Ярослав жалнин: «год своей жизни я посвятил гагарину»
6 июня в общероссийский прокат выйдет художественный фильм«Гагарин. Первый в космосе», посвященный первопроходцу советской и всемирный космонавтики. Исполнитель ключевой роли Ярослав Жалнин поведал КиноПоиску о собственных космических приключениях, в частности о том, каково это — имеется из тюбиков и проводить съемочные дни в барокамере, центрифуге и настоящем армейском самолете.
— «Гагарин» — первый фильм о легенде космонавтики, а вы первый актер, сыгравший Гагарина. Откуда вы черпали воодушевление? Были ли это архивы, документальные фильмы либо общение с друзьями и родственниками астронавта?
— Вы правы, в разрешённых обстоятельствах отталкиваться от чего-то готового было фактически нереально. Я наблюдал кинохронику, слушал сохранившиеся аудиозаписи, просматривал довольно много книг, но с семьей Гагарина до окончания съемок я не общался, что считаю верным. И я еще больше убедился в этом по окончании премьеры. Видите ли, у семьи, у дочерей, каковые весьма переживают за образ отца, существует глубоко персональный и трепетный взор на то, как обязан смотреться Гагарин.
В случае если бы они мне об этом поведали, я бы принимал к сведенью их переживания за его образ и, так, воплощал бы данный образ в собственной игре. Отсутствие же этого общения придало какой-то объективности во взоре на Гагарина. И слава Всевышнему, потому, что в собственной работе над ролью я старался подойти к его образу многосторонне, дабы возможно было посмотреть на Гагарина и через призму свободных источников, определить о нем от друзей.
У меня была возможность общаться с людьми, каковые лично встречали Гагарина, либо просматривать воспоминания современников, каковые были прекрасно привычны с первым астронавтом. От этих людей я и пробовал черпать воодушевление. Я осознавал, что обязан дарить людям тот же энергетический заряд, что современники приобретали от общения с Гагариным, поскольку собственной внутренней энергетикой он запоминался многим, кроме того в тот момент, в то время, когда еще не был известен.
Что касается воодушевления, то я, скорее, из тех актеров, каковые не пробуют придумать что-то немыслимое. Многие актеры, подходя к роли, стараются сделать что-то, что никто и ни при каких обстоятельствах не делал до них. Я же считаю, что верно отталкиваться от чего-то настоящего, и, если ты делаешь то, что тебе весьма интересно, делаешь верную задачу, в поиске ты придешь к собственной истине, единственно верному для тебя образу, но затевать все же нужно с чего-то.
«Я наблюдал кинохронику, слушал сохранившиеся аудиозаписи, просматривал довольно много книг, но с семьей Гагарина до окончания съемок не общался»
Имеется такое высказывание у одной из современных актрис: «Я сперва думаю, как бы это сыграла Раневская, а позже играюсь как Раневская». У меня, само собой разумеется же, большое количество актеров, российских и зарубежных, с которых я беру пример. Это Джек Николсон, Том Круз, Леонардо ДиКаприо, Хоакин Феникс, Тим Рот.
Это вправду потрясающие люди, каковые без собственного таланта не добились бы таковой популярности. Я наблюдаю на их базу, на их актерскую базу и что-то черпаю от каждого из них. И нисколько не стесняюсь этого.
Я назвал самых знаменитых актеров, но ежегодно я нахожу для себя новые образцы для подражания, каковые воодушевляют меня. Кроме того сериал «Калифорникейшн» с Дэвидом Духовны в какой-то степени мне помог.
В просмотре фильмов для того чтобы рода, в сравнении их храбрецов со своим персонажем я обнаружил актёрские приёмы и новые черты, каковые я позже имел возможность применять в собственной работе. Так как какие-то сцены в отечественном фильме, которых нет в хрониках, мне приходилось додумывать и воображать самому, и я смог это сделать, смотря на работу вторых и черпая воодушевление у хороших актеров.
