно живой энергии. Фильм длится два часа, в общем итоге 66 мин. мы видим на экране большой замысел ее лица. И наряду с этим не скучаем.
Мне нужна была актриса, которая имела возможность всецело слиться с аудиторией.
«мама!»
— Весьма интересно еще то, что в фильме нет саундтрека. Сложновато, возможно, без музыки?
— Мы вместе с Йоханом Йоханссоном, одним из лучших композиторов современного кино, трудились в поте лица над музыкой к фильму в течении нескольких месяцев. И любой раз, в то время, когда мы накладывали музыку на изображение, она тут же перехватывала инициативу и отвлекала зрителей от того, что волновалась героиня. Джен предоставляла нам целый нужный саундтрек. Я ни при каких обстоятельствах в жизни для того чтобы не видел, но она была такой самодостаточной, что ей кроме того отечественная красивая музыка была вовсе ни к чему.
До этого ни одному, кроме того самому хорошему актеру еще не помешала маленькая помощь в виде саундтрека. Большая часть моих фильмов, за исключением «Рестлера», были забиты музыкой под завязку. Тут же в ней не было никакой необходимости, и виной тому Джен.
— Наряду с этим отсутствие саундтрека заметно усилило звуковые эффекты.
— Да, мне всегда был занимателен звуковой дизайн. Еще ребенком я заметил документальное кино о людях, каковые трудились над звуком в «Звездных войнах». Они отправлялись в пустыню и стучали в том месте сковородками по металлическим тросам.
Меня поразила идея о том, что возможно различными, самыми неожиданными методами создавать необходимый тебе звук. Так что мне всегда было принципиально важно производить мои фильмы с качественным звуковым оформлением — сейчас и вовсе в совокупности Atmos. Мы в этом замысле всласть порезвились, в том месте возможно было вставлять звуки по всему периметру.
Так что неудивительно, что саунд-дизайн стал неотъемлемой частью фильма. Это додаёт субъективности зрительскому восприятию, по причине того, что мы слышим все, что происходит, ушами героини, видим все ее глазами и интерпретируем все ее разумом.
На съемках фильма «мама!»
— Если судить по ранним отзывам, мнения об этом фильме разделились полярно. Его или ненавидят, или обожают, но он никого не оставляет равнодушным. Вам по большому счету принципиально важно, дабы ваши фильмы нравились людям?
— Понимаете, я только что позвонил отцу, и он напомнил мне забавную историю. Еще в начале моей карьеры мы ехали куда-то на машине мимо кинотеатра, где показывали мой первый фильм. В том месте планировали зрители, и для меня это все было весьма необычно. И отец говорит, что задал вопрос меня, переживаю ли я. А я ответил: «Мне не имеет значение, будут ли они рукоплескать либо освистывать.
Только бы они хоть как-то реагировали». Пожалуй, как раз такое отношение у меня сохранилось до сих пор. Я замечательно отдаю себе отчет в том, что я рискую, раздвигаю рамки, бросаю ручную гранату в поп-культуру и наблюдаю, что из этого выйдет. Беру самых больших кинозвезд на планете и сажаю их в это сюрреалистичное закрытое пространство. Сюрреализм по большому счету не весьма популярное в наше время направление. Он фактически провалился сквозь землю, в то время, когда в 1970-е показался гиперреализм всех отечественных храбрецов типа Скорсезе и де Пальмы.
на данный момент уже мало кто не забывает о том, что фильмы — это сны. Живые сны наяву, и это поразительно весьма интересно.
— Вправду, в фильме происходит большое количество всего, что никак не попадает под определение реализма. Как вы вычисляете это кино открытым для интерпретаций?
— Мне казалось, в том месте ясно как сутки. Но кое-какие журналисты заметили смыслы, каковые кроме того я сам не закладывал. «Фонтан» в свое время также многие не приняли, утверждая, что в том месте ничего не ясно. Но, само собой разумеется, любой фильм открыт для любых интерпретаций, это по умолчанию. Тут, основное, сделать все, дабы избежать спойлеров, и пойти в кино со свежим, непредвзятым взором.
Тогда вас поразит, что данный фильм видоизменяется и мутирует в течении двух часов, и неясно, что ожидает за каждым следующим поворотом. По мне, так это весьма увлекательно. Имеется такие люди, каковые говорят, что фильмы на данный момент все снимают по одним лекалам, что они однообразные, неинтересные.
А позже ты выдаешь им что-то необычное и необыкновенное, а они такие: «Что это было? Что мы на данный момент взглянули? Через чур необычно!
Через чур необычно!» В данной ситуации нереально остаться в выигрыше.
«мама!»
— Одна из самых популярных интерпретаций фильма: он во многом посвящен кошмарам публичности. И самое ужасное в нем — это отсутствие личной судьбе у храбрецов, не обращая внимания на всю изоляцию. Вы это так и задумывали?
— Понимаете, что забавно? Данный же вопрос нам задали в Венеции недавно. В конце пресс-конференций в большинстве случаев все подходят к столу за фотографиями и автографами. Так вот, данный вопрос был задан самым последним. Джен и Мишель Пфайфер на него ответили, а позже началось вавилонское столпотворение. На нас отправилась волна людей, сметая все на своем пути.
Но это же весьма смешно, что целая стенки людей прет на тебя, дабы порвать тебя на части, и это сразу после вопроса об кошмарах публичности. Прямо жизнь имитирует мастерство. Но, в случае если честно, эта часть сюжета всецело случайна. Я по большому счету не думал о жизни селебрити при написании сценария. Но это каким-то образом делается крайне важной темой для многих, пускай высказывание о тяжёлом бремени славы у меня и оказалось несознательно.
