Кристоф вальц: я не фанат тарантино
Чем он известен?Вероятнее, вы ничего не слышали об австрийском актере Кристофе Вальце (Christoph Waltz) перед тем, как Квентин Тарантино (Quentin Tarantino) не снял его в «Бесславных ублюдках» (Inglourious Basterds). Роль полковника Ганса Ланды — прозванного «Охотником за иудеями» — уже принесла ему приз в номинации «Лучший актер» на Фестивале кинов Каннах 2009 года. Но имеется значительно более впечатляющий факт. Он затмил самого Брэда Питта.Отечественная справка:
За плечами у Кристофа Вальца – внушительная творческая биография: начиная с 70-х годов, он снялся в нескольких десятках фильмов. Но если вы не понимаете германского, то вряд ли видели хотя бы один из них. А его неподражаемая игра в тарантиновских «Ублюдках» так убедительна, что кроме того чтение субтитров в отдельных эпизодах совсем не отвлекает от сути.
— В этом фильме ваш Ганс Ланда – тот еще подлец. А к каким ролям вы готовитесь на данный момент?
— Вам постоянно предлагают роли, которым вы, так или иначе, соответствуете. Но у вас имеется выбор – соглашаться либо нет, в этом и состоит преимущество актера. А я человек упрямый: делаю лишь то, что нравится. Да, тут я сыграл подлеца. Исходя из этого следующая роль будет принципиально различаться от данной. Так как я могу играться не только злодеев, согласитесь. Не смотря на то, что эта роль была по-настоящему неповторимой, потому, что дала мне возможность показать различные грани мастерства.
Ланда – фантастический персонаж, многоликий и неоднозначный. Уверен, зритель может сделать умозаключения и разные выводы, заметив этого храбреца.
— Были ли вы до съемок фанатом Тарантино, как большинство актеров.
— Нет. Мне нравятся его фильмы, какие-то больше, какие-то меньше, но, скажем «Убить Билла» (Kill Bill) я практически не осознал, не смотря на то, что просмотр и доставил мне наслаждение. А моей любимой работой Тарантино, которую я по-настоящему ценю, была и остается «Джеки Браун» (Jackie Brown) — кстати, по окончании бессчётных ее просмотров я оценил и «Криминальное чтиво» (Pulp Fiction).
Словом, я не могу причислить себя ни к критикам, ни к фанатам этого режиссера.
— Вам понравилось трудиться с Брэдом Питтом?
— Это был фантастический опыт. Брэд – настоящий актер, а работа с настоящим актером неизменно наслаждение. Тот факт, что он есть смой громадной кинозвездой планеты, никак не оказал влияние на полное равновесие между нами. Причем это не я подошел к нему и сообщил «Слушай, Брэд, давай забудем о твоем звездном статусе», а именно он выстроил отношения так.
Он в буквальном смысле принял меня с распростертыми объятиями, с самой первом 60 секунд работы.
— Большое количество ли времени вы проводили совместно вне съемок, учитывая, что у вас так превосходно сложились отношения?
— Имеете ввиду что-то наподобие йоги по выходным? (Смеется). Нет, потому, что это был рабочий процесс, мы не стремились проводить все время совместно. Мы подружились, но не стали закадычными друзьями, каковые везде тусуются совместно.
В этом не было необходимости.
— Пара актеров, согласились, что были порядком запуганы вами.
— Значит, были на то обстоятельства. (Смеется).
— А случалось ли, что вы сами были запуганы кем-то в ходе работы?
— Нет, любое подавление в моем случае не сработало бы. Квентин сначала старался держать определенную расстояние между нами. Случались крайне необычные обстановки, и тогда мы в очередной раз соглашались, что отсутствие излишне фамильярных взаимоотношений между нами – большой плюс.
Как и отсутствие обоюдного панибратства, поскольку в случае если ваши отношения чересчур крепки, подобная фамильярность порождает неуважение. Не имею ввиду, что неуважение имело место, но все же определенная расстояние по отношению ко мне облегчила ответ последовательности щекотливых обстановок, давайте скажем так. Не ищите тут какого-либо глубинного смысла, обращение всего лишь идет об оптимальном устранении неловкости.
— Что вы почувствовали, в то время, когда надели на себя униформу фашиста?
Вальц: Вы понимаете, я не приверженец эзотерического подхода к актерству. Я не испытал каких-то особенных эмоций… Начнем с того, что она была достаточно тесной (смеется)… вот это больше всего мне и не нравилось. А сапоги, напротив, были громадны. Но костюмер настояла, дабы я носил эти сапоги, и еще подложила мне что-то вовнутрь обуви.