К серьёзному процессу подготовки возможно еще прибавить мое посещение музея Гагарина в Саратове. Это первый музей, посвященный астронавту. Я в том направлении отправился во время съемок, не афишируя то, что я играюсь Гагарина. Я приехал, дабы определить какие-то ответственные для меня вещи, поскольку в Саратове Гагарин обучался на литейщика, и в музее выставлены, к примеру, первые перила, каковые сам Гагарин отлил. Мы походили по этому музею. Я во время экскурсии задал вопрос о том, где забрать лучшую литературу о Гагарине.
Мне экскурсовод отвечает, что имеется, дескать, у нас одна книга, она весьма хорошая, но мы ее никому не даем, потому, что она редкий экспонат. В то время, когда мы уже уходили, мой товарищ говорит: «Имейте в виду, вы на данный момент экскурсию совершили юноше, что Гагарина сыграл». Тут вышла директор этого музея, выбежали все экскурсоводы, и отправилась уже более подробная и тщательная экскурсия с открыванием всех шкафов, с доставанием всех устройств, дабы я имел возможность все попытаться, почитать его тетради, конспекты.
Это, само собой разумеется, мне очень многое дало. И в финише раскрывается шкаф. Из него извлекается та самая редкая книга, о которой мы говорили, и вручается мне. Я эту книгу неоднократно прочёл во время съемок.
Она мне сильно помогла, до сих пор лежит у меня на прикроватной тумбочке.
— Так как, осознаёте, в чем сложность создания картины? То, что мы знаем о Гагарине, было записано уже по окончании его полета. Грубо говоря, все, что было до, сняли уже по окончании. В то время, когда он прилетел, стали снимать кадры перед полетом, кадры подготовки и так потом.
И тут необходимо было заниматься разведывательной работой, пробовать представить, как бы человек отреагировал на те либо иные события, как бы он воспринял определенную данные. Как он, к примеру, переживал обстановку, что у него дети на руках, а он летит неизвестно куда. Мама его в фильме говорит: «Какой дурак заберется так на большом растоянии?» А он осознаёт, что данный дурак и имеется он сам, и дураком его именует личная мама.
Он не обижался, он легко отлично осознавал, что у каждого человека имеется собственный путь, собственный маршрут, собственная будущее. Мы, к сожалению, сейчас этого не понимаем и преобразовываемся в безликую массу, склонную к стереотипам. Гагарин осознавал, что у него имеется собственный путь, но наряду с этим он переплетается с судьбами людей, которых он вправду уважал. К примеру, с его напарниками по команде. Он уважал их выбор, но наряду с этим все время делал собственный.
Он всегда становился перед выбором, но не отпускал обстановку и был важен за собственную судьбу.
— В фильме большое количество физически сложных для актера съемок. Продолжительно ли было нужно тренироваться, дабы быть в хорошей форме?
— Я с детства занимаюсь спортом, а перед съемками мне была поставлена особая задача: интенсивные тренировки в спортзале и усиленное питание в течение нескольких месяцев. Все эти тренировки помогли мне скорее перенести ту физическую нагрузку, которая была во время съемок, нежели понадобились для красоты кадра либо чтобы продемонстрировать, какой Гагарин был замечательный, по причине того, что вообще-то он ни при каких обстоятельствах физической силой особенной не выделялся. Он кроме того уступал некоторым своим одногруппникам по физическому состоянию.
«Перед съемками мне была поставлена особая задача: интенсивные тренировки в спортзале и усиленное питание в течение нескольких месяцев»
— В фильме все трюки делал я сам, кроме того просил продюсеров допускать меня ко всем опробованиям в самолете, в центрифуге, в барокамере, к подтягиваниям, отжиманиям, бегу — всем физическим упражнениям, каковые продемонстрированы во время съемок подготовки астронавтов. Мне это помогло хоть на йоту приблизиться к нагрузкам, к тем ощущениям, каковые испытывали астронавты.