А из-за участия таких громадных звезд, как Лоуренс и Бардем, эта мысль выходит на некоторый метауровень.
— Другими словами кроме того нельзя сказать, что тут персонаж Хавьера Бардема в какой-то мере олицетворяет вас?
— В случае если честно, я могу легко соотносить себя с полностью каждым персонажем в собственных фильмах. И любой из них так или иначе связан со мной. Я не балерина, не рестлер, не математический гений, не конкистадор. Но моя работа — постараться осознать, что делает этих персонажей занимательными. Меня довольно часто задавали вопросы, не меня ли играется Венсан Кассель в «Тёмном лебеде».
И сейчас задают вопросы: не Хавьер Бардем ли я, часом? Понимаете, творческий одержимый гений — увлекательный образ, но я могу себя с ним отождествлять лишь по касательной. Равно как и с балериной. Раз в несколько лет, в то время, когда я иду снимать кино, я ухожу из судьбы на два месяца и тружусь по 20 часов в день. А до этого звоню всем родственникам и друзьям и даю предупреждение, что я провалюсь сквозь землю на это время, не буду ни с кем общаться, буду вести себя как козел и концентрироваться лишь на проекте.
Но все другое время я, как обычный человек, тружусь с 9 до 17. Я отвожу ребенка в школу, иду на работу, сижу в монтажной, прихожу к себе, готовлю ужин, укладываю ребенка дремать. Приблизительно одинаковая схема ежедневно. И исходя из этого я обожаю эту работу. У меня нет никакой необходимости класть себя на алтарь мастерства. Но я пойму, что у большинства имеется такая потребность, и мне весьма интересно с данной темой мало поиграть.
Что и вылилось в персонажа Хавьера.
«мама!»
— Вы наподобие как три месяца репетировали, перед тем как приступить к съемкам?
— Да, это действительно, тут мне повезло. Я громадный поклонник Майка Ли со времен «Кутерьмы», и я постоянно завидовал его подходу к режиссуре, в частности его склонности и театральности к продолжительным репетициям. В большинстве случаев я тружусь с актерами два месяца раз в два года. И это моя любимая часть кинопроцесса. А тут я поразмыслил: как бы мне продолжить наслаждение?
И сообщил всем актерам: «Понимаете что, парни? Вам нужно со мной репетировать три месяца!» К тому же, честно сообщить, за пять дней сценарий не оформился как всецело готовый — не так, дабы его возможно было брать и снимать. В том месте была воздух, структура, сцены, но персонажи нуждались в доработке. Так что я был счастлив возможности собрать Джен и Хавьера совместно и разрешить им на несколько принимать участие в этом ходе, дабы оказать помощь персонажам развиться.
Хавьер умудрился все больше очеловечивать собственного храбреца, намертво влюбленного в жену. Так что три месяца в огромном павильоне с выстроенной декорацией дома, с приклеенными по всему полу метками, где мы ходили и тренировали хореографию передвижений, — все это нам очень сильно помогло.
— Это вам точно помогло еще довести до ума персонажа Мишель Пфайффер, по причине того, что она тут оказалась одновременно смешной и дьявольской.
— Да, я увидел, что над ее сценами большое количество смеялись на показах. Я сходу осознавал, что нелепость всех ее сцен достаточно комичная. Я ей: «Шали вовсю, ни в чем себе не отказывай!» Вот она и не отказала.
Целый фильм она как кошка, играющаяся с мышкой.
— По большому счету дамам довольно часто достается в ваших фильмах по первое число.
— И дамам, и мужчинам.
— Но по большей части дамам?
— Нет, давайте отправимся по порядку. Макс Коэн дрелью мозг сверлит. Гарри Голдфарб себе руку отрезает. В «Фонтане» конкистадора разрывает на части от взрыва на солнце.
В «Рестлере» храбрецу также приходится несладко. Я всем порчу жизнь, у меня нет предпочтения по половым показателям.
«мама!»
— Но из-за чего? Вы, возможно, мало садист?
— Ха, хороший вопрос! Хьюберт Селби-мл., что написал «Реквием по мечте», научил меня тому, что чем продолжительнее мы заглядываем в самые чёрные глубины, тем скорее мы заметим свет. Думаю, в мире полно красивых фильмов, оптимистичных, духоподъемных, где никого не пытают и не мучают.
Мне это весьма интересно, но мне кроме этого увлекательна катастрофа. Как раз в данной форме художественного выражения, как мне думается, несложнее всего достигнуть катарсиса. Да это, в итоге, легко необычно. Мне неизменно, с самого детства нравилось все, что не относилось к мейнстриму. не забываю, я случайно заметил «Ей это необходимо позарез» Спайка Ли в кинотеатре, по причине того, что не смог дотянуться билеты на другой, более популярный фильм.
Я поразмыслил: «Что это такое по большому счету? Из-за чего это кино такое крутое, а о нем только бог ведает?» Мне было 16 либо 17, и уже тогда, как выяснилось, у меня вкус был мало необычным. Тогда все слушали диско, а я фанател по The Cure, а чуть позднее по хип-хопу. А позже хип-хоп стал весьма популярным, и я к нему охладел.
По причине того, что я постоянно сторонился поп-культуры и всегда искал что-то неочевидное, о чем не кричали на всех углах. Опасаюсь, мой вкус не изменился. Кто-то посчитает это застоем в развитии.
Я же именую это верностью себе.
Создатель Заира Озова