А я задал вопрос: «Из-за чего я обязан казаться больше?» А она ответила: «Это придает стать».
Очевидно, это не показывает, что униформа по большому счету ничего не означает, но она владеет значимостью сама по себе. Я просто не делал на этом упор. Как раз исходя из этого костюм должен быть правильным и безукоризненным, поскольку он несет в себе некую информационную нагрузку.
Я надеваю вот это серую шинель, и у вас, как у зрителя, мгновенно создается чувство чего-то особого, серьёзного. Я же этого не ощущаю по большому счету. Поверьте, для меня по большому счету нет отличия, скажем, между формой офицера СС либо моряка американского флота.
Униформа имеется униформа.
— Вы всю жизнь так свободно говорили на немецком, французском и итальянском?
— Ну, допустим, не всю жизнь. Я вырос в Австрии и с детства сказал по-германски, а уже позже выучил британский и французский. И лишь затем овладел итальянским, действительно, с фальшивым выговором.
— Что в данной роли было от вас самого, а что – обусловлено сценарием?
— Вам правильное процентное соотношение назвать? (Смеется) Привносить в роль личностные черты – процесс неизбежный. Уйти от этого нереально – играюсь-то все равно я. Но тут как с униформой – я просто не вспоминаю через чур глубоко о аналогичных вещах. Я просто не знаю иных способов делать собственную работу.
Все другое уже написано, это сделал Квентин.
И соглашусь вам, этого даже больше чем нужно. По причине того, что в другом случае я бы до сих пор сидел и раздумывал, что бы еще отыскать в этом характере. А такие размышления, в большинстве случаев, нескончаемы.
Как раз исходя из этого я целиком и полностью надеюсь на сценарий. Да, Ланда – один из самых ужасных подлецов в драматической литературе – от начала до конца. И по многим причинам, докопаться до сути его характера – непростая работа.
Возможно и изучать, изучать его. Но я же не ставил перед собой научных целей… Я не обладаю научной методикой, но мне было бы весьма интересно поболтать с кем-то, кто имел возможность разобраться во всем этом с психотерапевтической точки зрения. Думаю, только на одном этом персонаже возможно выстроить целый учебный курс.
— Назовите главную причину, побудившую вас стать актером.
— Вы понимаете, по моему глубокому убеждению, актером становятся из-за некой психотерапевтической фиксации, которая случается еще в раннем детстве, и из которой вам так и не удается вырасти. И это естественно. Однако, если вы делаете актерство собственной профессией, нервов помотать вам нужно много.
Либо же в случае если вам в 18 лет хочется выразить собственные эмоции окружающему миру, вы также идете в актеры. По сути, это одно да и то же. Я уже не отлично не забываю все эти моменты.
— А вы не выглядите изможденным, не обращая внимания на огромное количество интервью, которое вам было нужно дать за текущий год.
— А это вследствие того что мне 52, а не 25. Было бы 25 – я бы вряд ли выдержал. К моему возрасту я пережил пара падений и взлётов, и я опять смог встать наверх. Само собой разумеется, на самом дне я не был ни при каких обстоятельствах, в случае если уж сказать открыто.
Ни при каких обстоятельствах. Я всегда был способен трудиться в качестве актера, снабжать семью, но время от времени я имел возможность позволить себе по многим причинам отказываться от работы, которую я не весьма желал делать. Либо не сотрудничать с людьми, каковые мне не нравились – но таких случаев было мало. И до сих пор, все что я делаю, восхищает меня, как ребёнка.
У меня неизменно имеется конкретная точка опоры, и мне неизменно это оказывает помощь.
А что восхитило вас как раз в этом кино?
Вальц: Первое, что они сделали – отправили мне сценарий. Заголовок на обложке была написан от руки. Это был почерк Тарантино. В том месте было практически так вырисовано (говорит забавным голосом) – «Бесславные ублюдки», Тарантино, 2008. Так вот, встретиться с ним почерк – уже из разряда личного.
Вам как будто бы предлагают – «Ну, взгляни, что я тут сочинил».
Все это было на большом растоянии от признанного в киноиндустрии стандарта, это было личное, и, следовательно, на совсем другом уровне сначала. А после этого я, конечно же, отправился на его кастинг. Я знаю все его фильмы, многие из них мне нравятся, и кроме этого мне нравится его по-настоящему искренний и уникальный подход к делу.
Я питаю глубочайшее уважение к его работе…ну и как вы вычисляете, хотелось ли мне встретиться с этим человеком?