Полет в самолете, к примеру, что произошёл в первый съемочный сутки, стал для меня одним из самых шокирующих впечатлений, первым шагом в космос. Я в первый раз летал на учебном армейском самолете, где сидят всего два человека. Перед полетом у нас случился поразительно сложный инструктаж по катапультированию из самолета.
Тогда я осознал, что существует настоящая возможность того, что мы можем это сделать. Во время полета я на пара секунд попал в невесомость, в то время, когда самолет влетает в «свечку» и на две-три секунды по инерции в воздухе переворачивается. В данный момент пыль с пола встала и зависла передо мной.
Я в первый раз испугался, тело повисло где-то между ремнями, и я не осознавал, что происходит. Поразмыслил, что мы падаем, и от страха уперся руками в окна, а позже поразмыслил: «Что же я делаю? Меня же камера снимает!» — и попытался успокоиться.
В то время, когда мы просматривали данный дубль, мы, само собой разумеется, весьма смеялись, но на втором-третьем дубле я был уже морально и физически более к этому готов.
В капсуле космического корабля «Восток» я просидел значительно больше, чем Гагарин. Я не был в самом космосе, но в корабле просидел около четырех-пяти смен по 12 часов. Оттуда весьма сложно вылезать, исходя из этого я в том месте был с утра до вечера, лишь на обед вылезал. На меня неизменно светил фонарь. Я был целый мокрый и липкий. У Гагарина имеется отдельный рассказ о том, что, в то время, когда ты летишь, ты целый мокрый, с тебя течет вода, ты как словно бы в какой-то слизи находишься.
Вот и я где-то на второй час съемки осознал, что я уже целый мокрый, липкий. Скафандры-то у нас были настоящие, лишь в отечественных было два слоя, а в простых — три. Но мне и этих двух слоев хватало, дабы я начал напоминать улитку, примазанную к этому кораблю. К тому же меня всегда трясли и раскручивали в кабине, дабы сохранялась необходимая инерция тела. Меня в финише дня как куклу добывали из этого корабля два постановщика.
Кроме того тут мне требовалась помощь. Исходя из этого физическая подготовка на предварительном этапе помогла, дабы я хоть как-то готовьсяк подобным опробованиям.
— Какие конкретно еще космические опробования выпали на вашу долю? Как не легко было проходить опробования в центрифуге, довелось ли покушать из тюбиков?
— Из тюбиков я весьма желал покушать, исходя из этого ожидал ту сцену, в то время, когда мы с Титовым за обедом едим из космических тюбиков. В том месте имеется блюда типа мясного пюре с щавелем, либо борща, либо шоколадной пасты. Но, потому, что это кино, вкус приходилось додумывать самому, поскольку пюре в том направлении засовывали уже не космическое, а простое.
По причине того, что, как я осознал, не было никакой помощи от Роскосмоса (они не отнеслись без шуток к отечественному проекту), все, что относилось к космической тематике, приходилось делать самостоятельно. И тюбики было нужно наполнять простой едой. Так что пюре, которое мы ели, было, возможно, детским едой, и я могу лишь предполагать, каким на вкус было настоящее космическое мясное пюре с щавелем.
Центрифугу мы снимали на заводе «Энергия». В том месте вправду идет подготовка астронавтов. В сутки съемок я приехал на час раньше группы (в большинстве случаев происходит напротив), по причине того, что у меня была медкомиссия. На меня налепили кучу датчиков, я делал разминку, приседал, делал другие физические упражнения. За этим следили два доктора, каковые снимали показатели с датчиков и наблюдали, как я реагирую на физическую нагрузку.
Я в какой-то момент себя почувствовал так, как словно бы меня остановили гаишники и контролировали, могу я дальше ехать либо нет. В итоге у меня был допуск до 4G (действие силы, которая в четыре раза больше, чем простая сила тяготения — Прим. авт. КиноПоиска), а у Гагарина был допуск до 13G. В то время, когда я сел в центрифугу, я сперва испугался, потому, что это огромная такая лапа, которая как словно бы бы тебя хватает и начинает раскручивать по кругу в пространстве огромного павильона.
У меня к голове прикреплены были датчики, фиксирующие мое состояние. В то время, когда меня раскручивали, мне необходимо было всегда нажимать на кнопку в центрифуге. Меня всегда спрашивали о том, как я себя ощущаю, а ответом на вопрос должно было быть нажатие кнопки.
В случае если бы я ее в какой-то момент не надавил, то они сходу же остановили центрифугу.
«Я в какой-то момент себя почувствовал так, как словно бы меня остановили гаишники и контролировали, могу я дальше ехать либо нет»
— Были ли таких ситуации, в то время, когда вам становилось не хорошо физически?
— Нет, я все выдержал. И позже я пребывал в таком драйве, что мне в то время все было по плечу. Воображаете, целый съемочный сутки меня крутили в данной центрифуге.
В фильм-то вошло всего пара моментов, а снимали мы продолжительно. До тех пор пока репетировали, пока крепили камеру, поскольку астронавтов крутят в закрытой капсуле, а меня крутили в открытой из-за камеры. Я ощущал себя как на громадном аттракционе. Само собой разумеется, я время от времени просил сделать паузу, дабы не тошнило, но мне все равно хотелось большего, по причине того, что я осознавал: вот у меня 4G, а что же ощущает человек при нагрузке в 13G?
Я занимал себя тем, что желал разгадать, что необходимо сделать, дабы преодолеть эти нагрузки. И мне эта моя позиция помогала безболезненно преодолеть данный сутки.
То же самое в барокамере. Хоть это и была намерено выстроенная барокамера, но условия в ней были максимально приближенными к действительности. В том месте было поразительно жарко.
Я еще сказал, что у меня такая-то температура, такой-то сутки, давление такое-то. В это время с меня легко все текло, было полное чувство, что меня реально готовят к космосу.
Еще был полет на парашюте, в то время, когда я целую смену провисел на парашютных стропах, а затем ходить не можешь еще долго. У нас был эпизод на второй либо третий съемочный сутки, в то время, когда я висел на стропах под потолком. Меня катали туда-сюда, все это происходило в дыму, кран около меня летал.
Это были съемки для эпизода, в то время, когда у Гагарина заканчивается доступ воздуха в скафандре во время спуска на парашюте. Значит, вылетаю я из этого дыма и осознаю, что съемочная несколько, которую я сверху вижу, как-то подзабыла, что у них висит артист на кране. Съемочной группе заявили обед, уже стоит очередь, цеха уже едят, раздалась команда: «Стоп!
Объявляется обед!» И я 60 секунд две, пока крану не сообщили меня опускать, висел и реально опасался, что про меня забыли, что так я и буду тут висеть целый сутки.
— Продолжительно ли было нужно репетировать известную на всю землю фразу «Отправились!»? Она у вас оказалась какая-то самую малость обреченная.
— Непременно, я именно в данной фразе больше всего старался приблизиться к ощущениям Гагарина, к его потрясениям. Само собой разумеется, пребывав на «Мосфильме», мне было сложно ощутить и нагрузку его, и ощущения, но в то же время, как сказал сам Гагарин, он данной фразой желал успокоить всех людей и в один момент поблагодарить всех тех, кто помогал ему. Его феномен в том и состоял, что он осознавал, что это не он летит, а что летит вся нация.
Он благодарил каждого и пробовал успокоить всех тех, кто был около, потому, что осознавал, что они, быть может, переживают больше, чем он сам. Я, возможно, в этом смысле желал приблизиться к нему. Я в данной фразе пробовал собрать все, что я знал о Гагарине, и выразить это в собственном «Отправились!».
По большому счету же существовали самые различные варианты этого «Отправились!». Были просьбы и от режиссера, и от продюсера, предложений по данной фразе была масса. Я осознавал, что все переживают за эту фразу, все переживают, какой она будет, а исходя из этого собирал предложения со всей группы, все их переживания, дабы позже переосмыслить и воплотить в данной фразе.
Но мне в ходе гагаринских открытий еще более серьёзен момент, в то время, когда он в первый раз заметил Почву, по причине того, что это и стало, на мой взор, настоящей призом для него лично. Так как Гагарин довольно много подарил народу: смелость, чувство того, что нам возможно летать в космос, возможно в том месте пребывать. Но какова была приз для самого Гагарина?
Не пологаю, что это была та слава, которая обрушилась на него по окончании полета. Он был обречен на это, к сожалению. Я пологаю, что собственную приз он взял, в то время, когда в первый раз заметил Почву из космоса, поскольку не считая него в первый раз заметить Почву уже не сможет никто. Для меня это и было принципиально важно.
В случае если полет — это неспециализированное достижение, то вид Почвы из космоса — это что-то специально для Гагарина, его презент. Исходя из этого мне и хотелось сделать выговор на данной сцене кроме того больше, нежели чем на «Отправились!».
— «Планета — колыбель человечества, но запрещено всегда жить в колыбели». Эти слова Циолковского — лейтмотив и цитата фильма, что в неспециализированном-то и показывает подготовку к выходу из «колыбели». Как вы осмысливали для себя происходящее в фильме историческое событие вашего героя и межпланетного масштаба в данных событиях, его трансформации по ходу действия?
Если судить по фильму, задачи сделать из Гагарина супергероя не было?
— Я, как человек, что воссоздает жизнь другого человека, старался наблюдать на эту историю его глазами. Я осознавал, что Гагарин в тот момент не считал, что он делает что-то выдающееся. Он собственную работу. Он весьма четко осознавал, что от него требуют как от армейского человека.
В кино имеется момент, в то время, когда он говорит: «Мне что сообщат, то я и буду делать». И он старался сделать это честно и добросовестно, испытывая наряду с этим азарт. И продюсер, и режиссер в течение всей картины меня убеждали в том, что отечественный храбрец — это простой человек. Ну да, их выбирали из трех тысяч, позже была двадцатка, позже шестерка.
А у нас на данный момент в театральные студии набирают из трех тысяч одного. Везде постоянно отбирают лучших, но в то же время он оставался неизменно человеком. В том-то и феномен Гагарина, что он делал простые действия, но за счет важности собственной задачи стал национальным храбрецом. Он не владел какими-то фантастическими возможностями.
Он все честно.
— В чем, на ваш взор, секрет Гагарина, отобранного из трех тысяч претендентов?
— Я весь год пребывал в гагаринском космосе. Меня как словно бы забрали из судьбы и послали на съемки. Так я в «Гагарине» и жил все это время. Весь год судьбы я посвятил Гагарину, время от времени в маленьких перерывах возвращаясь к театру, где меня уже все забыли. Что я для себя осознал за это время?
Гагарин не ставил для себя задачу сделать что-то смелое. Он все в собственной жизни делать прекрасно. У него был сильный стержень внутреннего людской характера, ему все было весьма интересно. Он заметил, как играются в оркестре, ему нравилась музыка, и он отправился играться. Он заметил, как трудится литейщик — отправился обучаться на литейщика. Заметил самолеты — отправился в аэроклуб.
И так все в его жизни. Он игрался в хоккей, в футбол, он игрался по большому счету во все, и его интерес и простота ко всем ипостасям людской судьбе помогли ему стать тем, кем он стал. Существует историческая справка о том, как он нормально обедал с британской королевой.
Его же никто этому не учил. Он , взглянул, как она ест, и приспособился к обстановке мгновенно.
Я для себя вижу Гагарина как некоторый энергетический комок. Он не был примерным либо совершенным, но синтез всех его людских качеств перевоплотил несложного литейщика со Смоленщины во широко известного человека. Для меня самое полезное в нем пребывает в том, что он ни при каких обстоятельствах не отказывался от собственных правил, все время стремился к собственной цели и ничего не пускал на самотек.
— «Что в том месте со мной будет? Не высоко ли я замахнулся?» — не приходили ли эти слова вашего храбреца к вам как к актеру? Большое количество ли было творческих сомнений по предлогу того, сможете ли вы сыграть эту роль?
— До официального утверждения на эту работу мне казалось, что они все сильно нужно мной шутят, что я им нужен для проформы, для сравнения, что наподобие имеется такие парни, а имеется собственный и уже готовый Гагарин. В то время, когда меня утвердили, я уже начал задумываться о том, а не совершили ошибку ли они. Я весьма долго стоял перед зеркалом и думал: «Что-то не то, что-то они перепутали».
Непременно, я весьма переживал. Мы же пробовали, к примеру, делать пластику, как было в «Высоцком», пробовали полностью приблизиться к наружности Гагарина. Я осознавал, что в этом случае я, возможно, был бы дико защищен ото всех. Мне бы оставалось лишь заниматься пластикой физических действий и собственной внутренней актерской психофизикой существования в картине.
А без всякой пластики я осознавал, что обрекаю себя на непростую титаническую работу, потому, что мне необходимо было смотреть за собой и снаружи, и внутренне, потому, что Гагарин — это человек, которого знает любой. Кроме того моя младшая сестра, может, большое количество про него и не знает, но, встретившись с ним лицо, сходу сообщит: «Да, это Гагарин».
Исходя из этого мне необходимо было не забывать о национальном мнении, о том, что люди смогут взглянуть и сообщить: «Да какой это на хрен Гагарин?» Да и на данный момент находятся люди, каковые скептически относятся к тому, что кто-то может сыграть Гагарина, люди, каковые пишут, к примеру: «Такую ухмылку, как у Гагарина, сейчас отыскать нереально». Не смотря на то, что в картине имеется пара моментов, в то время, когда я могу честно сообщить: «Да, вот тут я вижу себя как Гагарина». А в остальном мне сложно.
Я видел картину уже пара раз, но я не ассоциирую себя снаружи с Гагариным, не смотря на то, что многие говорят об обратном.
«Я считаю, что это весьма верная тенденция — обращаться к нашим отечественным храбрецам»
— Имеется вывод, что вас отобрали за ухмылку, которая весьма похожа на известную ухмылку Гагарина.
— Само собой разумеется, это один из основных параметров, что требовался, но мне думается, что нет уникальности в моей ухмылке. Многие партнёры и мои товарищи, каковые пробовались на эту роль и о которых я знаю, ничем не уступают мне в этом. Мне во многом помогли и режиссер, и продюсер, и разгадка применения данной ухмылки. Мне сперва показалось, что придется, возможно, радоваться всю картину, дабы быть на него похожим, а позже я осознал, что, возможно, ответственнее показывать процесс прихода к данной ухмылке.
Все равно зрителю занимательнее осознать, откуда появилась эта ухмылка. У нас на этом и делается выговор: как он пришел к этому, как добился, он и подарил, и получил от нации все. Лишь человек, заметивший то, что заметил он, имел возможность радоваться таковой ухмылкой.
— Ваш фильм выходит спустя несколько месяцев по окончании нашумевшей картины «Легенда № 17». Уже заявлено о съемках фильма о футболисте Льве Яшине. В череду фильмов о национальных храбрецах вписывается и «Гагарин.
Первый в космосе». Как вы вычисляете, совпадение ли это либо уже тенденция?
— Я считаю, что это весьма верная тенденция — обращаться к отечественным отечественным храбрецам. Так как то, что мы делали в кино в течение двадцати лет по окончании развала СССР, было нам, по сути, нужно. Все говорили, что кино умирает.
У нас кроме того во ВГИКе был гимн, что я ненавидел из-за одной фразы: «И верим мы, что, как феникс из пепла, восстанет опять российское кино». Я думал: да с какой стати вы вычисляете, что отечественное кино превратилось в пепел? Это легко еще один виток развития отечественного кинематографа.
Да, мы ошибались, мы осознали, что делать голливудскую кальку мы не можем, и лишь именно поэтому мы приходим к современной тенденции, обращаемся к своим храбрецам. У нас же кладезь таких людей, начиная с исторических личностей и заканчивая фактически отечественными современниками, такими как Гагарин. Про Гагарина не снимали фильмов, по причине того, что семья запрещала, но про Харламова, про Яшина, про вторых спортсменов возможно было уже давно снять хорошие фильмы.
У нас храбрецов столько, что и делай. Прекрасно, что мы нашли собственный личный путь.
Кстати, о «Легенде». Мне весьма понравился данный фильм. Я по большому счету обожаю развлекательное кино, не смотря на то, что режиссеры говорят, что это все коммерция, отмывание денег, но я с этим не согласен.
И актеры, и режиссеры, и операторы, и фотографы, и журналисты существуют для развлечения публики, чтобы зрителю воображать какую-то новую неповторимую данные, удивлять людей. А развлекательный жанр именно людей и удивляет.
Но у меня остались кое-какие вопросы. Я обожаю хоккей и отлично знаю серию 1972-го года, и мне показалось, что весьма жалко, что в фильме не упоминали того же вратаря Третьяка, а «Гагарина», к примеру, упрекают, что мало поведали о Титове. Это, возможно, нужные жертвы.
По-моему, зритель проголосовал. И разумеется то, что кино хорошее. Мне на данный момент Примечательно, что сделает Михаил Пореченков, играясь в фильме про борца Ивана Поддубного.
Надеюсь, что это будет кино, хорошее от нас. Я могу заявить, что «Легенда» и «Гагарин» — это полностью различные фильмы. Я опасался, что будут сравнивать, но оказалось совсем по-различному.
— Как, на ваш взор, принимают картину зрители?
— 12 апреля, в то время, когда мы воображали картину в Сутки космонавтики, по окончании показа фильма я случайно встретил Елену Гагарину, дочь астронавта. Я больше всего опасался данной встречи. В то время, когда встретился с ней, у меня затряслись коленки, но я забрал себя в руки. Она улыбнулась, пожала мне руку и сообщила: «Вы громадный молодец!» Она сказала большое количество хорошего и приятного. То, что я запомнил: «Мне было приятно видеть, как вы переживаете во время работы».
Мы обменялись теплыми словами, и я пологаю, что нам еще нужно будет встретиться не раз. А еще сравнительно не так давно была премьера в Питере на фестивале «Виват, кино России!». В то время, когда я вышел воображать данный фильм, я видел, что зрители весьма скептически меня приняли.
Но, в то время, когда они уже взглянули фильм, многие, кроме того пожилые люди, были поражены. Были люди, каковые восприняли эту картину как полудокументальное кино. Во время пресс-конференции люди микрофон и не задавали вопросов, а восхваляли фильм, что, само собой разумеется, было приятно.
Конечно, имеется и критики, каковые уверены в том, что сыграли не то и не так, но это жанр таковой, жанр библиографической картины, в которой сочетается художественная составляющая и действительность. По большому счету же я считаю жанр биографической картины необычным жанром, но не обожаю слово «байопик». Какое-то непонятное слово.
— В фильме крайне важен мотив зависти. Все продемонстрированные астронавты, по сути, питают зависть к друг другу, кто-то не выдерживает борьбе на психологическом и физическом уровне. Во многом на этом строятся Титова и конкурентные отношения Гагарина. Но Гагарин как словно бы стоит выше этого. Как вашему храбрецу получалось приводить к зависти и оставаться общим любимцем в один момент?
Сталкивались ли вы с данной проблемой как актер?
[ans]Мы продолжительно думали, как снимать соперничество между астронавтами. Они дружили, общались и в то же время пребывали в чрезвычайном психоэмоциональном напряжении. Как актер, я с данной обстановкой отлично знаком. В жизни и в фильме Титов, к примеру, был самым другом Гагарина, но соперничество между ними ощущалось на уровне поджилок.
Кто-то из них первый, а кто-то второй, и отличие между обоими минимальна, а так как им необходимо было практически жить совместно, одной семьей.
Любой человек эгоистичен, и в таковой ситуации, какая была у команды потенциальных астронавтов, любой желал первенствовать . Но Гагарин имел возможность болеть за вторых, наряду с этим сам он желал полететь в космос. Вся команда во главе с Королевым передавала друг друга добропорядочным эгоизмом. Они осознавали, что от них зависит не лишь личная будущее, но и будущее всей страны, что они в первую очередь должны оставаться людьми.
В фильме это не продемонстрировано, но были случаи, в то время, когда летчики, которых не забрали, заканчивали жизнь суицидом, не имели возможность совладать с психотерапевтическим напряжением. В советское время об этом, конечно, умалчивали, но это было. Это говорит о том, как значимой была цена победы.
Гагарин по судьбе был фаворитом, но наряду с этим умел оставаться в тени. У него был сильный здоровое сомнение и духовный заряд, за которое его и полюбил Королев. Кроме того не обращая внимания на то, что он не имел возможность пребывать продолжительнее всех в барокамере и не был самым сильным и ловким.
В этом смысле для меня как для актера серьёзна была сцена, в то время, когда летчики в шутку выбирают, кому лететь, и кидают бумажки с именами в шляпу. Гагарин тут сперва радуется, что кто-то полетит вместо него, что возможно снять данный ужасный груз ответственности, а с второй стороны, он во время объявления голосов осознаёт, что финальный выбор все равно падает на него.
— В съемках фильма учавствовал легендарный оператор Вадим Юсов, трудившийся с Андреем Тарковским. Поведайте о вашей совместной работе над проектом.
— Первым оператором картины выступил Антон Антонов. Он-то и пригласил собственного мастера, оператора Вадима Юсова, дабы подснять кое-какие ответственные сцены картины. Я сперва не поверил, что таковой человек будет трудиться с нами над фильмом. В то время, когда меня подвели к нему познакомиться, он мне сообщил: «Я уже по фото осознал, что ты Гагарин».
Вадим Юсов из тех операторов, каковые не вмешиваются в процесс, слушают задачу режиссера и делают ее. Мы с ним трудились пять-шесть съемочных дней, и я не постоянно понимал, чего он желает, из-за чего заставляет нас кружиться в сцене танцев в Доме пионеров, к примеру. Но, в то время, когда заметил, как это снято, осознал, как он точен и опытен.
— Поведайте об актерском дуэте с Ольгой Ивановой, сыгравшей жену Юрия Гагарина.
— Я пологаю, что Ольгу подобрали весьма совершенно верно. Попадание по сходству легко стопроцентное. Она весьма прочувствовала собственную героиню и без всякой работы с режиссером уже создала готовую героиню. Я так не могу трудиться.
Мне нужна подсказка со стороны режиссера. По большому счету у нас в фильме сложилась весьма хорошая команда, где любой стремился оказать помощь друг другу.
— Каковы ваши текущие и будущие проекты?
— Я играюсь в театре и нигде не снимаюсь. Самый главный проект для меня на данный момент — это моя свадьба, которая состоится 1 июня. Но это чтобы порадовать мою невесту. А сам я уже грежу о путешествии, которое последует за свадьбой.
Мы отправимся в круиз на лайнере по Средиземному морю.
Создатель Юлия Шампорова
